Виктор Суворов Википедия биография

ЛИТЕРАТУРА / АВТОРЫ

Ви́ктор Суво́ров (псевдоним, настоящее имя — Влади́мир Богда́нович Резу́н; род. 20 апреля 1947, Барабаш, Приморский край, СССР) — известный писатель. В своих военно-исторических книгах предложил новую концепцию о роли СССР во Второй мировой войне. Предложенная концепция и методы её обоснования вызвали многочисленные дискуссии и критику в исторических и общественных кругах.

Бывший сотрудник легальной резидентуры ГРУ СССР в Женеве. В 1978 бежал в Великобританию. В СССР был заочно приговорён к смертной казни.

Большинство академических историков (в первую очередь наиболее авторитетные западные историки) отвергают методы Суворова и его концепцию

(характеристика отношения членов профессионального сообщества к работам Суворова доходит до эпитета «с презрением»

). Критики Суворова обвиняют его в фальсификациях и лженаучности

. Тем не менее, в поддержку некоторых положений Суворова выступили историки и исследователи из Германии (Юрген Ферстер, Эрнст Топич, Вернер Мазер, Йоахим Хоффманн), США (Ричард Ч.Раак, Альберт Уикс), России и других стран. Юрий Фельштинский полагает, что Суворов открыл до того неизвестный пласт истории

. Убершар считает, что работы немецких историков и Суворова, где отрицается, что Германия напала неожиданно, не имеют большого значения

. Ян Кершоу и Моше Левин полагают, что академическая поддержка Суворова исходит от маргинальных немецких историков.

. Дэвид Гланц характеризует поддерживающих Суворова как небольшую группу немецких и российских историков

. По мнению Ирины Павловой, В. Суворова «так никто и не опроверг», а критики относят Суворова наряду с Йоахимом Хоффманном к представителям «ревизионистской школы» и агрессивно критикуют из-за того, что «больше всего боятся обвинения в симпатиях к фашизму, в неонацистских устремлениях». Помимо отдельных историков историческую концепцию поддерживают некоторые писатели и журналисты такие как Михаил Веллер, Юлия Латынина.

Первая и наиболее известная книга по данной теме — «Ледокол». Суворов также написал ряд художественных книг о советской армии, военной разведке и предвоенной истории СССР. Согласно «Новым известиям», тиражи некоторых книг Суворова превышают миллион экземпляров.

Биография

Родился в селе Барабаш Приморского края в семье военнослужащего. Отец — украинец, мать — русская.

В первый класс пошёл в посёлке Славянка (Приморский край). Далее учился в посёлке Барабаш. В 1957 году, окончив четыре класса, в возрасте 11 лет Суворов поступает в Воронежское суворовское военное училище с семилетним сроком обучения. В 1963 году училище закрывают и оставшиеся три роты (пятую, шестую и седьмую), куда входил и Суворов, переводят в Калининское Суворовское военное училище.

Виктор Суворов (Резун)

Виктор Суворов (наст. имя Владимир Богданович Резун; род. 1947) – писатель, получивший большую популярность в сфере исторического ревизионизма.

Экс-сотрудник Главного разведывательного управления СССР в Женеве. В 1978 г. дезертировал в Великобританию, в связи с чем был заочно приговорен к смертной казни.

В своих военно-исторических работах Суворов предложил альтернативную концепцию роли СССР во Второй мировой войне (1939-1945), которая была неоднозначно принята обществом. Первая и наиболее известная книга такой тематики – «Ледокол».

В биографии Виктора Суворова есть много неоднозначных фактов, о которых мы расскажем в данной статье.

Итак, перед вами краткая биография Суворова (Резуна).

Биография Виктора Суворова

Виктор Суворов (Владимир Богданович Резун) появился на свет 20 апреля 1947 г. в селе Барабаш Приморского края. Он рос и воспитывался в семье артиллериста Богдана Васильевича и его супруги Веры Спиридоновны. У историка есть старший брат Александр.

Детство и юность

По окончании 4-х классов будущий писатель стал студентом Воронежского суворовского военного училища. Поскольку спустя 6 лет данное учебное заведение было расформировано, последний год он доучивался в подобном училище в городе Калинине (ныне Тверь).

В 1965 г. Суворова без сдачи экзаменов зачислили сразу на 2-й курс Киевского высшего общевойскового командного училища им. Фрунзе. Спустя год юноша вступил в ряды КПСС.

Окончив училище с красным дипломом, Виктор участвовал в военной кампании по вводу войск в Чехословакию. В 1968 г. ему доверили командовать танковым взводом в Черновцах.

В период биографии 1968-1970 гг. Суворов состоял на службе в Прикарпатском военном округе, являясь одним из сотрудников разведки. Затем состоял в разведывательном отделе в городе Куйбышеве.

С 1971 по 1974 годы Виктор Суворов проходил обучение в Военно-дипломатической академии, после чего около 4-х лет трудился в женевской резидентуре ГРУ в качестве секретного разведчика при Европейском отделении ООН.

В июне 1978 г. Суворов вместе с супругой и двумя детьми бесследно исчез из своего жилища в Женеве. По словам офицера, ему пришлось начать сотрудничать с британской разведкой, поскольку он опасался того, что за серьезный провал в работе советской резентуры, его могут сделать «крайним».

Спустя пару недель в английской прессе появились статьи, что Виктор Суворов находится на территории Великобритании.

Писательская деятельность

Написанием книг разведчик занялся всерьез в 1981 г. Именно в то время биографии он взял псевдоним – Виктор Суворов.

Он решил выбрать для себя такую фамилию, поскольку занимался преподаванием тактики и военной истории, а как известно знаменитый полководец Александр Суворов считается одним из самых авторитетных тактиков и стратегов в истории.

В своих исторических произведениях писатель подверг серьезной критике традиционные причины Второй мировой (1939-1945) и Великой Отечественной войн (1941-1945). Он выдвинул свое предположение о том, почему фашистская Германия напала на Советский Союз.

Суворов уделял большое внимание самому началу войны, детально исследуя хронологию всех событий. По его мнению ключевой причиной Великой Отечественной войны является политика Сталина, обращенная на оккупацию ряда европейских стран и установлению в них социализма.

Виктор утверждает, что в июле 1941 г. советские войска сами готовились атаковать Германию. Эта операция якобы называлась «Грозой». Тем не менее, множество авторитетных специалистов критически относятся к высказываниям Виктора Суворова.

Подавляющее большинство экспертов, включая западных, опровергают концепцию писателя. Они обвиняют его в намеренной фальсификации фактов и поверхностном изучении документов.

Тем не менее, немало историков поддерживают некоторые выводы Суворова. Они заявляют, что в своих работах он опирался на ряд серьезных документов, которые ранее были плохо исследованы или вовсе не брались во внимание. Стоит заметить, что взгляды бывшего разведчика поддерживают российские писатели – Михаил Веллер и Юлия Латынина.

Интересен факт, что первая книга историка – «The Liberators» (1981) была издана на английском языке и состояла из 3-х частей. В ней преимущественно критиковались советские войска. Спустя 4 года он опубликовал автобиографическую работу «Аквариум», которая была посвящена спецназу СССР и ГРУ.

После этого в свет вышла книга «Ледокол», благодаря которой Суворов получил всемирную известность. Главным лейтмотивом труда выступала версия причин начала Второй мировой войны в жанре исторического ревизионизма. В последующих произведениях эта тема будет подниматься еще неоднократно.

В 90-е годы Виктор Суворов представил такие работы, как «Контроль», «Последняя республика», «Выбор» и «Очищение». Любопытно, что в последней книге автор описывал сталинские чистки в Красной армии. При этом по его мнению такие чистки только способствовали усилению советских войск.

В последующем десятилетии Суворов презентовал еще 6 трудов, включая трилогию «Последняя республика». Затем были изданы работы «Змееед», «Против всех», «Облом» и другие.

Книги Виктора Суворова в большом количестве продаются не только в России, но и далеко за ее пределами. Более того, они переведены на свыше 20 иностранных языков. Многие объясняют это не просто популярностью, а искусственной манипуляцией, направленной на разрушение исторического прошлого СССР и переписывание истории Великой Победы ВОВ.

Личная жизнь

Женой Виктора Суворова является Татьяна Степановна, которая младше своего мужа на 5 лет. Молодые люди узаконили отношения в 1971 г. В этом браке родились девочка Оксана и мальчик Александр.

Виктор Суворов сегодня

В 2016 г. Суворов дал объемное интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону. В нем он поделился многими интересными фактами из личной биографии, а также уделил большое внимание военным и политическим вопросам

В 2018 г. писатель представил свою новую книгу «Спецназ». В ней он рассказывает не только о сотрудниках спецназа, но также повествует и о разведчиках.

Фото Виктора Суворова

Виктор Суворов и Дмитрий Гордон

Виктор Суворов биография предателя

Владимир Богданович Резун родился в 1947 году близ Владивостока.После окончания специального учебного заведения Резун получил направление в разведаппарат в Женеве.В ночь на 10 июля 1978 года Резун, его жена Резун Татьяна Степановна и двое детей исчезли.Как выяснилось позже, они бежали в Великобританию.Дед Василий, после того как стало известно о предательстве внука, не смог пережить такого удара и вскоре повесился в туалете, оставив после себя клочок бумаги, на котором дрожащей старческой рукой были нацарапаны слова: «Иуда,проклинаю».Отец, как и дед, ушедший из жизни раньше срока, незадолго перед смертью сказал, что его ставший предателем сын «принес семье горя, больше чем Гитлер».

Насчёт деда — наглая ложь.Он ушёл из жизни ещё до моей командировки в Женеву. Об отце всё сказано правильно. Позже мне стало известно, что мой отец отказался упомянуть меня в своём завещании, которое составило что-то около восьми тысяч рублей в облигациях трёхпроцентного займа, не считая недвижимости. Кажется, я догадываюсь, в чём здесь дело. Иногда я думаю, а уж не устроил ли он мне тогда проверку. Увы, проверки этой я не выдержал, к своему великому сожалению.

В ГОСТЯХ У ГОРДОНА
28 августа 2012

Бывший советский разведчик, бежавший в Великобританию и ставший всемирно известным писателем, Виктор СУВОРОВ: «Если возвращаешься раньше времени домой и застаешь жену в постели с соседом, радуйся — это не резидент британской разведки, а твой друг, и изменила она тебе, а не Отечеству»

Автор культовых книг «Аквариум» и «Ледокол» Виктор Суворов, отметивший в этом году 65-летие, по-прежнему остается в центре научной полемики вокруг политики Сталина

Нынешней весной, а если точнее — 20 апреля, автор «Аквариума» и «Ледокола» Виктор Суворов тихо, по-семейному отметил 65-летие, и скромность этого юбилея легко объяснима — настоящим днем рождения писателя стало 10 июня 1978 года, когда сотрудник женевской резидентуры советской военной разведки Владимир Резун исчез из своей квартиры вместе с женой и детьми, чтобы объявиться затем в Великобритании в новой для себя ипостаси, так что в следующем году желающие смогут поздравить самого проклинаемого и читаемого военного историка, чьи книги разошлись 20-миллионным тиражом, с 35-летием.

До сих пор для одних Суворов — перебежчик, изменивший присяге, и ренегат, которому следует помнить, что рука правосудия длиннее всегда ног предателя, а для других — великий исследователь, сумевший в корне перевернуть наши представления о начале Второй мировой войны. Какая чаша весов перетянет, окончательно рассудит лишь время, но то, что воздействие моего собеседника на общественное сознание сравнимо разве что с тем, которое оказал в свое время «Архипелаг ГУЛАГ», бесспорно.

Сегодня как-то уже подзабылось, что главная книга Виктора «Ледокол», написанная в 1981 году, не могла пробиться к читателю в течение нескольких лет. За это время ее отказались печатать 68 издательств девяти стран, и только в 1985-м отдельные главы удалось опубликовать в газете «Русская мысль», причем весь крохотный тираж первого издания на английском был выкуплен неизвестными и уничтожен, а первый издатель «Ледокола» в России — убит.

Чего же боялись так оппоненты, какую опасность усмотрели они в исторической книжке — никто ведь из них не мог тогда даже предположить, что прочитают ее миллионы? Неужели так испугались, что вслед за Суворовым советские граждане (и не только они, потому что в Англии и США писатель тоже в черных списках) спросят: почему наша историческая память сводится только к задушевным песням о войне и строительству помпезных и весьма дорогостоящих мемориалов? Почему доступ к архивам военных лет закрыт до сих пор намертво, хотя их должны были через 30 лет рассекретить, иными словами, кому невыгодна правда?

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА
Беглый офицер ГРУ бросил вызов огромной идеологической рати, которая в течение полувека рьяно доказывала, что все усилия миролюбивого советского правительства были направлены если не на полное предотвращение войны, то на максимальное ее оттягивание, первый озвучил иную концепцию, которая удивительным образом объясняла все нелепости и пробелы в официальной историографии. По мнению Виктора, со дня прихода к власти Сталин начал готовиться к завоеванию Европы — с фактами в руках писатель доказывал: вождь задался целью милитаризировать СССР и затем спровоцировать войну, чтобы вступить в нее в самый ответственный момент и остаться в итоге единственным победителем.

Когда «Ледокол» появился на книжных раскладках, академические исторические круги захлебывались желчью: мол, ни диплома историка, ни доступа к архивам этот выскочка не имеет — и сладострастно ловили его на передергивании фактов, отдельных неточностях и ошибках. Критики Суворова защитили десятки кандидатских и докторских диссертаций, написали множество статей и «антисуворовских» книг, но так и не смогли ни опровергнуть его теорию, ни создать конкурентоспособную свою. Против него выступили президенты СССР и России, маршалы, генералы, но представленные писателем аргументы оказались железобетонно непробиваемы — кто после этого скажет, что один в поле не воин?

Каждому из нас с детства знакомы рисунки-перевертыши: под одним посмотришь углом — молодцеватый изображен ковбой, а под другим — дряхлый старик. В психологии это зрительными иллюзиями объясняют, но тот, кто рассмотрел второй пласт изображения, никогда уже не сможет вернуться в исходное одномерное состояние. Именно такой фокус с нашим восприятием истории проделал, сорвав с него флер невинности, Виктор Суворов, причем особенно интересно и поучительно следить за ходом его парадоксальной мысли. С ловкостью иллюзиониста при помощи каких-то несложных манипуляций у нас на глазах он что-то уменьшает или увеличивает — и события сразу приобретают черты театра абсурда.

Виктор Суворов — курсант IV курса Киевского высшего общевойскового командного училища, 1967 год

Кстати, сам Суворов-Резун считает, что профессии писателя-историка и разведчика очень похожи, ведь их цель — обнаружить нечто, чего не знает никто, либо найти в вещах очевидных тайный смысл, на который окружающие не обращают внимания. Их задача — убедить потом сомневающихся в своей правоте, только разведчик доказывает ее единицам высокопоставленных лиц, а писатель — массам (и то, и другое сложно, но бывшему нашему земляку удается блистательно).

Виктор Суворов и сегодня остается в центре научной полемики вокруг политики Сталина и из своего лондонского далека не устает подливать масла в ее огонь. Со смехом он вспоминает, что когда-то собирался написать одну лишь статью, но не уложился и в 20 книг: «Это вроде на Останкинскую башню карабкаться, цепляясь ногтями за трещинки, — чем выше поднимаешься, тем панорама шире, тем интереснее и тем больше захватывает дух, а вершина далеко в облаках, и не ясно, есть ли она вообще».

«МАМ, ЭТО Я, ПРИВЕТ!»[/VR]
— Виктор, года два с небольшим после нашей первой встречи прошло, и снова я в Лондоне.

— . и опять впереди многочасовой обстоятельный разговор. Попутно хочу заметить: то интервью наделало много шороху не только у нас в Украине, но и в России и до сих пор пользуется огромным успехом, а вот интересно, твоя мама Вера Спиридоновна, которая в Черкассах живет, телевизионную версию этой беседы видела, в «Бульваре Гордона» читала?

— И видела, и читала. «Аж за сердце, — призналась, — схватилась», потому что там был момент, когда я слегка похулиганил, сказав: «Мам, привет!». Думал, в окончательный вариант это не войдет, но мою шалость не вырезали, и услышанное было для нее очень неожиданно и трогательно. Если можно, я повторю.

«Вы любите запах танка?». «Я тоже люблю. »

— Мам, это я, привет!

Ей сейчас далеко уже за 90, она прошла всю войну, но ни в каких ветеранских списках не числится и на это не претендует, хотя ее эвакуационный хирургический госпиталь находился рядом с линией фронта.

— . а значит, перед глазами постоянно была смерть.

— Психологически изо дня в день смотреть на этих молодых пацанов, которых с поля боя привозят, невыносимо, а ведь такие же юные девчонки таскали их на носилках и зимой в морозы, и осенью под проливным дождем. Этим парням отрезали руки, ноги, делали из них, как говорит мой друг Миша Веллер (Миш, привет!), «самовар». Он, кстати, потрясающую написал книгу, которую так и назвал — жуткая вещь. «Самовар» — это мужчина, у которого ни рук, ни ног — только крантик остался, а ведь такие мужики есть.

В своем страшном романе Миша рассказывает о людях, у которых лишь голова да туловище, об их взаимоотношениях между собой. Дни и ночи они проводят в госпитальной палате, и от того, что это замкнутый коллектив, вспыхивают то и дело ссоры, которые эти бедолаги не могут никак разрешить, потому что нечем, а поутру их на прогулку вывозят. Для этого металлический трос со специальными рюкзачками проложен: в них мужичков загружают и на колесиках (как по канатной дороге) везут на улицу, а потом таким же образом возвращают.

— Поразительно, что, столько повидав и столько на своем веку испытав, такие люди, как твоя мама, все-таки долго живут — сказывается генетика или что-то еще?

— Не знаю, но с детства, наверное, я искал формулу счастья и интуитивно давным-давно для себя открыл (пусть и не сформулировал) — она гласит, что мы должны наслаждаться тем, что у нас есть, причем ощущение счастья не зависит от того, что у тебя, допустим, у меня, у кого угодно чего-то много: счастье — это не когда много, а когда хватает.

Подпись Сталина длиной 58 сантиметров на карте раздела Польши. «Вторая мировая война была начата Советским Союзом преднамеренно в 1939 году, и с самых первых ее дней СССР был союзником Гитлера — вместе с Гитлером успешно крушил Европу»
Например, здесь, в Англии, один наш бывший соотечественник строит себе яхты.

— Фамилия на букву «а» начинается и на «ч» заканчивается?

— Не помню (смеется), но только новенькую яхту на воду спускают, как уже другую рисуют, а третья — в мечтах. Ничего не поделаешь — человеку одной не хватает, а мне хорошо и без яхты. Или, к примеру, Дон Жуан — вот мы читаем, что бабы (простите, женщины) вокруг него.

— . одна другой прекраснее, и кто-то этому даже завидует: ой, Господи! — но если подумать, ему все время недостает любви и он в постоянной погоне за ней, а мне одной на всю жизнь достаточно. Полюбил раз, как говорится, и навсегда, вот уже рубиновую свадьбу, 40 лет, справил, так кто же из нас счастливый? Поэтому (может, я и не прав) ощущение счастья от внешних условий совсем, на мой взгляд, не зависит. Находясь где угодно, в любой ситуации.

— . даже в тюрьме, можно счастливым быть.

— . когда срок сокращают.

— (Смеется). Не знаю, но мне кажется, счастье — оно внутри нас: вот и все! — и если тебе самой малости не хватает, если ты не доволен тем, что у тебя есть, счастлив не будешь. Я вспоминаю Чехова Антона Павловича, который написал рассказ «Жизнь прекрасна! (Покушающимся на самоубийство)». Начинает классик с того, что жизнь прекрасна, и если в твой палец попадает заноза, радуйся: «Хорошо, что не в глаз!». Открываешь дверь, а на пороге гости: нежданно нагрянули, а у тебя ни выпивки, ни закуски — ничего, но ты не бледней, а восклицай, торжествуя: «Хорошо, что не полиция!». Или, допустим, возвращаешься раньше времени домой, открываешь дверь и застаешь жену в постели с твоим соседом — ну так радуйся.

— . это же не резидент британской разведки, а твой друг, и изменила она тебе, а не Отечеству (смеется). Вот мама моя (мама, еще раз привет!) столько с таким сыночком, как я, пережила. Сначала на ее долю выпали и война, и голод, и все, что угодно, затем судьба забросила моих родителей на Дальний Восток, где и угораздило меня родиться.

Последняя фотография в погонах, 1971 год
Там очень тяжелые были условия: не успели оправиться после одной войны, как вдруг начинается другая — корейская. Сейчас-то мы в курсе, что Советского Союза фактически она не коснулась, хотя так тоже нельзя сказать: наш аэродром был разгромлен.

«МАМЕ СКОРО 94 ГОДА ИСПОЛНИТСЯ»

— Задела, если можно так выразиться, по касательной.

— Ну, а с другой стороны, никто же тогда не знал, чем это завершится, поэтому моего старшего брата Сашу и меня оттуда к бабушке нашей отправили. Мы маленькие были: мне три года, Саша на пару лет старше — и нас вывезли, а отец с матерью там остались. Потом, когда они поняли, что, видимо, войны большой на территории Союза не будет, детей вернули, и мы свою мать не узнали, потому что за год от нее отвыкли. Она все это вынесла — скоро ей 94 исполнится.

— Фантастика! — и теперь живет она, как в песенке старой поется: «Где-то, где-то в городе Черкассы старый дом, зеленая листва. ».

— (Смущенно). Ой, я такой и не знал.

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«Родиться меня угораздило на Дальнем Востоке в 1947 году, детство прошло в дальних и очень даже дальних гарнизонах — Барабаш, Янчиха, Славянка, снова Барабаш, Рязановка, и было там все, что нужно человеку для полного счастья: самоходные орудия СУ-76 и СУ-100, зенитные пушки 52-К, бронетранспортеры БТР-40, БТР-152 и даже БТР-50П, гаубицы М-30 и Д-1, артиллерийские тягачи, танки ПТ-76 и еще много-много всего разного, включая брошенные укрепленные районы по всему побережью Тихого океана.

В Барабаше стояла дивизия, в Славянке — тоже, потому школы там были большие, а в Рязановке одна учительница у нас на все четыре класса была — она же была и директором школы, и уборщицей. В одной комнате сидел и первый, и второй класс, потом, во вторую смену, в той же комнате — третий и четвертый: по пять-шесть ребят в каждом. Учительница вела половину урока с первым классом, вторую половину — со вторым, а после обеда первую половину урока — с третьим классом и вторую — с четвертым.

С Дмитрием Гордоном в одном из лондонских ресторанов. «С Чёрчиллем и Рузвельтом товарищ Сталин обращался, как с мальчиками: дураки вы!»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

В сентябре 1957 года после 12 лет службы на Дальнем Востоке моего отца перевели в Киевский военный округ. В Конотопе мы жили на улице Гарматной, то есть, если на русский язык перевести, на Пушечной или Артиллерийской, а учился я в школе № 8. Первые четыре класса — пять разных школ. Когда мы уезжали из Рязановки, учительница вырвала из тетрадки листок и написала справку: «Володя Резун за сентябрь получил отличные оценки по таким-то предметам. ». Печати у нее, ясное дело, не было — чисто конкретно: филькина грамота, и тогда отец заверил сей документ в штабе печатью 72-го гвардейского Порт-Артурского ордена Александра Невского минометного полка.

В августе 1958 года я поступил в Воронежское суворовское военное училище, а вообще-то суворовские училища были созданы по приказу товарища Сталина в 1943 году. При нем их было 15, а кроме того — два суворовских училища НКВД (у тех были не алые погоны, петлицы и лампасы, а синие, их «аракчеевцами» называли), а после Сталина в системе Министерства обороны было создано еще два СВУ: Ленинградское и Минское. Организация всех суворовских военных училищ была установлена лично товарищем Сталиным: начальник училища — генерал-майор, у которого три полковника в заместителях: первый зам, начальник учебного отдела и начальник политического отдела. В каждом училище — семь рот, ротные командиры — подполковники, взводные — майоры. Прапорщиков тогда не было, были сверхсрочники: в каждой роте — старшина роты, в каждом взводе — заместитель командира взвода, то есть в каждой роте, если на современные понятия перевести, по четыре сверхсрочника или прапорщика.

Военный городок, в котором наше училище располагалось, был построен при Александре III специально для штрафного батальона. Здания двухэтажные, кирпичные, сработанные на века, в центре — мощное сооружение, на первом этаже которого несколько десятков одиночных камер, под потолком — тюремные окошки с решетками и железными ставнями.

При мне в этих камерах располагались склады училища — от оружейных до вещевых и продовольственных, а на втором этаже были огромные залы, где размещались грандиозная библиотека и читальный зал, причем библиотека не просто грандиозной была — роскошной.

Во время войны немцы были на правой стороне реки — там, где лежит город,- а на левую сторону их не пустили. Это был пригород, название ему — Придача: вот на Придаче эти самые казармы и располагались, и перед началом боев — а они в Воронеже были такими же жестокими, как и в Сталинграде, городскую библиотеку вывезли в несокрушимые казармы.

До 1917 года Воронеж был городом купеческим, промышленным, а еще раньше Петр Первый строил тут флот для выхода в Азовское и Черное моря и городская библиотека была набита книгами XIX века. В результате боев город был буквально стерт с лица земли, а казармы на Придаче устояли, и только на некоторых зданиях остались следы осколков.

После войны Воронежу было не до библиотеки — ее все равно негде было размещать, потому она так и оставалась в нашем училище. В основное книгохранилище, понятно, никого не пускали и книг тех никому не давали — исключение составляли отдельные не вполне нормальные книголюбы, которые добровольно приходили по воскресеньям книжные завалы разбирать, раскладывать и составлять каталоги. Работа продвигалась медленно, но никто и не торопил: после войны прошло почти два десятка лет, а сортировка все еще не была завершена.

Что с той сокровищницей стало потом, не знаю, но подозреваю, что городские власти просто забыли о том, куда отправили библиотеку во время войны — никто им, впрочем, об этом и не напоминал.

Вокруг здания с одиночными камерами и библиотекой непробиваемым прямоугольником стояли все остальные постройки: штаб, казармы, учебные корпуса, столовая, два спортзала, санчасть, баня и все прочее. Во всех остальных зданиях окна были нормальные, высокие и широкие, но в каждом оконном проеме торчали куски мощных стальных прутьев от решеток, которые выпилили, превращая городок штрафного батальона в место подготовки подрастающего военного поколения. Зрительный зал при этом был устроен в просторной и высокой батальонной церкви, у которой снесли колокольню, а на месте алтаря возвели сцену.

Распорядок был строгий и четкий: подъем в 7.00, зарядка, туалет, утренний осмотр, завтрак, шесть часов занятий, обед, два часа свободного времени, два часа обязательной самоподготовки, ужин, час необязательной самоподготовки (можешь уроки учить, а можешь книжку читать), вечерняя прогулка (то есть строем с песнями), вечерняя поверка и отбой.

В 13 лет я написал свой первый роман — о механическом коте, которого использовали в разведывательных и террористических целях. Дело давнее, но иногда чертики в бок вилами царапают: а не восстановить ли текст? — ведь получилось забавно».

«ЧЁРЧИЛЛЬ И РУЗВЕЛЬТ СТАЛИНУ ПОМОГАЛИ — ПРИЧЕМ ПРОСТО ТАК, А ПОСЛЕ ВОЙНЫ ОН СНОВА СТАЛ ИХ ВРАГОМ»

— Ты в одной из британских военных академий преподаешь.

— Нет, потому что мне 65 — пенсионный возраст. В принципе, немного еще преподаю, но не на постоянной основе.

— Военную историю — это раз.

— На чистом английском?

— Если бы моей учительнице кто-то сказал, что я буду лекции в британской военной академии читать, она подняла бы его на смех, — дело в том, что на правое ухо еще со времен Суворовского училища слышу плохо.

— Видишь, даже училище твоим именем названо.

— (Смеется). И не одно! Громко я говорю оттого, что слух неважнецкий, языки мне давались с трудом по той же причине, и, поступая в военную академию, приходилось это как-то скрывать, тем не менее, когда на пальцах начинаю военную историю объяснять, курсанты как-то меня понимают и даже порой аплодируют. Второй предмет, который преподаю, очень интересный и удивительный, — это конструкция танков.

— Как там у тебя в «Аквариуме»: «Вы любите запах танка.

— . Я тоже люблю», — в этом элемент нахальства присутствовал, эдакий эпатаж легкий. Я уже предполагаю: как же ты можешь его не любить-то?

— Хм, а чем пахнет танк?

— Танком и ничем иным (смеется).

— До сих пор приходится слышать, что главные свои произведения «Аквариум» и «Ледокол» ты написал под диктовку английской разведки.

— Я ни «да» не скажу, ни «нет» — умные люди пусть вывод делают сами. Книга «Ледокол» вообще антибританская: давай вот пройдемся с тобой по лондонским магазинам прямо сейчас, и как только найдешь хоть одну суворовскую книгу здесь, в Англии, я тебе сразу бутылку перцовки поставлю — идет?

— Бутылки мне не дождаться, я уже понял.

— . потому что искать я пробовал, а почему мои книги антибританские и антиамериканские, я объясню. Здесь в военной истории, в частности, и в истории ХХ века вообще было до меня тихое-тихое озеро. Школьников и взрослых людей, которые живут в Британии, спрашивают: «Кто самый умный человек ХХ века?». Те отвечают: «Чёрчилль, конечно».

— Нет, и в «Ледоколе» содержится несколько иная трактовка истории, нежели в их учебниках, там сказано, что товарищ Сталин с Чёрчиллем, как они произносят. Кстати, мы почему-то букву «ё» забываем: наш странный народ спешит расставлять точки над «i», когда это вовсе не нужно, а точки над «ё» почему-то мы игнорируем — ничем иным, кроме как странностями русской души, я это объяснить не могу.

— Конечно, так вот, я утверждаю, что с Чёрчиллем и с Рузвельтом товарищ Сталин обращался, как с мальчиками: он им враг, а они ему помогали — причем просто так, а после войны он снова стал их врагом. Лидеры Великобритании и США спасли его, даже благодарности за это не получив, — американцы, к примеру, подарили Сталину бесплатно.

— . и без отката, заметим.

— . 400 тысяч лучших в мире военных автомобилей.

— Ой, да любой фильм начинаешь смотреть — «катюша» на чем стоит? На «студере», на американском «студебеккере», и я говорю: «Граждане, товарищ Сталин вас обманул». У них ведь какой тут расклад? Был вот плохой Гитлер и хороший дурачок Сталин, которому мы, умные британцы, помогали. «Ребята, — смеюсь я, — вы этот финт знаете? (складывает руки ладонями вместе: большой палец правой руки с мизинцем левой и большой палец левой руки с мизинцем правой). Нет? Возьмите тогда мои локти и постепенно сводите» — а я тем временем вот это им покажу (сложенные руки разворачивает и прикладывает к носу), как товарищ Сталин в свое время: дураки вы! — то есть мои книги настолько против Британии.

В «Ледоколе» я впервые идею высказал, над которой сейчас уже начинают задумываться. «Стоп! — говорю. -1 сентября 1939 года Гитлер вошел в Польшу, а 3 сентября Британия и Франция объявили войну Германии, а зачем? — спрашиваю. — Ради чего? Ради свободы Польши, да? И эта страна получила в результате свободу? Нет, так какого, простите мне мой французский, хрена вы празднуете победу? — она досталась товарищу Сталину».

Думаешь, это британская разведка такие книжки пишет, чтобы представить своих лидеров дураками? Я ведь доказываю: британцы проливали кровь, чтобы Сталину победу отдать, — знаешь, как они меня после этого «любят»? Поэтому и военную историю преподаю любую, кроме Второй мировой войны, — до нее как только доходит, мне заявляют: «Ты знаешь, моменты тут спорные, а вот у нас Александр Македонский есть — это интересно».

— . о нем — пожалуйста.

— Что интересно, когда дело до Бонапарта доходит, им это неприятно тоже, потому что в моих книгах идея какая? Кто сокрушил Гитлера? Ответ совершенно ясен.

— . великий советский народ!

— Это ты так думаешь, а, по их мнению, исход той войны решили британские бомбардировки. Немецкий генерал-фельдмаршал Роммель успешно в Северной Африке воевал, пока туда не явился британский генерал Монтгомери и не разгромил его: после этого операция «Ди дэй» (D Day — день высадки американских и английских войск в Нормандии, 6 июня 1944 года. — Д. Г.) — и все! Берешь британский школьный учебник — про Советский Союз там одна страница, где сказано, что он участвовал во Второй мировой войне, но какая страница? На ней рисунок: товарищ Сталин стоит возле глобуса, потому что Хрущев с трибуны ХХ съезда заявил, дескать, мы, русские дурачки, были к войне не готовы, а Сталин планировал операции по глобусу — они так это и проиллюстрировали. Это все, что британский школьник знает: Сталин руководил войсками по глобусу и на нем линию фронта показывал.

«НЕМЦЫ — ПОЛНЫЕ ДУРАКИ, А РУССКИЕ НЕ ДУРНЕЕ ВАС, ГОСПОДА АНГЛИЧАНЕ И АМЕРИКАНЦЫ»

— Ты тоже считаешь, что русские дурачки?

— Нет, и я доказал в своих книгах, что не дурнее вас, господа англичане и американцы.

— В некоторых моментах, судя по всему, даже умнее.

— Вот и я о чем, поэтому мои книги здесь очень-очень не любят. Допустим, начинаем мы говорить про Бонапарта. Была битва при Ватерлоо (в Лондоне даже вокзал «Ватерлоо» есть, названный в честь победы Седьмой коалиции европейских монархов), и начинают они изучать: вот, мы Бонапарта разбили, а я реплику подаю: «Граф Толстой роман «Война и мир» написал о том, что войска Наполеона еще и в России были». Все: «Правда?». — «Да». — «Ага, там русский мороз их уничтожил», и когда речь заходит о Гитлере, та же картина.

У них, у британцев, есть действительно великий военный историк и теоретик Лиддел Гарт, который написал книгу «Стратегия непрямых действий». Для любого стратега, любого аналитика это просто учебник — не бей в лоб, а вот так (машет поднятой вверх рукой, как фотографы перед съемкой) отвлеки. Он туда глянул, а ты тем временем как следует ему заряди — все просто, так вот, даже великий Гарт написал: «Гитлера погубили русские пространства и мороз», но открываем «Ледокольчик», а там изложено все не так.

— Идея там вот какая: граждане, обождите! Перед тем как нападать на Советский Союз, германский Генеральный штаб должен был, согласись, забросить к нам хоть одного шпиона, и этот шпион должен был отбить в Берлин совершенно секретную телеграмму, что, во-первых, Советский Союз — большая страна, а во-вторых, там иногда бывает зима.

— . и дорог, по которым могли бы проследовать техника, войска и тылы, нет.

— Да, и уже на основании этого немецкие генералы должны были планировать военную кампанию. Если, допустим, ты и я хотим путешествовать по Сахаре, мы должны взять с собой воду, а если решили на Эверест взобраться, нам необходимы веревки.

— . чтобы повеситься, если туда не взберемся, да?

— Намылить, правильно, и повеситься, но дикость ведь, если, оказавшись в Сахаре, погибнем мы от того, что у нас нет воды. Еще и оправдываться станем: мы не пересекли пустыню из-за того, что она безводная.

— Немцы, получается, дураки?

— Полезли сюда, не подумав?

— Именно! — вот это моя идея центральная. Я говорю: «Гитлеровские генералы блицкриг планируют? Хорошо», но если бы они каждый месяц уничтожали и брали в плен один миллион советских солдат, а в Красной Армии 22 июня было пять с половиной миллионов.

— . не считая резервистов.

— . это уже следующий вопрос, то война у нас продлилась бы июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь, но в первую неделю, когда все рушилось, валилось и гибло.

— . и несколько миллионов красноармейцев оказались в плену.

— . под ружье пять миллионов новых поставили, то есть к пяти с половиной миллионам бойцов мирного времени приплюсовали еще почти столько же, и я спрашиваю: «На какой, ребята, блицкриг вы рассчитывали?». Или же, допустим, наносят они удар и каждый месяц тысячу километров территории нашей захватывают, но до Владивостока вы сколько идти будете?

— Да просто невозможно такую страну поглотить.

— Вот, так о каком блицкриге идет речь? Это, иными словами, предельная глупость, которая ни в какие ворота не лезет, поэтому, когда слышу: вот, британская разведка надиктовала Суворову «Ледокол», смешно мне становится. Нет, эта книга в защиту мудрости нашей, она против Гитлера и одновременно против Запада, который настолько был слеп, что одному диктатору против другого диктатора помогал.

Меня всегда удивляло, почему военная тема у нас не то чтобы запрещена, но как-то урезана, почему нам недоговаривают, как началась война. Мне хотелось написать о событиях 1941 года книгу, и вот я, молоденький офицер, попал в 68-м накануне известных событий на чешскую границу. Ждем мы в лесу один день, другой, третий, завшивели все, уже и в баньку хочется, и какой-то определенности: идем или не идем братьев своих от контрреволюции защищать. Неделя, другая, третья, и вдруг однажды вечером появляются — а там дороги лесные! — огромные машины Урал-375, открывают борта и вываливают хорошие яловые сапоги. Тысячами, сотнями тысяч пар! 8-я танковая армия переобувается, 13-я армия: армия! — не дивизия. В дивизии 10 тысяч человек, а армия — это четыре-пять дивизий, и кричат: «Старшина, сколько там у тебя?!». — «200 человек». — «Вот бери кучу». Без счета — никто не разбирается, сколько.

Опа! — и мы начинаем думать: значит, собираемся, ребята, скоро пойдем. Наша Родина — она же кирзу-то своим сыновьям просто так, за здорово живешь, не сменит, и в предпоследний день, перед тем как вперед двинуться (но мы уже знаем, что выступаем), решили немного выпить. Молоденькие офицеры, заходим в какой-то кабак, по рюмке там опрокинули, по второй, и один старый дяденька говорит: «А ведь все, как в 41-м году было».

Это меня заинтересовало. «Что ты имеешь в виду?» — спрашиваю, а он: «Так переобули же тогда Красную Армию в сапоги». — «Как?» — и после этого я потерял покой.

«СТАЛИН И ГИТЛЕР — БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ»

— Позже, когда в академии ГРУ шпионской учился, имел возможность смотреть совершенно секретные документы, работать в архивах, и вдруг передо мною открылось то, что в себе я носить не мог: это горело во мне, разрывало. В академии меня признаки агрессии учили искать, и когда я собрал воедино все факты, понял: в 41-м году все у нас было готово к тому, чтобы идти вперед, планировалась именно агрессия. Да, это страшно, дико звучит, я понимаю, что некоторые ветераны начнут кричать сейчас и бросать в меня сапогами, но прочитайте «Ледокол» — я это доказываю, всю историю переворачиваю, к тому же самые жестокие эксперименты я, вообще-то, на своем отце ставил. Он был четыре раза ранен и тяжело контужен, я его сделал отцом предателя. Как он с этим жил, не знаю, но эту книгу свою я ему дал прочитать. «Ты воевал, ты думал, что это — Великая Отечественная, — сказал, — но не было такой войны: была агрессивная захватническая, и начали ее мы — мы!

Из книги Виктора Суворова «Упредить Гитлера!».

«В Советском Союзе вообще было принято помнить только то, что безопасно, — для здоровья так было лучше, ведь поделиться настоящими воспоминаниями ни с кем было нельзя. Когда я опубликовал свои книги, в которых на пальцах объяснил, как было дело, начал получать множество писем от фронтовиков, где говорилось: «Да, это правда!», а вот до этого они как-то об этом не думали, не вспоминали.

Кстати, если речь о разработчиках наступательных планов заходит, то номер один здесь — нарком обороны, Маршал Советского Союза Семен Константинович Тимошенко, который никогда никаких воспоминаний о войне не писал. На него давили, требовали, однако он не поддался — это честный был человек, понимавший, что правду сказать не позволят, а врать не хотел, ну а номер два — это Георгий Константинович Жуков, начальник Генерального штаба. Все планы были в его руках, и вот он мемуары писал — в своих книгах я показываю, что практически все это было враньем, причем сам Жуков все понимал и знал, что вранье у него отовсюду лезет.

Я его на слове ловлю постоянно. Вот он пишет, что раньше они сомневались, но когда вечером 21 июня пошли перебежчики, «мы поняли — это война», а потом, через несколько страниц, сообщает, что 22 июня где-то там в три часа утра начинает звонить Сталину, а тот не просыпается — вот такой глупый Сталин!

Я говорю: стойте, подождите, если тебе, товарищ Жуков, вечером 21 июня было ясно, что нападут, ты в сталинском кабинете сидел, и Сталин пошел спать, — как же ты его отпустил, а?

Чепуха получается: чего же ты его в три часа будить начал, если все накануне тебе было ясно? В мемуарах твоих эта сцена должна быть ключевой, основополагающей: «21 июня мне было все ясно, мы сидели в кабинете Сталина, ругались, он мне не верил. ». Все знал, но сидел, молчал, а потом в три часа ночи начал названивать Сталину и его будить — вранье!

. После Первой мировой войны никто в Европе Вторую мировую практически развязать не мог.

Великобритания была занята своими колониальными вопросами, армию имела небольшую, а флот, чтобы защищать колонии и пути сообщения с ними, громадный, и никаких амбиций на европейском континенте у нее не было.

У Франции тоже — по Версальскому договору она получила все, что хотела, и сверх того строила на своих границах линию обороны наподобие Великой китайской стены, то есть стратегию имела чисто оборонительную.

Германия была полностью разоружена, как военная и военно-техническая держава полностью ликвидирована и тоже начинать какую-либо войну не могла.

В этой ситуации Советскому Союзу жить бы и радоваться, однако он сделал все для того, чтобы Германия снова встала на тропу войны, — готовил немецких танкистов, летчиков и прочее. Вопрос: против кого? Понятно, не против себя. Значит, против остальной Европы.

Сталин — это не секрет — помог Гитлеру прийти к власти, но вся внутренняя политика Советского Союза была подчинена агрессивной внешней политике, ибо существовать рядом с другими государствами Советский Союз не мог. Поэтому производство оружия в стране было совершенно чудовищным, но делалось это не для защиты своих людей, ибо ради выпуска оружия Сталин и его подручные устроили голод с миллионными жертвами.

Далее. Если бы Сталин не хотел воевать с Германией, он должен был сохранять барьер нейтральных государств между Германией и Советским Союзом — тогда нападения Германии не было бы, но Сталин с Гитлером вместе разделили Польшу, установив таким образом общую границу между СССР и Германией. Сталин придвинул свои границы к границам Германии везде, где только это было возможно, — от Финляндии до Румынии, то есть от Ледовитого океана до Черного моря: все соседние страны стали жертвами Советского Союза, включая Литву, которая даже границы с СССР до 1939 года не имела.

Следующий момент. Вторая мировая война была начата Советским Союзом преднамеренно в 1939 году, и с самых первых ее дней СССР был участником Второй мировой и был союзником Гитлера — вместе с Гитлером успешно крушил Европу. Замысел Сталина заключался в том, чтобы руками Гитлера поставить на колени Европу, а потом удушить самого Гитлера — так же, как руками Ежова Сталин уничтожил всех своих потенциальных врагов и даже тех, кто мог бы быть к ним причислен, а потом удавил и самого Ежова, и все это было названо «ежовщиной», хотя это была чистая «сталинщина».

Все, что предпринималось в Советском Союзе для обороны после того, как Сталин почувствовал, что может нанести удар по Гитлеру, который уже «вляпался» во Вторую мировую войну и напасть не может, начало уничтожаться, а подготовка Красной Армии стала исключительно наступательной.

Ну и последнее. Разгром Советского Союза в 1941 году объясняется тем, что все планы, все приготовления были подчинены именно наступлению — для обороны не делалось ничего».

Я также любопытные совпадения показываю: у Сталина праздники 7 и 8 ноября, а у Гитлера — 8 и 9 ноября, у одного — 1 Мая и у другого — 1 Мая, у того красный флаг и у этого красный, у Сталина одна партия у власти, остальные в тюрьме, и у Гитлера точно так же. Тут ГУЛАГ — там концлагеря, в Германии гестапо — в Союзе НКВД, у немцев гитлерюгенд — у советских комсомол. Я внимание обращаю: ребята, посмотрите, это близнецы-братья — как два сапога яловых, только у одного носок чуть вправо развернут, а у другого чуть влево.

Разница-то в чем? Жена вождя всех времен и народов Надежда Аллилуева на 23 года его моложе, а племянница и главная любовь всей жизни фюрера Гели Раубаль — на 19 лет. Обе причем застрелились: одна — из сталинского пистолета, другая — из гитлеровского, но есть версия, уточняю я, что это Сталин убил Аллилуеву.

— . и в Германии существует аналогичная.

— . вот именно. Смотрите, я продолжаю, Сталин в сапогах ходит, и Гитлер тоже, Иосиф цацками себя не украшает, и Адольф к орденам с эполетами равнодушен, один носит усы и другой.

— . этот мужик и тот — если сравнение дальше продолжить.

— (Смеется). Да-да, а разница еще в чем? В форме усов: у Сталина вот такие (показывает — в стороны), а у Гитлера щеточкой, то есть налицо два тоталитарных режима, но Иосиф Виссарионович умным был до такой степени, что сумел поставить Запад себе на службу и потом даже спасибо им не сказать.

— И они после этого считают Сталина дурачком? Я им глаза открываю: «Не надо, ребята, не дурнее вас». 4 сентября 2012

Бывший советский разведчик, бежавший в Великобританию и ставший всемирно известным писателем, Виктор СУВОРОВ: «В Москве Сталин с Риббентропом шампанское пили, на брудершафт поддавали, и, вернувшись в Берлин, Риббентроп признался, что чувствовал себя в Кремле, как среди старых партийных товарищей»

(Продолжение. Начало в Части I)

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

«ЕЩЕ НЕ ЗНАЯ О ГИТЛЕРЕ, ЛЕНИН НАПИСАЛ, ЧТО ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК ПОЯВИТСЯ ОБЯЗАТЕЛЬНО»

— Мне приходилось слышать, что до войны Гитлер и Сталин встречались и якобы их даже где-то вместе готовили.

— Ну, насчет «вместе готовили» не знаю, но мне попадались упоминания о встрече, и не одной, которые, правда, я подтвердить не могу. Есть, в частности, свидетельства, что летом 31-го, за пару лет до того, как Гитлер пришел к власти, они виделись на Черном море.

— Нет, откуда-то из Поти вышел катер с товарищем Сталиным, прямо в море с яхтой из Болгарии пересекся, и оттуда на борт советского судна с тремя сопровождающими перешел Гитлер. Их беседа длилась около четырех часов, и Иосиф Виссарионович сразу сообразил: это тот, кто нужен, но вообще-то, Ленин понял это еще в 1920 году. Еще не зная о Гитлере, он написал, что такой человек появится обязательно, — разжевать?

— Да, если не трудно.

— Представь, идет Первая мировая война — жуткая, совершенно тупая мясорубка, бессмысленная в том отношении, что траншеи от моря до моря: на востоке от Балтики до Черного моря, на Западе — от Северного моря до французско-швейцарской границы, ну, и там все по Ремарку — «на Западном фронте без перемен».

Кстати, сам себя перебивая. В центре этих событий — военно-политический блок Германии и Австро-Венгрии. На стороне Тройственного союза, в который эти страны входили, и воевали два человека — Эрих Мария Ремарк и Ярослав Гашек, и оба в своих романах — «На Западном фронте без перемен» и «Похождения бравого солдата Швейка» — описали, по сути, одну и ту же войну, но насколько по-разному!

— Ну и вот Первая мировая — глупая бойня, четыре года люди в грязи, в крови, уничтожают друг друга безо всякого смысла. Заканчивается эта война, и Германия завершает ее, вообще-то, на территории Украины и Франции, Бельгии — то есть она рухнула, противника на своей земле не имея. После этого победители собираются и говорят побежденным: на тебя, Германия, будут наложены такие-то репарации.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА
(Их сумма сначала 269 миллиардов золотых марок составила — эквивалент 100 тысяч тонн золота, а затем была сокращена до 132 миллиардов: в обеспечение репараций из страны вывозилось все, что представляло ценность. — Д. Г.). Я привожу эти совершенно дикие списки: флот отдай и речной, и морской, паровозы, уголь, металл. В стране сумасшедшая инфляция начинается, дело к распаду государства идет, и Ленин в 20-м году пишет.

— Он для меня не великий, но здесь как раз величие его проявилось, высветилось. Итак, Ленин утверждает, что условия Версальского договора настолько для Германии несправедливы и унизительны, что (цитирую) «. порядок, который держится Версальским миром, держится на вулкане, так как те 7/10 населения всей земли, которые порабощены, только и ждут не дождутся, чтобы нашелся кто-нибудь, кто поднял бы борьбу, чтобы начали колебаться эти государства». Я пишу, что товарищ Ленин ошибся только в одном: этот «кто-то» уже нашелся и под номером 007 в Немецкую рабочую партию записался.

— За Гитлером, по-твоему, кто-то стоял, кто-то готовил его к роли фюрера изначально?

— Я не берусь на этот вопрос отвечать.

— Он что же — самоучка, который сам по себе появился?

— А почему бы и нет? — в переломные моменты истории некий самоучка всегда появляется. Взять хотя бы Французскую революцию — на площади la Concorde матушка-гильотина головы рубит. Ой, Господи! — я гильотину видел в Швейцарии, в женевском музее, потому что швецы тоже резали головы, и вот чего я не знал: оказывается, во время Второй мировой войны.

— . ее из музея изъяли.

— Нет, немцы использовали эту штуковину в берлинской тюрьме Плетцензее (я в ней был), и когда подходили союзники, они ее уничтожили.

Карикатура британца Шефарда на Сталина. «Честный Иосиф. Если бы я только решился. », май 1941 года. «Не надо семь пядей во лбу иметь, чтобы сообразить: Сталин готовил нападение. »

— Пуль не хватало, газ экономили.

— Да-да! Оказывается, мужчин-заговорщиков и шпионов, которые работали на врага, Гитлер приказал вешать, а женщинам головы отрезать — так, участниц «Красной капеллы» обезглавили гильотиной.

— Слушая это все, снова и снова я убеждаюсь (хотя и раньше понимал прекрасно), что правдивой истории нет, вся историческая наука насквозь лжива и учебники разных стран просто нет смысла читать.

— Действительно, это бессмысленно.

«ГОВОРЯ: МЫ ДУРНЫЕ, Я БЫЛ ЧЕСТЕН, НО И КОГДА ПИСАЛ, КАКИЕ МЫ УМНЫЕ, ТОЖЕ НИЧЕГО НЕ ИСКАЗИЛ»

— Правды мы никогда не узнаем?

— Мы можем к ней лишь приближаться, стараясь понять, что же есть правда, и я возвращаюсь к примеру, который уже приводил: Эрих Мария Ремарк и Ярослав Гашек — два человека, которые на одной войне воевали, на одной стороне.

— . то есть правда где-то посредине?

— Нет, не так: она всегда на противоположных, полярных концах, и вот еще пример. Я тоже думал, что правда посередине, и судьба сыграла со мной злую шутку. Свою первую книгу «Рассказы освободителя» (в России она называется почему-то «Освободитель») я писал, перебежав к англичанам. Наверное, защитный рефлекс срабатывает: я тебя, Советская Армия, ненавижу и пишу, какие глупые у нас генералы, какие дурные порядки.

Здесь эти рассказы стали бестселлером, но пока их переводили, печатали, — а процесс это долгий — я другую пишу книгу, которая никогда по-русски не была издана. Вообще-то, я ее назвал «Советская Армия, проблемы и решения», но это перевели как «Inside the Soviet Army» — «В Советской Армии», так вот, там я утверждаю, что мы самые умные и танки у нас лучшие в мире, всем ставлю в пример наши правильные порядки.

Эксперты здесь между тем только радикальных взглядов придерживаются: или русские страшно дурные, или, наоборот, страшно умные, но и те, и другие меня полюбили сразу, потому что одна книга потрафила всем, кто уверен: русские дураки (они были в восторге), а вторая удовлетворила тех, кто считает русских невероятно умными и убежден: они представляют для Англии колоссальную опасность, а их хорошо оснащенные танковые армии стоят на нашей границе и вот-вот ее перейдут.

Дмитрий Гордон — Виктору Суворову: «Правды мы никогда не узнаем?». — «Мы можем к ней лишь приближаться, стараясь понять, что же есть правда»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— Увеличьте, короче, военный бюджет.

— Во-во, дайте денег! — поэтому любят меня и те, и другие. Читаю лекцию для одних, где рассказываю, какие мы умные, а для других — какие дурные, так что хорошо в такой ситуации оказаться, но однажды мне вопрос задали: «Эй, вьюнош, это ты написал?». — «Да». — «И это тоже?». — «Ага». — «И как это состыковать?» — с ехидцей меня спросили. Я так прикинул: «И вправду, Господи!».

— А стыковать не надо.

— На самом деле, вопрос меня озадачил — я никогда об этом не думал. Дело в том, что, говоря: мы дурные, я был честен, но и когда писал, какие мы умные, тоже ничего не исказил. Ночи напролет я, короче, не сплю, до слез исстрадался: Господи, я не врал, но как это доказать? — и долго так мучился, пока не попал.

— Нет — во Флориду, а там ферма есть с крокодилами. Вот кто-то кур разводит, кто-то фазанов, а эти ребята — пресмыкающихся.

— Я бывал на такой в Таиланде.

— Эта ферма, кстати, в одном из фильмов о Джеймсе Бонде показана — может, помнишь? Агента 007 должны были там зубастым тварям скормить, но он же великий британец, поэтому прямо по спинам лежащих крокодилов — раз! — пробежал и был таков, и вот, глядя на эту живность, я понял, что, оказывается, абсолютно прав.

Там разные трюки показывают: берут, например, металлический прут и крокодилу в разинутую пасть вставляют. Он р-р-р! — и сжимает железку, а потом пасть закрыл, отец девочки руками морду ему сдавил и подзывает дочку: «Ну-ка, давай!» — и девочка-негритяночка лет восьми-девяти легко удерживает вот так (сжимает губы) закрытую пасть огромного зверя.

У того челюсти достаточно мощны, чтобы металлический прут вдвое — р-р-р! — согнуть, но нет сил, чтобы разжать зубы, если девочка его держит, — все рассчитано так, чтобы открыть пасть, когда никто ему не мешает.

Или другая ситуация. Вот был ты на ферме и убедился: рептилия четыре часа может лежать бревном и не моргнет даже глазами, а я того же опишу крокодила, когда он: а-а-а! — нападает, то есть и ты прав, и я, и, это увидев, я вдруг сообразил, что правда о России, о нас, русских людях, и всех, кто нашу страну населяет: о татарах, украинцах, евреях — не посередине, а на двух противоположных концах одновременно. Ну, например: Россия — богатая страна? Экстремально богатая!

— Экстремально бедная! Русские — умные люди? Да, Господи! — мы как сядем играть в шахматы, кто с нами сравнится?

— Или если в космос кого-то запустим.

— Да — хоть собаку, хоть женщину на орбиту отправим первыми, и в то же время.

— Правильно, и я, читая лекции по истории, делаю вывод: «Ребята, кто-то из вас считает, что русские очень умные, другие — что очень дурные. Правы и те, и эти — одновременно, только когда вы рассказываете о России, нужно слово «экстремально» всегда добавлять, то есть страна эта экстремально богатая и экстремально бедная, в ней люди живут экстремально умные и экстремально дурные.

Пример из военной истории. Зима 39-40-го годов, Советский Союз воюет в Финляндии, и я говорю: «Если вы, сэр, желаете написать книгу о том, что русские не способны воевать зимой, пишите — будет бестселлер. Сэр, а вы желаете написать книгу о том, что русские умеют зимой воевать? Тогда следующий, 1941 год, описывайте — битву за Москву. Немцы объясняют: «Почему мы проиграли? Да потому, что морозы стояли, а у русских маскировочные халаты, лыжи, тактика».

— . сибиряки, к холодам привычные.

— Да, в тулупчиках да шапочках подоспели, и все у них было: сало, водка — поэтому солдаты вермахта не могли с ними тягаться, а ведь это следующий после проигранной финской кампании год, то есть налицо переход из одного экстремального положения в другое.

Или, допустим, ты пишешь книгу о том, что дураки эти не знают, как защищать город. Пример из истории — оборона Киева в сентябре 41-го: вторая танковая группа Гудериана и первая танковая группа Клейста прорываются с флангов, встречаются в районе Лохвицы, и 665 тысяч человек.

— . оказываются в кольце — это самый жуткий пример того, как обороняться не надо.

— А уже на следующий год был Сталинград.

— . и это пример, какой должна быть оборона, на века. Там ситуация та же: река, на ее западном берегу большой город, и мы повторяем операцию, только в обратном направлении — берем уже немецкие войска.

— . в клещи, то есть немцы это на восточном берегу Днепра проделали в районе Киева, а мы повторили на западном берегу Волги в районе Сталинграда и сказали: вот вам, ребята!

«КОГДА ПАУЛЮС УМЕР, ОФИЦИАЛЬНО ОБЪЯВИЛИ, ЧТО У НЕГО СЕРДЦЕ БОЛЕЛО, НО ЕСТЬ ВЕРСИЯ, ЧТО ЕГО ВСЕ-ТАКИ ЗАМОЧИЛИ В СОРТИРЕ «БЛАГОДАРНЫЕ» НЕМЦЫ»

— Повторяю: правда не посередине, а на двух противоположных концах, и, прошу прощения за длительное такое вступление, сомневаюсь, что мы ее все же узнаем. Еще Понтий Пилат, согласно Евангелию от Иоанна, вопрошал: «Что есть истина?», то есть не ты первый этот вопрос задаешь. Что поделаешь? — истина недостижима, однако на собственном примере (не обессудь, что вынужден ставить себя в пример) я убедился, что искать ее мы должны. Приблизиться к ней мы стараемся максимально, но не познаем ее никогда, потому что Сталин и Гитлер, если и состоялась их встреча, воспоминаний на этот счет не оставили — оба мертвы.

— . и Молотов тоже в мире ином.

— Вот именно, так как это нам подтвердить или же опровергнуть?

— Разве что вдруг в архивах случайно не уничтоженные документы отыщутся.

— А я заявлю, что они поддельные, — поле для сомнений всегда остается. Мы все по топкому болоту идем, и хотя стараемся найти в этой трясине путь и приблизиться, когда никаких свидетелей нет, к истине, даже если свидетели есть, кто поручится, что они не врут?

На Нюрнбергском процессе появляется как свидетель тот самый Паулюс, которого ты сейчас вспомнил. Во как! — план «Барбаросса» готовил, оказывается, тогда еще генерал-майор Паулюс, за один год дослужившийся до генерал-фельдмаршала. Он прорвался на советскую территорию глубже всех, к Сталинграду (ну и еще к Грозному 4-я танковая армия выскочила), то есть очень-очень далеко, куда никто еще не заходил: его там поймали, накормили (не знаю, какие еще меры предприняли), и вот судят в Нюрнберге Йодля и Кейтеля, которые никогда против нас планов не составляли. Они планировали будущие военные кампании — поход после разгрома Советского Союза в Афганистан и в Индию, и хотя на советской территории эти военачальники не воевали, их повесили, а тот, который сражался, на скамью подсудимых не сел.

— Чем он закончил?

— Вернулся в Восточную Германию и законопослушным был гражданином.

— Достаточно (умер в 1957 году в возрасте 66 лет. — Д. Г.). Официально объявили, что у него сердце болело, но есть версия, что Паулюса все-таки умочили в сортире «благодарные» немцы, потому что Германия ему не простила. Нет, не того, что попал в плен.

— . а того, что свидетельствовал против своих?

— Да, и вышел почему-то на Нюрнбергский процесс в бабочке, в лакированных туфлях. Сидят партайгеноссе твои Кейтель, Йодль, Геринг в потертых маршальских и генеральских мундирах с оборванными эполетами и дырками от сорванных орденов, а ты почему появился в рубахе? Да потому, что товарищ Сталин свидетелем его выставил. Почему Риббентропа в Нюрнберге повесили?

— Даже не так — много наговорил того, чего не следовало. Паулюс тоже все знал, но свидетельствовал и озвучивал только то, что надо, а кто-то лишнего наболтал.

— . и Молотова вспоминал не к месту.

— Да-да, Риббентроп так и сказал: «Постойте, я же с вами пакт о ненападении подписал. Войну объявили другие. ». (На Нюрнбергском процессе он заявил: «Когда в 39-м году я приехал в Москву к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта в рамках пакта Бриана-Келлога, а дал понять, что если он не получит половину Польши и Прибалтийские страны еще без Литвы с портом Либава, я могу сразу же вылетать назад». — Д. Г.).

— Он же со Сталиным так поладил.

— Еще бы — шампанское пили, на брудера, то есть на брудершафт, поддавали.

— А как же! Мало того, вернувшись в Берлин, он признался (все было запечатлено и в германской показано хронике, немецкий народ это видел), что в Кремле чувствовал себя, как среди старых партийных товарищей, а это такой Сталину комплимент! Партийные товарищи! — ну, в доску свои кореша — и естественно, Риббентроп такого приговора не ожидал.

Как вообще описывал он появление Сталина в Кремле? Прибыв туда, Риббентроп не знал, что советский вождь вниманием его удостоит, до последнего момента не догадывался, и вот его куда-то ведут, открывается дверь, а там Сталин стоит — вау!

«ДОРОГОЙ ЛАЗАРЬ МОИСЕЕВИЧ, НАВЕРНОЕ, МЕНЯ РАССТРЕЛЯЮТ — И ПОДЕЛОМ, НО МЕНЯ-ТО НЕ ЖАЛКО, А ВОТ ВАС — ДО СЛЕЗ!»

— Я вообще про Сталина всякие интересные собираю истории, и передо мной какого-то невероятного масштаба открывается личность. Сталинские шутки — это жуткий такой черный юмор: ты в курсе, например, про туннель под Амуром?

— Я по Транссибирской магистрали через этот туннель ездил — кстати, в некоторых местах она проходит в трех километрах от китайской границы. Почему царь Николай II решил ее там проложить? Потому что чуть севернее — вечная мерзлота: БАМ, например, прямо по мерзлоте идет, так его корежит.

В общем, единственный — и страшный! — мост через Амур завершили 5 октября 1916 года: тогда по нему первый поезд прошел, демонстрируя мощь Российской империи (все-таки идет мировая война, а они магистраль такую построили). Об этом, кстати, я в своей новой книге «Змееед» написал (эту ремарку рекламой моих шедевров прошу не считать), так вот, Сталин понимает, что мост стратегический. На нем Дальневосточный фронт и Тихоокеанский флот, да весь Дальний Восток «висят», и если взорвут этот мост, сообщение прервется — и все, а там еще Комсомольск-на-Амуре, там мощнейшие заводы военные. Авиационные двигатели на одном конце страны делают, а самолеты — на другом, порознь самолеты и двигатели никому не нужны, короче, Сталин приказывает под Амуром копать, а вещь это жуткая. Кстати, рыли туннель и в районе Киева под Днепром — вы, сэр, должны это знать.

— И до сих пор он существует?

— Его не достроили, бросили, но какие-то следы сохранились: приедешь домой — разберись.

— (Смеется). Да-да, и доложишь, так вот, на Транссибе это строительство завершили, но геология там очень тяжелая, река совершенно чудовищная — в Хабаровск, это дальше, по Амуру даже подводные заходили лодки. Когда по мосту едешь и смотришь вниз, видишь водовороты какие-то жуткие, но туннель рыть решили тут же, рядом с мостом — это 1937-1938 годы.

— Тех, кто кайлом и лопатой машет, хватало.

— Это да — великое очищение страны шло, и вот с двух берегов роют, роют, а в это время краевое управление НКВД получает план по количеству выявленных вредителей. Они его, разумеется, перевыполнили, специалистов всех замели, есть кому рыть, но.

— Что делать? Приезжает туда один вчерашний студент, который только что-то в Москве окончил, и его сразу начальником строительства назначают — были в биографиях такие моменты. Ну, если Устинов наркомом вооружения в 33 года стал, то строительство какого-то туннеля вообще мелочь.

— Поставили, в общем, парня, и хотя зеков-то у него хватает — лагеря и с той стороны, и с этой, — он понимает: опа! Чтобы стройкой такой управлять, нужно стоять у основ проекта, понимать, отчего трубу взяли именно такого диаметра, почему здесь у нас одна сталь, а там другая, а он же не в курсе, почему такие решения принимались, а остановить проходку и бетонирование, которые идут одновременно и с двух сторон, нельзя, потому что начинает капать. Только сверни работы — и все зальет, и он, понимая, что с ним уже кончено, берет лист бумаги и отбивает телеграмму народному комиссару путей сообщения товарищу Кагановичу, как когда-то Ванька Жуков на деревню дедушке.

— «Простите меня за все. ».

— Нет, ни в коем случае! «Дорогой Лазарь Моисеевич! Пишет вам в Москву молодой начальник строительства, а дело тут вот какое. Конечно, все руководители, которых бдительные наши органы арестовали, гады и враги, их повязали правильно, но я на этой должности не потяну — точно, и заменить меня некем.

— . поэтому верните, пожалуйста, их на время».

— Даже не так. «Лазарь Моисеевич, скоро и меня заметут, потому как, если мы остановимся, здесь все зальет. Наверное, меня расстреляют, — что ж, и поделом, но меня-то не жалко, а вот вас, Лазарь Моисеевич, — до слез. Вы-то у нас народный комиссар путей сообщения, вам же нехорошо будет. ». Получив такую телеграмму, Каганович озаботился.

«С ПИСАТЕЛЯМИ СТАЛИН ИГРАЛ, КАК КОТ С МЫШАМИ»

— Только что старшего брата расстреляли.

— . который наркомом авиационной промышленности был, но он, по-моему, самоубийством покончил — или порешили его? (После того как Сталин сказал, что Михаил Каганович «якшался с правыми», Лазарь за него не вступился, но по телефону брату о недовольстве вождя сообщил, и в тот же день Михаил застрелился. — Д. Г.). В общем, такую телеграмму Лазарь Моисеевич получает и, сообразив, чем это грозит, идет к товарищу Сталину.

— «Меня-то, — говорит, — не жалко.

— (Смеется) . и брата, вражину этого, тоже, но вам же, товарищ Сталин, проблема», и что Иосиф Виссарионович делает? Не может же он отбить в Хабаровское управление НКВД телеграмму с приказом террор прекратить: дескать, палочку перегнули, — это против него выйдет, и мудрый вождь пишет: «Начальнику строительства Иванову, главному инженеру Петрову (это тем, которые сидят. — В. С.). Поздравляю вас и весь ваш коллектив строителей с выдающейся трудовой победой — проходкой 175-го с половиной метра. Весь советский народ радуется вместе с вами и с волнением ждет новых свершений», и сразу же местный НКВД отпускает всех спецов по туннелям, на персональных машинах их доставляют на место прежней работы, и строительство успешно завершается.

Вот сталинский подход! — он никогда виновным себя не признавал, никогда не давал противоречивых приказов.

— . а просто любил слать телеграммы.

— Правильные телеграммы, а любимая моя история про Сталина с Комитетом по Сталинским премиям связана. Иосиф Виссарионович — он же и в архитектуру вникал, и в поэзию, и в балет, и вот собирают в этом комитете писателей, и они решают, кому Сталинскую премию первой степени дать — 100 тысяч рублей, кому второй степени — 50 тысяч, а кому третьей.

— . а у генералиссимуса между тем очень правильно, как на любом военном совете, было заведено. У нас в батальоне, допустим, младшие по рангу высказывались всегда первыми, чтобы нос по ветру не держали, а командиру батальона это удобно.

— . послушать, чем кто живет и дышит.

— . и лучшие идеи, не исключено, позаимствовать.

— . чтоб дураком не выглядеть.

— Так точно. Сначала идет взводный, затем ротный, за ними начальник штаба батальона слово имеет, а потом командир батальона говорит: «Поступим вот так», и именно так любой военный совет проходит, но вернемся к писателям, которые решают, кому Сталинские премии присудить. Все они свою точку зрения излагают (примерно так же, по рангу), а товарищ Сталин взад-вперед ходит.

— . «Товарищ Сталин, вы большой ученый. ».

— На этом совете, замечу, нельзя промолчать, потому что Иосиф Виссарионович скажет (подражая его голосу): «Народ вас направил сюда такие важные вопросы решать, а вы молчите, товарищи». Или спросит: «А что вы по данному поводу думаете?», а советские классики уже представляют, что Сталину нравится.

— . и знают, чем его гнев пахнет.

— Допустим, решается вопрос о романе, где воспет сбор хлопка в Узбекистане. Встает один писатель и говорит: «Я считаю, что товарищ такой-то заслуживает Сталинской премии первой степени». Встает второй: «Принимая во внимание трудовой запал этого произведения, предложение первого оратора поддерживаю», и так идет все по нарастающей, а Иосиф Виссарионович ходит, слушает.

Наконец все уже высказались. «Товарищи, кто считает, что такому-то нужно Сталинскую премию первой степени присудить, прошу голосовать» — и вдруг подает голос Сталин: «Товарищи, не спешите! Вы хотите присудить Сталинскую премию первой степени человеку, который не понимает до конца роль Коммунистической партии». Все в ужасе: «О Господи!» (хватается за голову) — это же всему составу комитета верный расстрел, а Иосиф Виссарионович продолжает: «Хотите присудить Сталинскую премию первой степени человеку, который развелся с женой и живет с какими-то нехорошими женщинами». Все в шоке: «Это же моральное разложение!». — «Хотите присудить Сталинскую премию первой степени человеку, который во время приема разговаривал с английским послом две минуты, и мы не знаем, о чем».

Тишина, только один человек ходит туда-сюда и трубкой попыхивает. Наконец, паузу он прерывает: «Я, товарищи, предлагаю Сталинскую премию второй степени присудить» — это Сталин, он играл с ними, как кот с мышами, то есть напугал их до полусмерти и вдруг такой неожиданный получился финал: не первой степени, а второй.

«КОГДА МЕНЯ СПРАШИВАЮТ: «ПОД ЧТО ПИШЕШЬ?», Я ОТВЕЧАЮ: «ИНОГДА ПОД ВОДОЧКУ, А ЧАЩЕ ВСЕГО — ПОД ВЫСОЦКОГО»

— Книги «Ледокол» и «Аквариум» являются сегодня вершиной творчества Виктора Суворова, а как ты считаешь, появится из-под твоего пера нечто, что сможет по популярности их переплюнуть?

— Самая любимая моя книга — потому что у писателя есть любимая и есть.

— . это «Контроль»: она греет мне душу гораздо больше «Аквариума». Выложился я в ней полностью, и проблема моя в том, чтобы. Кстати, если кто-то возьмется снимать по ней фильм, у меня есть сценарий, и без ложной скажу скромности: в нем все необходимое для любых премий заложено.

— Это что же — заявка на первую степень?

— Вроде того (смеется). Последняя моя книга «Змееед», которая сейчас в Москве издана, — это предисловие как бы к «Контролю» (есть еще его продолжение под названием «Выбор»), но «Контроль» вне конкуренции, и когда очень-очень мне плохо, я все-таки открываю книжечку и начинаю читать, и любимая супруга моя вдруг говорит: «Эй, ты, немножечко отвлекись. Нехорошо, понимаешь, себя так любить» — ну что тут поделаешь?

Появится ли что-то свое еще? Ну, конечно: куда же мы денемся? — но то, как написан «Контроль», повторить уже не смогу. Как-то нехорошо эмоции, которые туда вложены, дублировать, а подняться над этим сочинением, над собой, не получается. Это вершина моя — вот знаешь, когда летчик-истребитель хочет на максимальную высоту подняться, он совершает маневр под названием «динамическая горка». За счет того, что накопленная на «горке» кинетическая энергия суммируется с тягой двигателей, самолет способен теоретический свой потолок превысить, но он может рвануть туда, вверх, и оттуда упасть — вот и у меня рывок такой был, а выше теперь как-то не получается, но и ниже не хочется.

— «Выше гор могут быть только горы».

— Это гениальная фраза, но за ней следует уточнение: «. на которых еще не бывал», поэтому, когда меня спрашивают: «Под что пишешь?», я отвечаю: «Иногда под водочку, а чаще всего — под Высоцкого».

— Во всяком случае, не под диктовку британской разведки точно.

— Еще, кстати, под Городницкого, под Круга.

— Его «Электричку» страшно люблю — гениальная вещь! — ну и «Фраера»: «Что ж ты, фраер, сдал назад? Не по масти я тебе. » — это же чудо!

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«Теперь о главном, а что для меня главное? Главное — «Ледокол».

В Советском Союзе изучение Великой Отечественной запрещалось и преследовалось. Песни задушевные о войне петь — это пожалуйста, уродливую бабу в Сталинграде слепить — денег не жалко, а то, что бетон через пару десятков лет растрескается и статуя на рукотворном кургане неизбежно накренится и просядет — это никого не волновало. Давай бюджет сейчас, а проблемы грядущие поколения пусть решают, так вот: государство наше родное на курганах циклопических идолов возводило, денег на то не жалело, чтобы патриотизм подстегнуть (и бюджет распилить), а к архивам военных лет доступ закрыло намертво. Это мое внимание и привлекло: война вроде бы и Великая, вроде бы и Отечественная, да только в детали вникать не рекомендуется. Что-то там прячут — интересно, а что именно?

Сижу в академии на лекции, и матерый волк агентурного добывания объясняет мне, какие признаки должен искать разведчик, чтобы определить, готовит супостат нападение или нет. Среди этих признаков: противник подтягивает к границе штабы и командные пункты, узлы связи и стратегические запасы топлива, боеприпасов и инженерного имущества, аэродромную сеть разворачивает, а следующую лекцию другой полковник о нашей вопиющей глупости 1941 года читает: ничего не соображающие сталинские генералы и маршалы подтянули к границе штабы и командные пункты, узлы связи и стратегические запасы топлива, боеприпасов и инженерного имущества, аэродромную сеть развернули. Одновременно строили в западных районах страны 254 аэродрома! Да с бетонными полосами! Завезли туда топливо, продовольствие, бомбы, землянок нарыли, палаток наставили.

Немцы на все готовенькое пришли: на складах картошка тоннами, капуста в бочках, в санчасти — бинты, даже и бомбы советские фашистам сгодились: самолету один черт, какие под него вешают. Не было бы этих аэродромов — не было бы немецким летчикам такого раздолья в нашем небе, особенно в распутицу, и все мы над глупостью товарища Сталина и его военачальников смеялись.

Над нами до сих пор весь мир смеется, а смеяться не надо — не для Гитлера и его асов те аэродромы готовили, а для внезапного по нему удара, и ничего в том зазорного нет — это же Гитлер!

Не надо семь пядей во лбу иметь, чтобы сообразить: Сталин готовил нападение, а уяснив это, можно брать любой аспект подготовки страны к войне, и невооруженным глазом доказательства этому простому предположению увидим. Вот были в мирное время подготовлены партизанские отряды — их прямо перед войной разогнали. Почему? Да потому, что на чужой территории воевать собирались. Неимоверное количество парашютистов, которые в оборонительной войне вовсе не нужны, обучили — зачем? Да все затем же.

Множество вопросов в своих книгах я не рассматривал — тема-то неисчерпаемая, но возьмите любой непонятный, и «Ледокол», как золотой ключик, ответ вам откроет.

Мне говорят: в настоящей науке не так действуют — сперва собирают факты, затем анализируют их, потом выводы делают, а у тебя наоборот: сначала вывод сделал, а потом щелкаешь им как орешки любые факты — это не научный подход!

Это и впрямь подход не научный: это подход разведывательный — какую-то мелкую странность, пустячок какой-то усечь. Вот веточка на тропинке поломанная — отчего бы вдруг? Найти этому странному факту объяснение нужно, а уж тогда станет понятно и все остальное. Кстати, так не только разведка действует — про Шерлока Холмса книжки читали? Вот! — этот самый Холмс тоже внимание на какие-то странные соринки, травинки и пятнышки обращал, логику находил в вещах на первый взгляд нелогичных, и тогда все остальные факты становились понятными.

Аналитик военной разведки как следователь работает — никто ему логику событий раскрывать не будет (в том его работа и заключается, чтобы логику эту найти), и сейфов перед разведчиком никто распахивать не станет. Кстати, и перед историком тоже, потому историк и разведчик — профессии смежные, их задача — в хранилища тайн проникнуть, а если не выходит к бумагам тем доступ получить, тогда остается лишь вычислить тайны, которые в сейфах и хранилищах прячут. Постижение тайн истории — это разведка прошлого, и храбрости историку требуется никак не меньше. Рискует он, как и разведчик, жизнью: голову ведь оторвать могут или еще что-нибудь.

«Ледокол» я сел писать в первую же после ухода ночь — думал в одну статью уложиться. Написал, но сообразил, что для ее понимания еще две поясняющих нужны статьи, а для их понимания — еще четыре. Статьи множились, превращаясь в главы, однако надо было на что-то жить. Пришлось, не прекращая работы над главной темой, выдвинуть на первый план другую. За несколько месяцев «Рассказы освободителя» написал — для этого не надо было составлять картотеки, собирать заново сведения о дивизиях и корпусах, о генералах и маршалах, перечитывать книги отрочества и юности.

«Рассказы освободителя» — о том, как был я курсантом, как на гауптвахте сидел, как сортиры генеральские чистил, как стал офицером, как братскую страну, которая с верного пути свернуть норовила, освобождал.

Найти литературного агента, издателя, переводчика, проверять перевод, редактировать, — все это требует времени, терпения и нервов. Книжка вышла только в 1981 году, и издатель настаивал, чтобы она была опубликована под моим настоящим именем. В этом случае, дескать, она гарантированно станет бестселлером, и для того все условия были: в нейтральной Швейцарии пропал советский дипломат Владимир Резун с женой и двумя детьми.

Дипломат — это не частное лицо, а официальный представитель своей страны, исчезновение дипломата любого ранга — сенсация. «Холодная война» в самом разгаре, две сверхдержавы противостоят друг другу по всему миру от Кубы и Чили до Египта и Сирии, от Индонезии и Вьетнама до Чехословакии и Германии, в любой момент может возникнуть обострение с непредсказуемым исходом для всего человечества — такое уже не раз бывало, а переговоры о ядерных зарядах и средствах их доставки, о подводных лодках и противоракетной обороне, о танках и пушках идут в Женеве, в стенах Постоянного представительства СССР при отделении ООН, и вот пропал не просто дипломат из какого-то посольства, а из этого самого Постоянного представительства СССР, и Форин Офис заявляет, что беглецу убежище в Великобритании предоставлено.

Радио, телевидение, пресса в нетерпении и готовности: вот первые полосы газет, вот обложки журналов для фотографий, вот в сводках новостей эфирное время, но беглец молчит. В прессе — самые невероятные версии случившегося, все объяснения ищут, почему нет публичных выступлений с обличениями и разоблачениями. Высказывают предположения, что дипломатия для Резуна только прикрытием какой-то тайной деятельности была, — это еще интереснее.

В прессе даже робкая версия появилась: а уж не из ГРУ ли он?

Из КГБ перебежчиков много, а из ГРУ последний раз человек 32 года назад убежал, в 1946 году. Кроме того, из ГРУ был полковник Пеньковский, но он не убежал, и если этот из ГРУ, то. Издатели обращаются в Форин Офис — вот контракты, готовы купить книгу, если он вздумает ее писать. Платим сейчас, платим обильно, неважно, что в той книге будет, главное — скорее, и чтобы на обложке имя автора было: Владимир Резун! — но я так и не появился ни на экранах, ни на первых полосах газет: Владимир Резун пропал навсегда.

Пробиваться в литературу я решил не на гребне дешевой сенсации, а, так сказать, «на общих основаниях», и найти путь к читателю не именем на обложке, а содержанием книг, поэтому начал с нуля: вот книга автора, которого никто не знает.

Пробиться оказалось весьма непросто — после многих попыток нашел, наконец, издателя, взявшегося опубликовать книгу неизвестного автора о Советской Армии. Однажды он меня спросил: «А ты, случаем, не Резун?» — и, узнав, что это так, возрадовался: да мы сейчас под настоящим именем! да мы бестселлер миру предъявим! — однако я не хотел никому доставлять неприятностей, потому твердо решил — только под псевдонимом, но если так, то аванс будет мизерным, тиражи — уж как получится, и никаких гарантий успеха.

Я стоял на своем: только под псевдонимом, и тогда вопрос возник: под каким? Издатель предложил: должно быть что-то русское, лучше в три слога и чтобы как-то с армией было связано, но чтобы читатель не знал, как именно: что-то где-то слыхал, но не уверен.

Я сообразил: Калашников! Он: «Нет, этого мы знаем, да и слогов четыре — надо короче». Я: Суворов. «А это кто?» — спросил он. «Да был такой», — я ответил.

Так и порешили. Я-то думал, один раз пошучу, а потом что-нибудь серьезное придумаю. До Советского Союза мои опусы все равно никогда не дойдут, а тут, в Британии, про Суворова знают не больше, чем про гениального полководца виконта де Тюренна, маршала Франции, и вот один мудрый разоблачитель меня уел: пишешь ты под своим именем или под псевдонимом — гонорар-то ведь все равно одинаковый! Вот оно, доказательство: не сам ты книжки пишешь!

Мил человек, псевдоним я выбирал только для первой книги — для той, которая про киевскую гауптвахту, и Валера Симонов, мой хороший приятель по Киевскому высшему общевойсковому командному училищу, а впоследствии начальник разведки армии, вот что написал: «Лично я, читая книгу «Освободитель», был поражен, с какой точностью автор изобразил киевскую гарнизонную гауптвахту. Не скрою, самому мне пришлось там отсидеть в общей сложности 50 с лишним суток» («Московская правда», 31 июля 1994 года), но если верить не моему другу, на порядок больше моего там отсидевшему, а разоблачителю, то выходит, что русский человек (с украинскими корнями), который там побывал и через это прошел, рассказать о своих впечатлениях не способен, и только мудрые британцы, которых там не было и которые генеральские сортиры не чистили, за меня смогли это все описать. Не иначе, точность повествования достигнута не мной, а проникшей в те сортиры вездесущей британской разведкой.

И имя на обложке, гражданин разоблачитель, вещь не последняя: под своим именем напиши — одни гонорары, под псевдонимом — совсем другие. Не понимать это может только тот, кто дела с издательским миром никогда не имел, так вот: имя автора (настоящее или псевдоним) часто важнее содержания.

В моем случае ситуация выглядела просто.

Существовала в мире великая сверхдержава по имени Советский Союз, вожди которой учили всех, как надо жить, танками навязывая свой порядок, но в собственной стране не могли обеспечить население одеждой и обувью.

Сверхдержава бесплатно завалила мир танками Т-54, пулеметами Владимирова и автоматами Калашникова, ракетами С-75 и гранатометами РПГ-7, но была не способна себя прокормить.

Сверхдержава помогала всем, от Анголы и Эфиопии до Мозамбика и Ливии, но была не способна построить жилье для своих офицеров.

Сверхдержава первой проложила дорогу в космос, но никак не могла обеспечить свои школы теплыми сортирами, а родильные дома — горячей водой.

Ради победы коммунизма на Кубе сверхдержава чуть было не ввергла мир в ядерную катастрофу.

Сверхдержава держала своих кормильцев в колхозах, не давая им внутренних паспортов, чтобы не разбежались, и вела упорную борьбу за свободу угнетенных народов Азии и Африки.

Сверхдержава не платила своим мужикам денег, а если потом и стала платить, то на эти деньги ничего невозможно было купить, и эта же сверхдержава каждый год вывозила сотни тонн золота в США в обмен на зерно: пускай американский фермер будет богат и счастлив, пускай купит себе дом, автомобиль и трактор.

Сверхдержава вела смертельную борьбу против капитализма, заявив на весь мир устами своего вождя: «Мы вас похороним!» — но если сверхдержава похоронит проклятых капиталистов, кто же ее будет кормить?

Так вот, из Генерального штаба этой сверхдержавы бежал офицер и написал о Советской Армии книгу. Представьте, что издатель объявляет: вот его настоящее имя, вот фотография, вот биография — в этом случае интерес обеспечен. Успех книги в те годы, в той обстановке зависел только от имени на обложке, а вот другая ситуация: выходит та же самая книга о Советской Армии, но об авторе известно только то, что зовут его, например, Македонский Александр Сергеевич. И читатель, и критики к такой книге, понятно, с недоверием отнесутся, и гарантировать успех в этом случае никак нельзя, потому и аванс жиденький.

Я хотел, чтобы книгу оценили не по имени на обложке, а по содержанию.

И ее оценили. И она стала бестселлером.

После того ситуация изменилась на противоположную.

Теперь читатель хочет новых книг, на обложке которых это странное имя стоит, и предложи издателю писать под другим псевдонимом или даже под настоящим именем, а он уже не согласится.

Пока «Освободителя» переводили, пока готовили к изданию, — а дело это долгое и муторное, — я вторую книгу сочинил, новый псевдоним придумал, но издатель отрезал: «Поздно, братец, ты теперь знаменит под псевдонимом Суворов».

. В 1985 году я завершил «Ледокол», но хотя издательств тут много, опубликовать книгу не удалось. Несколько фрагментов я поместил в газете «Русская мысль», в журнале «Континент» и в журнале Королевского консультативного института по вопросам обороны (Royal United Services Institute for Defence and Security Studies), упорно искал издателя, а работу над книгой тем временем продолжал — добавлял новые главы, переписывал старые. Книгу впервые удалось опубликовать на немецком языке в 1989 году и на английском — в 1990-м: на русском за рубежом «Ледокол» так никогда и не вышел. Брались некоторые, а потом заявляли, что надо бы стиль изменить, а то не научный какой-то.

Я им: а научного мне не надо — книги-то для кого пишем? Правильно — для народа, так вот и давайте писать тем языком, который нашему народу понятен и близок. Ученым писать языком ума не надо — на это любой академик способен, а вот вы попробуйте так написать, чтобы и школьникам, и домохозяйкам, и солдатам, и офицерам, и лесорубам, и музыкантам интересно было.

Совершенно преднамеренно я не стал свою теорию доказывать на поле академическом, не стал спорить с нашими высоколобыми и мудрыми — писал так, чтобы мысль моя дошла до широких народных масс, а уж они пусть высоколобым вопросы задают и ответа от них требуют.

Тем временем в Советском Союзе разбушевалась так называемая гласность, под прикрытием которой архивные документы уничтожались тоннами. Журнал «Нева» опубликовал «Аквариум» и обратился ко мне: давай-ка еще что-нибудь! Я им: так ведь не напечатаете, а они: давай, свобода слова у нас. Дал я им «Ледокол», и. тишина повисла. Звоню через месяц: ну как? Отвечают, что здорово, только вот даты такой нет, к которой публикацию можно бы приурочить. Идут месяцы, дата подходит: 50-я годовщина начала Великой Отечественной. Звоню: ну так как? Понимаешь, отвечают, не можем же мы к такой дате ветеранов обидеть.

После этого снова все замерло, и причина все та же: даты, к которой приурочить можно, нет, а если просто так публиковать, кто же это читать будет? Так никто и не решился, даже после того, как Советский Союз рухнул.

Издавать «Ледокол» взялся Сергей Леонидович Дубов и все сомневался: каким должен быть тираж? Человек он был осторожный, рисковать не любил, потому сначала робкий заход сделал — всего 320 тысяч (потом сообразил, что мало, и пока печатали пробный тираж, добавил первый миллион).

Вот уже четверть века «Ледокол» опровергают, казалось бы, зубодробительным аргументом: один человек такое написать не мог — тут группа экспертов из британской разведки работала.

Прием старый, ему много сотен лет. Когда ребятам из Святейшей Инквизиции — тем самым, у которых холодные сердца и горячие головы, нечем было крыть, они объявляли: да это не ты писал, твоей рукой Диавол водил! — вот и все, и поди докажи, что это не так. Тем этот ход и хорош, что позволяет сразу от обсуждения существа вопроса уйти: это творение Диавола — о чем еще спорить?

Так вот, использование аргумента про британскую разведку — проявление трусости и попытка увернуться от обсуждения действительно важных вопросов. Я вот уже скоро 30 лет требую: выставьте против меня группу экспертов, сшибемся под телекамерами, а народ рассудит, но ни министр обороны России, ни начальник Генерального штаба, ни президент Академии наук, ни вышестоящие вожди пока на сей призыв не откликнулись и не откликнутся никогда, потому, что их точка зрения нелогична и глубоко аморальна.

Они отстаивают два взаимоисключающих постулата: первый — Красная Армия спасла Европу от нацизма и второй — Советский Союз был верным союзником Гитлера, никогда на Германию нападать не стал бы, никого освобождать не собирался и не замышлял.

Зачем это делается? Зачем вожди и их идеологическая обслуга с остервенением доказывают недоказуемое? Да затем, что остатки былой мощи и богатства страны разворовать надо, но воровать у людей умных не просто, потому нужно их одурачить, и вот результат — десятки миллионов дружно повторяют: Советский Союз освободил Европу от коричневой чумы, но освобождать не хотел, да и был не способен на это, потому что оказался совершенно к войне не готов.

Дружба и сотрудничество с Гитлером, соучастие в его преступлениях, поставки стратегического сырья, без которого ведение войны и захват Европы были бы невозможны, — это наш национальный позор. Я поломал свою судьбу, изломал судьбу родным, друзьям, близким ради того, чтобы доказать и стране, и миру: союз с Гитлером был тактическим приемом, отвлекающим маневром, а стратегический замысел Сталина — разгром Германии и освобождение Европы от коричневой чумы.

Быть другом Гитлера — срам и запредельная мерзость.

Напасть на Гитлера — дело святое.

Заявляя это, я спасаю честь своей страны, народа и армии — об этом все мои книги».

11 сентября 2012

Бывший советский разведчик, бежавший в Великобританию и ставший всемирно известным писателем, Виктор СУВОРОВ: «Я гадский предатель, изменник, мерзавец, но книги мои — те же «Аквариум» и «Ледокол» — это гимн Советскому Союзу, Советской Армии и лично товарищу Сталину»

(Продолжение. Начало в Частях І-ІІ)

«МНЕ ГОВОРЯТ: «ТЫ ЕВРЕЙ. ТЫ, НАВЕРНОЕ, НЕ РЕЗУН, А РЕЗНИК»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— Мы уже о Ленине вспоминали немножко. Ходили и продолжают ходить слухи о том, что он был немецким шпионом, что Великая Октябрьская социалистическая революция или попросту Октябрьский переворот осуществлен в России по плану немецкой разведки, — так это?

— От прямого ответа лучше мне, как учил великий стратег Лиддел Гарт, уклониться.

— Ты уклонист какой-то.

— Да, но мы этот вопрос обойдем, чтобы вернуться к нему через факты, а выводы пускай каждый делает сам. Факты же таковы: Ленин живет в нейтральной Швейцарии, а в России происходит тем временем революция, и ему из нейтральной страны нужно как-то пробраться домой через воюющую Германию.

— Они не летают, и дирижабли тоже, так вот, Германия почему-то берется посадить этих ребят в вагон и обещает: «Мы вас доставим». Давай представим себе такую же точно ситуацию во время Второй мировой: живет какой-то русский в Швейцарии, и Гитлер ему говорит: «Садись в вагончик и проезжай через Германию в Советский Союз» — зачем это фюреру нужно? Вот и ответ на твой вопрос, правда?

Следующий факт: появляется товарищ Ленин в Петербурге и начинает газеты и журналы там издавать под 41 названием.

— Ух ты! — так он медиамагнат был.

— Практически олигарх! Более четырех десятков изданий! — но это не гламур, который продается на рынке: такая пресса раздается бесплатно и интересно, с чего бы это.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— . Владимир Ильич такой добрый.

— Глаза такие добрые-добрые (смеется), а мог бы и шашкой рубануть. Представь: я сейчас приеду в Россию, возьмусь издавать 41 газету и журналы и раздавать бесплатно. Все скажут: «Вот тут уж точно британская разведка замешана» — ну откуда средства на это возьмутся?

— . Из лесу, вестимо». Я пишу книги, которые изданы на армянском языке, на иврите. Кстати (все время историями разными себя прерываю), звонит мне один человек и представляется: «Слушай, я полковник израильской полиции» — вроде бы чем им могу быть полезен?

— Свояк свояка видит издалека.

— «Зовут, — говорит, — меня Миша Шаули, я родился и вырос в Киеве, эмигрировал в Израиль, пошел работать в полицию. Стоял на перекрестке, палкой махал и вот поднялся до полковника, занимаюсь борьбой с организованной преступностью».

— Палка, видно, была волшебная.

— Полосатая, так вот, исходя из того, что российская, украинская, израильская организованная преступность — это сообщающиеся сосуды.

— . одна, по сути, организация.

«У Владимира Ильича глаза такие добрые-добрые, а мог бы и шашкой рубануть. »

— . его из израильской полиции посылают в Москву официальным представителем по вопросам организованной преступности. Он там, имея дипломатический иммунитет, работает, затем возвращается в Израиль, находит меня и говорит: «Твой «Ледокольчик» я прочитал. Не думаю, что его британские спецслужбы организовали, и я увидел там много здравого смысла, так вот, я его на иврит перевел и хочу издать — это можно?». — «А почему нет? — говорю. — Приезжай только сначала — выпьем с тобой, закусим.

— . в глаза друг другу посмотрим.

— . а после. ». Он так и сделал, и теперь Миша мой друг, и мне это очень приятно, потому что, когда на меня наезжают, говорят, во-первых: «Ты британский шпион», во-вторых: «Ты прославляешь Гитлера, ты антисемит», а в-третьих: «Ты еврей. Ты, наверное, не Резун, а Резник» — то есть все идет обычно в одном букете, и когда мне бросают, допустим, в лицо: «Ты фашист!», я отвечаю: «Ребята, а я в Израиле был, и там меня не побили, не освистали. В Тель-Авиве выступал, в Беэр-Шеве, в Хайфе, где прямо сказал: «У вас в Кайфе мне очень нравится». Это, иными словами, индульгенция для меня, и когда идут какие-то огульные обвинения, мне есть что ответить, так вот, если бы даже я, издав свои книги на 20 языках мира — немецком, французском, польском, чешском, болгарском, грузинском, армянском, иврите, на. Вот на украинской мове нет ничего.

— Сложно, наверное, переводить.

— Ну, да (улыбается), трудности перевода, тем не менее они выходили в Эстонии, Литве, Латвии — где угодно, на всех языках, но если я появлюсь в Москве и начну вдруг 41 газету и журнал там издавать, чтобы затем раздавать бесплатно.

Евгений Урбанский в фильме Григория Чухрая «Чистое небо», 1961 год. «Это не вранье, а великий шедевр нашего кинематографа, и здесь, на Западе, таких фильмов нет»

— . сразу возникнут вопросы: откуда денежки? — а Ленин это делал не в мирное время, а на излете Первой мировой войны, в условиях жесточайшего экономического кризиса, поэтому, не ответив тебе на вопрос прямо, я все-таки загадываю умным людям такую загадку: как мог Владимир Ильич проехать по территории наших врагов, через кайзеровскую Германию, которая воевала против России.

— . и издавать столько агиток.

— . нацеленных против своей страны? Какую идею он во всех этих газетах и журналах толкал? Давайте заключим мир с Германией и расплатимся с кайзером золотом, и, захватив власть, Ленин подписывает совершенно чудовищный так называемый Брестский мир и отдает Украину кайзеру Вильгельму II, который уже на последнем был издыхании. Подписали все в марте, а дух он испустил в ноябре — почему же издох?

— Да, не проглотил Украину, которую отдали ему с салом и самогонкой. Если бы Германия этот лакомый кусок, золото и все остальное не получила, война в апреле бы кончилась, а так еще полгода эта мясорубка людей перемалывала.

— Нужно было вложенное отработать.

— Вот именно — и Ленин его отрабатывал!

«ПРОСТИТЕ МЕНЯ, Я ЗАМАХНУЛСЯ НА ЕДИНСТВЕННУЮ СВЯТЫНЮ, КОТОРАЯ У НАРОДА ОСТАЛАСЬ, — НА ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ»

Делегаты чрезвычайного 8-го Всесоюзного съезда Советов (слева направо в первом ряду): Никита Хрущев, Андрей Жданов, Лазарь Каганович, Климент Ворошилов, Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов, Михаил Калинин и Михаил Тухачевский, Москва, январь 1936 года

— Возвращаюсь ко Второй мировой войне: ее история в советском изложении (да и в английском, и в американском, наверняка) — это и был самый главный миф, покушаться на который не позволено никому?

— Да, а почему самый главный? Потому, что самый устойчивый, и важно понять, почему он такой. Моего деда Василия Андреевича немцы угнали в Силезию, где он работал на шахтах, его старшие сыновья Иван и Богдан воевали на фронте, а третьего, Александра, с дедом угнали, и вернуться домой ему было не сужено. В каждой семье у нас есть погибшие, и если кто-то ставит этот миф под сомнение, он замахивается на большую кровь, на память о страданиях нашего народа, на горе своих родителей, на сгинувшего моего дядьку, которого я никогда не видел.

— Нашлись тем не менее те, кого это не остановило.

— Да, но я не договорил о дядьке. В его честь моего старшего брата Александром назвали, Сашей, и мой сын — Александр, а внучка моя — Александра. Это наша память, и я в предисловии к «Ледоколу» пишу: «Простите меня, я замахнулся на самое святое, что у нашего народа есть, на единственную святыню, которая у народа осталась, — на память о Войне».

С другой стороны, ребята, которые сидят в Кремле, использовали наше горе, нашу кровь и наши слезы для укрепления своего чудовищного режима. Точно так же в свое время и Александр I, разгромив Бонапарта, законсервировал крепостное право, которое уже трещало по швам: зачем, мол, ломать? Раз победили, значит, все у нас правильно, и в результате оно продолжало существовать в России вплоть до Крымской войны, а вот когда в Крыму нам дали крепко по шапке, рухнуло. Даже самые твердолобые сообразили: все прогнило, а победа глаза застит.

В Великой Отечественной войне положили несчитанное количество миллионов.

Павел Дыбенко — бывший нарком по морским делам: репрессирован как американский шпион, посмертно реабилитирован

— Кстати, а сколько — известно?

— Считать не берусь. Сначала товарищ Сталин потери в семь миллионов озвучил, потом Хрущев увеличил их до 20 миллионов, и, между прочим, я разобрался, откуда эти цифры взялись. Горбачев 27 миллионов назвал, и это очень легко было — он сложил семь плюс 20, а откуда семь? Сталин просто спросил: «А у немцев какие потери?». Ему ответили: «Семь с половиной». — «Ага! Значит, у нас семь», а цифра 20 миллионов впервые из уст Кеннеди прозвучала. Приехал Хрущев в Америку, выпивают они, закусывают (там, наверное, выпивка и закуска, как у нас с тобой, были — ну, может, чуть лучше), и Кеннеди, ковыряя в зубе, спросил: «Слушай, мужик, а сколько вы там потеряли? Миллионов 20, наверное?». Тот: «Ага!». Возвращается Никита Сергеевич домой, и услужливые историки сразу же его «ага!» обосновали, но этого быть не может.

— Может быть 21,5 или 19,8, 17 или 43, а круглое число — это если мужик, который сидит за столом (ковыряет ногтем в зубе), взял его с потолка. Сказал бы Кеннеди 30 — было бы 30.

— Иными словами, страшная эта цифра до сих пор не известна?

— А кто их считал? — то есть что мы можем? Известно только, что великий русский ученый товарищ Менделеев вычислил: в 1950 году население Российской империи должно 280 миллионов составить, а перепись у нас провели в 59-м и насчитали около 209-ти.

— К 80-м годам уже 262 было.

— Да, за счет мусульманских республик, потому что там демографический взрыв наблюдался, но это не дает нам числа потерь на войне, потому что позади гражданская, исход белой эмиграции, голодомор.

— . когда счет шел на миллионы, то есть опять мы стоим в том же болоте и приблизиться к истине не в состоянии.

С Дмитрием Гордоном. «Я пишу книги, которые изданы на армянском языке, на иврите, немецком, французском, польском, чешском. Вот на украинской мове нет ничего»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— В общем, действительно, кто их считал, если даже сегодня, спустя столько лет после окончания этой бойни, находят останки сотен, тысяч бойцов с документами в полях и лесах. С каким чувством ты, британский подданный, смотришь сегодня советские художественные фильмы о войне? По-твоему, там сплошной обман?

— Вот опять же: экстремально и одновременно и в ту, и другую сторону. Вчера, например, мы с Таней «Чистое небо» Григория Чухрая включили, где снялся великий актер Урбанский. Для тех, кто не видел, скажу: это история о красавце-летчике, которого полюбила не очень красивая девочка. Его во время воздушного боя сбивают, и он попадает в плен, и хотя в фильме об этом не говорится, всех, кто возвращался оттуда, упекали сразу же в лагеря. Вот Михаил Девятаев, допустим.

— . легендарный летчик, который из плена бежал.

— Не просто из плена, а с острова Узедом, где находилась первая в мире ракетная база Пенемюнде (там немцы производили и испытывали новое оружие Третьего рейха — крылатые ракеты «Фау-1» и баллистические ракеты «Фау-2». — Д. Г.), и вот этот смельчак угоняет немецкий бомбардировщик «Хайнкель», долетает до своих, а они его заметают.

— Ну, а какого черта угнал?

— Кстати, он был 13-м ребенком в семье, был сбит и попал в плен 13 июля 1944-го, 13 августа предпринял первую, неудачную попытку побега (задуманное удалось лишь 8 февраля 1945 года. — Д. Г.), а номер угнанного самолета 13-13-13. Доставленные Девятаевым сведения оказались абсолютно точными и обеспечили успех воздушной атаки на Узедом, тем не менее его посадили.

— Небось, на 13 лет?

— Нет, таким четвертак давали, и фильм, по сути, о нем: когда герой Урбанского возвращается из советского лагеря (через всю щеку у него жуткий шрам), относятся к нему с подозрением: неизвестно, мол, как в плен ты попал. Он стучится во все двери, но на прежнюю работу летчиком-испытателем его не берут, в партии не восстанавливают. Жена все это с ним, теперь простым работягой на заводе, переживает, и вдруг его вызывают в Москву — пересматривать снова дело.

Там есть совершенно гениальный момент: бывший летчик входит в огромное здание, а жена остается ждать. Стоит мороз, а она ходит туда-сюда, вспоминая свою жизнь со дня их встречи и еще не зная, чем это кончится: заметут его еще на один срок или. Проходит между тем час, другой, третий, уже ночь, и вдруг открывается дверь, Урбанский выходит и стоит, совершенно убитый. Она к нему подбегает: что случилось? — а он разжимает руку, и на ладони у него звездочка Героя Советского Союза сияет.

Это причем не вранье, а великий шедевр нашего кинематографа, и у них здесь, на Западе, таких фильмов нет. Я, между прочим, гадский предатель, изменник, мерзавец, но книги мои — те же «Аквариум», «Ледокол» — заслуживают исключительно добрых слов: никто о Советской Армии так не писал. Ну, похвали меня, ну! (Смеется). Это же гимн Советскому Союзу, Советской Армии и лично товарищу Сталину!

— Несокрушимая и легендарная.

. В боях познавшая радость побед,
Тебе, любимая, родная армия,
Шлет наша Родина песню-привет!

«ЧЕМ ТУХАЧЕВСКИЙ ЗНАМЕНИТ? ТЕМ, ЧТО МОРИЛ МУЖИКОВ ОТРАВЛЯЮЩИМИ ГАЗАМИ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОССТАНИЯ ЖЕСТОКО ДАВИЛ, — ВОТ И ВСЕ! — ТО ЕСТЬ В ВОЙНЕ СО СВОИМ НАРОДОМ И ВПРЯМЬ ПРЕУСПЕЛ. »

— Говоря о товарище Сталине, не могу не спросить: почему накануне войны он обезглавил армию, репрессировав ее руководящие кадры под предлогом, что они состояли в заговоре? Какая, казалось бы, глупость! Понятно, почему Коба старых большевиков уничтожал, — это свидетели его прошлого, но чем ему высшее командование не угодило?

— Когда мы кому-то мстим или его наказываем, вовсе не обязательно предъявлять ему счет за то, в чем он действительно виноват: если мне нужно излить какое-то недовольство на любимую жену, было бы желание, а повод найдется — можно его и придумать. Наверное, эта ситуация знакома не только мне: мы обвиняем человека не в том, в чем он виноват, а в чем нам выгодно его обвинить.

— Думаю, ряд читателей с этим согласны.

— Мужского пола, да? (Смеется). Так вот, развернутый ответ на твой вопрос содержится в моей книге «Очищение» (она — первая в этом ряду), и если не подведет здоровье, если смогу выкроить время, непременно ее продолжу. Эту книгу (тоже не сочти, пожалуйста, саморекламой — если меня спрашивают, нужно расставить точки над «i») я просто обязан был написать, потому что возникают вопросы. Война началась для советской стороны катастрофически, и долгое время это объясняли тем, что накануне товарищ Сталин цвет командного состава Красной Армии истребил, но я это обвинение отметаю.

Смотри: говорят, к 22 июня 41-го большинство наших командиров находились на своих постах меньше года, и этот аргумент повторяется постоянно, а я уточняю: стоп, позвольте вас взять за пуговку! Допустим, Сталин истребил весь командный состав Красной Армии в 37-м и 38-м.

— . ну и в 39-м немножко.

— Нет, к концу 38-го, где-то к октябрю.

— Да, были лишь единичные случаи арестов, поверь мне, а так уже, слава Богу, не чистили. Предположим, повторяю, он всех истребил и поставил на их место новых.

— Слушай, но репрессированы же и расстреляны были три маршала из пяти, а комкоры, а комдивы?

— Сейчас все разложим по полочкам. Если террор был в 37-м и 38-м, как же случилось, что новый командный состав, будучи назначенным не позже 39-го — за два с половиной, а то и за три года до начала войны, вдруг пробыл на своих должностях меньше года? — этот вопрос вышибает сразу табуретку из-под ног у всех, кто объясняет беды начального периода Великой Отечественной неопытностью командиров.

— Хорошо, зайдем с другой тогда стороны. Бывший министр обороны Советского Союза маршал Язов сказал мне.

— . а я читал, кстати, это его интервью в твоей книге.

— «А что, — говорит, — Тухачевский? Он сам во всем и признался. Написал товарищу Сталину письмо, что таки состоял в заговоре против него». Потрясающий ответ, да?

— Так был заговор военных против Сталина или нет?

— Был, конечно, но мы еще раз зайдем с другой стороны. Нашел я французскую газетку 1940 года, по-моему, за январь, и в ней статья такого приблизительно содержания: граждане, мы состоим сейчас в войне против Германии, но она какая-то странная, то есть когда Гитлер разгромил Польшу, Великобритания и Франция объявили ему войну, однако, вместо того чтобы воевать, стоят.

Так вот, есть ли у немцев хоть какой-нибудь шанс нас победить? — спрашивает автор статьи и сам себе отвечает: нет. (В мае Гитлер так стукнул, что Франция за две недели рассыпалась, но за четыре месяца до этого, пока их не трогал, нос у них кверху был задран). Аргументы такие: во-первых, они не французы, а во-вторых, у нас линия Мажино — такие укрепления, что кто ж их возьмет? — но и это чепуха, ребята. Важно другое: кто французской армией командует? Маршалы Петен, Гамелен, которые вышли из Первой мировой войны победителями! — они знают, как побеждать, а кто им со стороны Германии противостоит? Гудериан, Манштейн, Клейст, Паулюс.

— . молодые лейтенанты, в ходе Первой мировой не раз битые, — ну кто они против наших?

Так вот, за одного битого двух небитых дают. От того, что Германия в Первой мировой была разгромлена, она лишилась каких-либо авторитетов, и если какой-то немецкий фельдмаршал начинал заноситься: «Вот я великий», его быстренько приземляли: «Да ладно, знаем мы, чем это кончилось» — и начинали ошибки свои анализировать. На передний плен выходило таким образом новое поколение, молодая поросль людей, у которых не было зазнайства.

— . но были амбиции.

— . и ощущение того, что Германия унижена, и благородный порыв восстановить справедливость, а тут зажравшиеся, прости мой французский язык, победители, которых молодой де Голль уверял: «Ребята, нужно бронетехнику развивать», а они ему: «Да замолчи ты! Кто в Первой мировой победил? Ты или мы?».

— Знакомая ситуация: наши прославленные кавалеристы Буденный и Ворошилов тоже ничего, кроме красной конницы, не признавали.

— Я вот о том и толкую: сложилась ситуация, когда победивших в Гражданской войне военачальников надо было убирать и выдвигать новых.

— Тем более что прежние морально уже разложились.

— И, извини меня снова за выражение, просто зажрались. Тухачевский польской кавалерией в 20-м году в районе Варшавы бит?

— . и ты говоришь мне: «Вот если бы он с Германией встретился, то уж танки их уничтожил бы» — да никогда! Чем он знаменит? Тем, что морил мужиков отравляющими газами и крестьянские восстания жестоко давил, — вот и все! — то есть в войне со своим народом и впрямь преуспел.

«КОГДА ДЫБЕНКО ОБВИНИЛИ В ШПИОНАЖЕ, ОН ПИШЕТ ПИСЬМО СТАЛИНУ: МОЛ, КАКОЙ ЖЕ Я АМЕРИКАНСКИЙ ШПИОН, ЕСЛИ АМЕРИКАНСКИМ ЯЗЫКОМ НЕ ВЛАДЕЮ?»

— Хорошо, а Егоров, Блюхер, Якир, Федько, Уборевич, Корк, Гамарник — этих ребят можно перечислять долго: такие же все бездарные?

— Я в своей книге привожу в пример Павла Дыбенко.

— . народного комиссара по морским делам первого ленинского Совета народных комиссаров.

— Да-да-да! Кстати, первый в Советском Союзе брак был заключен между ним и Александрой Коллонтай, так вот, когда его обвинили в шпионаже, он пишет письмо Сталину: мол, какой же я американский шпион, если.

— . американским языком не владею.

— . да, совершенно верно, и я ехидничаю: «Стойте, обождите!». Ну, не знает он американского языка — Бог с ним, но это какой же уровень понимания, аргументации? Человеку и невдомек, что, если шпионишь в пользу Японии, тебе не надо японский язык учить: пусть японец, который тебя вербует, объяснится с тобой на пальцах по-русски.

— Хорошо грушником быть — все понимаешь.

— (Смеется). Но и это еще не все: сестра у Дыбенко жила в Америке.

— Это только начало! В Ленинградский военный округ, которым Дыбенко командовал, — а высота это очень большая! — из США делегация приезжает, и ничего лучше он не придумал, как просить у американских генералов похлопотать за сестру, чтобы ей в Штатах начислили пенсию. Господи, ты пролетарий, у тебя большие ромбы в петлицах — ну если твоей сестре так плохо за океаном, пусть в пролетарское государство вернется. Представляешь, каков уровень разложения этого человека? — но на всю ситуацию я с точки зрения разведки смотрю.

Когда начинаю вынюхивать, годишься ли ты для вербовки, мне нужно учесть два момента: у тебя должен быть к информации доступ или к людям, которые ею располагают, а если нет доступа, зачем ты мне нужен?

— (Смеется). Вот именно! (Наверное, у тебя есть и то, и другое). Это первое, а второе — я ищу мотив.

— . то есть думаю, какую наживку тебе дать, чтобы на крючок подцепить: денежки, женский пол.

— . а может, мужской.

— Все дадим — скажи только, что надо.

— Так вот, когда я рассматриваю Дыбенко с точки зрения разведывательной, кандидатура он более чем подходящая. Есть у него выход на информацию? Еще и какой! А мотив присутствует? Разумеется, если он сам, без зазрения совести, просит американцев: «Дайте мне денег!», хуже этого ничего уже быть не может.

Далее в своей книге я вспоминаю бои под Псковом и Нарвой 23 февраля 1918-го (в честь этой даты, как известно, был учрежден День Советской Армии, а ныне — День защитника Отечества). В 1968 году я учился на четвертом курсе Киевского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища имени Фрунзе, и вот в феврале (а в июле мне выпускаться) мы изучаем работу товарища Ленина «Тяжелый, но необходимый урок». Я знаю ее почти наизусть, но еще раз своим будущим шпиенским взглядом просматриваю, а училище еще то было — там нас учили внимание на мелочи обращать, и вдруг вижу дату: опубликовано 24 февраля 1918 года.

— На следующий день.

— Ага! Я говорю: стойте, обождите! — 23 февраля мы празднуем 50-летие нашей армии.

— . который утверждает, что не было никакой победы, а было наступление империалистической Германии на молодую республику, которое стало горьким, обидным уроком. Он пишет «об отказе полков защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все при отступлении, не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве» — почему же никто не обращает на эти слова внимания, или у меня что-то с головой, может, не так, или цифры в книжке гуляют?

Братцы, вся Советская Армия знала работу Ленина «Тяжелый, но необходимый урок» довольно близко к тексту — почему никто не увидел, что Ленин пишет: не было никакой победы? Начинаю разбираться и выясняю, что командовал там товарищ Дыбенко, который сбежал из-под Нарвы вместе со своим матросским отрядом в тысячу штыков и драпал до Петербурга.

— Оттуда подался в Москву, а затем за Волгу, в Самару, где поймали его и судили. (За сдачу Нарвы, бегство с позиций, отказ подчиняться командованию боевого участка, за развал дисциплины и поощрение пьянства в боевой обстановке Дыбенко был отстранен от командования флотом и исключен из партии. — Д. Г.). После этого «герой» наш в подполье ушел, но благодаря хлопотам супруги был прощен и стал командармом, и вот он просит у американцев денег, за это его объявляют.

— . шьют ему шпионаж в пользу США, а он оправдывается: «А я не американский шпион, потому что американского языка не знаю».

— Да, те еще были ребята!

— Еще те! Расписываю я также «подвиги» Михаила Тухачевского. Идет разгром его войск под Варшавой — вопрос: а где же 27-летний командующий фронтом? В Минске, потому как дальше на запад никаких поместий, где он мог бы командный пункт разместить, нет. Тухачевский не знает, что происходит там, в гуще событий, потому что сам далеко в тылу, — ну, и еще момент. До этого его армии победное вели наступление: вот они идут и идут вперед, и вдруг — оп! Все. Сейчас наши историки описывают, как он переживал: кроме поместья, в котором расположился штаб, у него еще был салон-вагон, и вот полководец заперся в нем и ни с кем не разговаривал.

— Этого мы не знаем, но я говорю: стойте, любую ситуацию меня уменьшать учили (или увеличивать) в 10, в 100 раз. Допустим, моя мотострелковая рота (или разведывательная, или танковая) терпит жесточайший разгром, а я, ротный командир, заперся в блиндаже и переживаю: «Как мне нехорошо! Ой, как плохо!» (делает вид, что вытирает слезы), и потом обо мне скажут: «Как он, бедненький, убивался, какая тонкая у него натура, как человек предан делу. ».

Если твои войска польская кавалерия бьет под Варшавой, а переживаешь ты в Минске, это не что иное, как дезертирство, побег с поля боя. Отчего Тухачевский, как его красноармейцы, не попал в плен? До сих пор историки спорят, сколько десятков тысяч наших военнопленных погибли там от голода и болезней, а вывод один: поляки нехорошие, — и отсюда неоднозначное отношение к Катынской трагедии. С одной стороны, в России уверяют, что ее не было, что это не мы, а с другой — говорят: поляки сами, мол, виноваты. Катынь, которой не было, — это наша месть за 20-й год, да? — а 20-й год — это солдаты Тухачевского, которых он сам же и сдал. После того никаких побед у него не было, а был лишь мятежный Кронштадт, то есть Балтийский флот подарил Ленину победу, а потом эти матросики сообразили, что ее не тому вручили, и восстали. Вот Тухачевский подо льдом их и топил, после чего его направили под Тамбов, где бунтовали крестьяне.

«СТАЛИН НАВЕЛ СТВОЛ НА ЗАЛ, КОТОРЫЙ БУРНО СМЕЯЛСЯ, А ПОТОМ ЕДВА ЛИ НЕ ВЕСЬ ЭТОТ СЪЕЗД ПОРЕШИЛ»

— С этим все ясно, но особенно меня непонятная смерть Сталина интересует, и я разговаривал на эту тему с людьми, которые либо доступ к документам имеют, либо непосредственных участников и свидетелей этих событий знали. Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, например, убежден, что Берия Сталина отравил, Эдвард Радзинский рассказал, что после беседы с одним из охранников вождя, прикрепленным Лозгачевым, не сомневается в том, что Иосифа Виссарионовича убили, а сын Хрущева Сергей Никитич сказал мне: «Сталин умер от инсульта и от того, что никто не оказал ему помощь» — все, мол, до смерти были запуганы, а как ты считаешь, убрали его или нет?

— Дипломатически не отвечаю ни да, ни нет — мы подводим нашего уважаемого читателя к тому, чтобы вывод он сделал сам. Итак, великая чистка, о которой мы сейчас с тобой говорили, в конце 38-го года завершается, и в марте 39-го вождь устраивает ХVIII съезд ВКП(б), тем самым показывая: вот, мол, ребята, все уже хорошо. Предыдущему ХVII съезду, кстати, много прислали подарков, в том числе первый советский троллейбус, а для товарища Сталина оружейники Тулы изготовили снайперскую винтовку с оптическим прицелом.

— . в который вождь посмотрел.

— Не просто посмотрел, а навел ствол на зал, который бурно смеялся, ну а потом едва ли не весь этот съезд порешил.

— Ой, видел недавно футболочку — портрет Юрия Гагарина и надпись: «Понаехали» — это в Москве сейчас в таких ходят. Так и тут: досмеялись. Сталин, короче, проводит в 39-м съезд и убеждается: теперь.

— . бояться ему нечего, и вплоть до 52-го года никаких съездов партии он не созывает. Иными словами, в течение 13 лет спихнуть Иосифа Виссарионовича не получается никак, но есть заурядный способ: взять и выбрать на съезде другого — и все, ведь что такое Сталин? Он царь — добрый, конечно, а под ним бояре — естественно, злые. Кто там: товарищи Молотов, Каганович, Хрущев.

— Все они стоят под ним, то есть у Сталина своих людей нет, у него эти сталинцы, а уже под Берией — бериевцы, под Хрущевым — хрущевцы, под Молотовым — молотовцы.

— Все, как всегда, — жесткая вертикаль власти.

— Именно. Итак, вождь на самом верху, и если бояре выступят против него, холопы поддержат бояр.

— То ли да, то ли нет — авторитет Сталина все же велик.

— Хм, а при чем тут авторитет? Бериевцы будут действовать так, как скажет им Берия, тем более что, если все бояре, а за ними холопы выступят против Сталина, их верная ждет победа.

Позволю себе отступление. Как известно, в нормальном обществе конкуренция существует, и если, к примеру, какой-нибудь украинский телеведущий начинает выдавать плохие программы и никто их не смотрит, его оттесняет другой.

— Свято место пусто не бывает.

— Вот поэтому он должен делать только хорошие передачи, ему надо держать уровень, планку, потому что есть конкуренция.

— Для чего я и здесь.

— На что я и намекаю — мы же о хороших говорим программах (смеется), а в тоталитарном обществе конкуренции нет, и оно загнивает. Чтобы предотвратить это, нужно, если чистки снизу (посредством конкуренции) нет, чистить сверху, и если сейчас кто-то решится Россию спасать, может стрелять в любого министра, генерала и не ошибется (смеется). Ну, я не хочу, конечно, сказать, что промашки не может быть, — допускаю, что где-то и не того в расход пустим, но вообще-то. Сейчас среди милицейских генералов (теперь их полицейскими называют) и олигархов попадаются всякие: и хорошие, и не ахти, так вот, Сталин чистил, когда у него в 37-м загнило, и после 45-го снова такая необходимость назрела, потому как за годы войны эти ребята авторитет нагуляли, вес.

— . трофейными обросли делами, в воровстве увязли. Сталину надо было поумерить их аппетиты, и это бояре знали, то есть вопрос стоял: или он, или они. Вождь не собирал съезд партии, потому как уверен был: взять Кремль штурмом у приближенных его не получится, а вот проголосуют делегаты, что он не Генеральный секретарь, — и все!

Сейчас появились сведения, что Сталин перестал быть Генеральным секретарем в 34-м году, но я утверждаю: неправда! — и в грядущей своей книге привожу примеры, как 19 июня 41-го года, когда что-то уже назревает, Иосиф Виссарионович подписывается — Генеральный секретарь ЦК ВКП(б). И в первые дни после нападения Гитлера, 23-24 июня, когда он еще не Верховный главнокомандующий, Сталин подписывается как Генеральный секретарь, так вот, Иосиф Виссарионович в курсе, что его могут спихнуть только таким образом, поэтому, хотя по Уставу съезды партии должны проходить раз в три года, он их не созывал и даже пленумы по пять лет не проводил.

— А что обсуждать-то?

— Вот и я о чем, — а зачем? — и вдруг летом 52-го появляется сообщение о том, что собирается съезд, которое подписал. Маленков. Сталин — Генеральный секретарь, но подпись поставил не он, а член Орготдела ЦК, то есть там страшная битва идет. Итак, Маленков собирает съезд, а зачем? Чтобы принять новый Устав партии. Они больше не большевики, ВКП(б) меняет название, — теперь она КПСС, о’кей! — но там много новшеств, включая один момент.

— Было упразднено Политбюро?

— Да, вместо него образовали Президиум ЦК, то есть что-то меняется, и главное — Генеральный секретарь в документах не упомянут, о нем ничего просто не сказано — вообще ни слова.

— Ого! Борьба за власть действительно обострилась.

— Собирается этот съезд: «Товарищи, кто за то, чтобы такой Устав принять?» — и дружно все голосуют.

— Сталин причем не в первом сидит ряду, а сзади — я эту хронику видел. Очень дряхлый уже какой-то — несмотря на свои 73 года.

— Да, Иосиф Виссарионович молча на это дело смотрит, и лицо его бесстрастно — не выдает никаких эмоций, то есть опустили его здесь очень четко: пришел он на съезд Генеральным секретарем, а ушел секретарем, одним из 10-ти, а после того, как вводится новый Устав, они могут собраться и сказать: «Ребята, Генерального секретаря теперь нет, но кто-то должен быть первым», и вводится новая должность: первый секретарь. Хрущев никогда, заметь, Генеральным секретарем не был.

— . ну да, генерального же отменили. Казалось бы, как же без него? А ничего — будет первый, и это не Сталин.

— Эта должность сначала зависла, но очень скоро первым стал Хрущев (сразу же после сталинского инсульта, 2 марта 1953 года, число секретарей уменьшили до пяти и Хрущева назначили «координатором», а через пять месяцев — первым секретарем. — Д. Г.)

. И вот завершается съезд, а Сталин молчит. Он вышел и какое-то приветствие произнес, что-то про международное коммунистическое движение сказал, а сразу после этого собирается пленум Центрального комитета, который организационные решает вопросы: кого в Президиум, кого еще куда-то, и тут Коба дает им бой. Ворошилова и Молотова он еще до этого почти официально назвал шпионами: одного английским, другого — американским, а теперь обрушился на своих соратников с обвинениями в трусости, нестойкости и капитулянстве. Больше всего на орехи досталось Молотову, но перепало и Микояну — двум членам прежнего Политбюро, не вошедшим в бюро Президиума ЦК.

«ГРОБ С ТЕЛОМ ВОЖДЯ В КОЛОННОМ ЗАЛЕ СТОИТ, ЗВУЧИТ СКОРБНАЯ МУЗЫКА, И ВДРУГ В ДВЕРЬ ВСОВЫВАЕТСЯ ЛЫСАЯ ГОЛОВА ХРУЩЕВА: «ПОВЕСЕЛЕЕ, РЕБЯТА, ПОВЕСЕЛЕЕ!»

— Ну, почему Молотову перепало, понятно — жена у него сидит.

— Да, Полина Жемчужина с 49-го года уже в заключении, но как можно такими словами бросаться? А что будет, если я кого-то английским шпионом обзову? — то есть тут битва идет самая настоящая: уже пауки в банке сцепились, и Сталин, видя, что такая у него ситуация, что власть он теряет, применяет свой старый прием. Объясняю, какой. Руководящий состав — 11 членов Политбюро, которое в соответствии с новым Уставом стало называться Президиумом, Сталин предлагает расширить, тем самым этих волков.

— Он и раньше, когда после смерти Ленина Троцкого, Зиновьева и Каменева нейтрализовал, постоянно этот прием использовал — вот и теперь разбавляет узкий круг приближенных большинством, и туда входят совершенно новые люди, такие, как Михаил Суслов, Леонид Брежнев — молодые волчата. Где-то человек 25 составляют теперь Президиум (плюс 11 кандидатов), но этот руководящий орган таким стал огромным, что пришлось в нем выделить что-то вроде бюро.

— Точно, а вскоре Иосиф Виссарионович приказал арестовать врачей едва ли не всего состава Политбюро — «дело врачей» получилось. Говорили, что мотивом тут антисемитизм был. Я согласен: да, конечно, этим делом там пахнет, однако давайте копнем глубже. В 30-х годах, когда товарищ Сталин руководство страны чистил, он тоже этот прием применял. Арестовывали кого-то из прислуги, из лекарей.

— . и они после соответствующей «работы» с ними, как товарищ Язов тебе сказал, признавались. При этом босс — большой боярин, должен был расстрельную бумагу на своего бывшего слугу подписать, отречься от жены, подтвердив: «Да, нехороший она человек, редиска». Или на их защиту встать.

— . что в принципе было исключено.

— . что очень плохо могло закончиться, но, как только отрекался, это оборачивалось против него. Когда медицинские светила, профессура начинают признаваться, что они британские и американские шпионы, члены Политбюро под этим должны подписаться, а следующий шаг товарища Сталина будет такой: «Товарищ Берия, а где же ваша пролетарская бдительность чекиста? Вот вы бредили — то ли болели, то ли какие-то таблеточки вам давали, и мы не знаем, о чем вы в бреду с британским шпионом, которого пригрели под своим крылышком, говорили. И вы, товарищ Хрущев, тоже. ». За этим арест самих руководителей должен последовать.

— Да, и вот как раз после этого товарищу Сталину становится плохо. Накануне его посещают четыре соратника — это факт, который никто не оспаривает.

— . Берия и Маленков, и это последний момент, когда Сталина в добром здравии видели. Охрана всполошилась почти через сутки: обычно он часов в 11 вечера просил чаю, иной раз и кушал, а тут — тишина. Послали на разведку Матрену Петровну — немолодую подавальщицу: она сообщила, что Сталин лежит на полу в луже собственной мочи — этого тоже никто не отрицает. Охранники подняли его и положили на кушетку в малой столовой.

— . после чего позвонили четверке.

— Те приехали, но к Сталину даже не вошли, поговорили с дежурным и ничего предпринимать не стали: дескать, товарищ Сталин устал.

— . дайте ему отдохнуть». И только некоторое время спустя, когда обеспокоенная охрана снова им стала названивать, врачей вызвали. Все! — лично мне после этого никто ничего объяснять не должен, я никому ничего не доказываю и никого ни в чем не уверяю — мне и так ясно, но это не все, у меня есть воспоминания о похоронах Сталина композитора Дмитрия Шостаковича.

Стоит, значит, гроб с телом вождя в Колонном зале Дома союзов, все скорбят, наши пианисты какие-то траурные играют мелодии. Естественно, лучших музыкантов собрали: это же не под пленочку пальцами водить по клавишам — все должно быть красиво. Тут, значит, рояль, а рядом комнатка небольшая, где отдохнуть можно. Там у них кремлевские выпивка, закуска, то есть люди не забыты, отблагодарены, и вот кто-то выступает, а остальные сидят там и за упокой души товарища Сталина выпивают, закусывают. Звучит скорбная музыка: та-та-та-та-та-та, и вдруг открывается дверь, в нее всовывается лысая голова Хрущева, и он говорит: «Повеселее, ребята, повеселее!» — и дверь закрывает.

Писатель Константин Симонов (он был членом Центрального комитета) вспоминает Пленум ЦК после смерти Сталина. Вот мы сидим все в зале, — пишет Симонов, — а в президиуме эти ребята, и все, что они говорят, правильно, придраться не к чему, но мы чувствуем, что.

— . у них — ни малейшей. Там ликование — вот именно: «Повеселее, ребята!».

— Описывая смерть Сталина, все очевидцы ссылаются на то, что он велел охране идти этой ночью спать, а вот Эдвард Радзинский нашел во время перестройки одного из охранников — «прикрепленного», как их называли! — и записал его показания полностью. Он задал этому Лозгачеву главный вопрос: «Так вам товарищ Сталин лично сказал, что можете отдыхать?», а тот в ответ: «Что вы! Иосиф Виссарионович ничего не мог мне говорить. Он отдал распоряжение старшему смены». А старшим смены был Хрусталев, который едва ли не на следющий день скончался.

— Во как! — но давай еще глубже копнем. Сталин умирает, его хоронят, немедленно Пленум ЦК собирается и новый Президиум ЦК, тот, который Сталин назначил, сразу же разгоняют.

— . чтобы не привыкали.

— Вот именно. Они — калифы на час: побыли наверху и будет, остаются лишь те, кто входил в Политбюро раньше. Естественно, эти ребята сразу же освобождают своих врачей — то есть громкое дело моментально сдувается.

— . забирают у кардиолога Лидии Тимашук, с письма которой началась кампания против «убийц в белых халатах», орден Ленина.

— Ровно через месяц после смерти Сталина газеты публикуют указ о том, что орден ей выдан ошибочно, но и это не все. Согласно новому Уставу партии, через три года проходит ХХ съезд, и тут Сталин предстает перед всем миром как злодей всех времен и народов. Послушайте, это у вас сейчас глазки открылись, прорезались или вы и тогда врагами Иосифа Виссарионовича были? Съезд этот сугубо ведь антисталинский.

— Замечу: это ни в коем случае не мои открытия. В свое время, оказавшись здесь, на Западе, все мы острый информационный голод испытывали — точно так же, когда рухнул Советский Союз, бум книгопечатания настал. Допустим, Суворов: первый, пробный тираж «Ледокола» — 320 тысяч, и пока печатали его, издатель понял, что этого мало, и первый миллион добавил — сейчас разве кто-то этим может похвастаться?

— А сколько всего напечатали?

— Мой друг Владимир Синельников исследование проводил: он считает — 11 миллионов. Естественно, благодаря такому тиражу «Ледокол» до народа дошел.

«СУЩЕСТВУЮТ ВОПРОСЫ, НА КОТОРЫЕ НИКТО ЕЩЕ ОТВЕТОВ НЕ ДАЛ, — ПОЗВОЛЬТЕ ИХ СФОРМУЛИРОВАТЬ»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА
— Продолжая разговор о Никите Сергеевиче Хрущеве, который сыграл в устранении Сталина и в искоренении памяти о нем немалую роль. Современникам и потомкам он запомнился, в частности, тем, что грозился показать американцам кузькину мать, и именно так — «Кузькина мать» — ты назвал свою новую книгу. О чем она?

— Своего читателя я подвожу к группе проблем и даю их трактовку: во-первых, говорю, существуют вопросы, на которые никто еще ответов не дал, — позвольте их сформулировать, а во-вторых, моя версия такая-то, и когда открывается книга, там написано: «Я не утверждаю, не настаиваю. Не верите — примите за шутку», потому что доказательств у меня нет. Вместе с тем предлагаю версию, которая расставляет точки над «i», и вся эта группа проблем приобретает вдруг логику — все со всем взаимосвязано.

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«По плану должен был последовать визит президента США в Советский Союз, но Хрущев ответный визит отменил: раз за шпионский полет Пауэрса прощения не просишь, нечего тебе у нас делать!

И сам поехал в Америку.

Никто его сюда не приглашал, но в США Организация Объединенных Наций находится, поэтому Хрущев не к американцам в гости едет, а в ООН, лично представлять Советский Союз на сессии Генеральной Ассамблеи.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Америка встретила Хрущева как непрошеного гостя — тебя мы не звали! Хочешь у доков Манхэттена швартоваться? Вон там — на грязном пирсе у брошенных складов — и швартовы принять некому: извини, родной, свобода у нас — докеры бастуют. Не везде — только вот на этом нечистом месте, где средь бела дня, никого не стесняясь, серые крысы ростом с собаку хорошую бегают.

Утерся Хрущев — и представил Советский Союз во всей красе.

23 сентября 1960 года с трибуны ООН Никита снова обещал американцам показать кузькину мать, однако проблема в том, что в ООН синхронные переводчики сразу на несколько языков переводят. Смысл фразы был совершенно непонятен, но слышались в ней жуткие, зловещие раскаты и опять же что-то про чью-то мать.

Бездельников в ООН хватает, заседают они днями и неделями, и Хрущев не спешил — он заседал. Днями и неделями, как будто дома все проблемы уже решены. Никита Сергеевич прерывал выступающих, выкрикивал угрозы и оскорбления, рвался на трибуну и без умолку говорил, а когда не хватало слов — стучал по столу ботинком.

Жилье Хрущеву — в Постоянном представительстве СССР при ООН, и тут рассвирепел он: почему особняк в таком красивом месте? Мы же пролетарии! Немедленно продать и купить подальше от роскошных вилл и дворцов, наше место — в рабочих кварталах!

1 октября Хрущев заявил: «Подлинная демократия возможна только при социализме, при коммунизме, а у вас негров линчуют и вешают».

11 октября: «Мы вас побьем, у нас производство ракет поставлено на конвейер! Недавно я был на одном заводе и видел, как там ракеты выходят, — как колбасы из автомата».

Академик Михаил Янгель в день катастрофы ракеты 8К64 присутствовал на Байконуре на старте — спасло его то, что за несколько минут до взрыва он отошел покурить и в момент катастрофы находился в бункере

13 октября: «Вы, может, хотели послать ко дну корабль, на котором я следовал? Пожалуйста, я пойду ко дну, но и вас за собой потяну — так и знайте!».

. Советский Союз стоял на двух китах, и эти киты постоянно грызлись между собой хуже собак в дикой своре.

Первый кит — тотальная секретность: в СССР было засекречено все, вообще все, а второй кит — тотальная показуха во всем. В демонстрации уровня жизни, в космических полетах, в производстве молока и мяса, в выплавке чугуна и стали, во всенародной тяге к знаниям, в потреблении (очень низком) алкогольной продукции населением, в обожании широкими народными массами великих вождей, в борьбе против преступности, в дружбе народов, в великих достижениях науки и культуры, ну и, понятно, — в области военной.

Объявил вот Никита Хрущев, что был на одном заводе, где ракеты, как колбасы с конвейера сходят, а где находится ракетный завод, знать никому не положено — великая тайна, но недавно посетил Никита Сергеевич Днепропетровск, о чем сообщили немедленно все газеты, поэтому можно было предположить, где находится этот ужасно секретный завод, и он действительно там находился. Это был Южный машиностроительный завод — Южмаш: там работал Янгель.

. В Москве прилетевшего из Америки Хрущева ждала хорошая весть. Главный конструктор Михаил Янгель обещал обойти своего соперника — главного конструктора Королева в создании новейшей межконтинентальной баллистической ракеты, и вот доложили Никите Сергеевичу: Янгель свое слово держит — 21 октября 1960 года Изделие 8К64 вывезли первый раз на стартовую площадку.

20 октября между тем стукнуло 40 лет заместителю Янгеля Льву Берлину, однако праздновать не стали, некогда — запустим изделие, тогда отгуляем.

Смеялись: эта ракета нужна товарищу Хрущеву, чтобы показать американцам кузькину мать и решить берлинский вопрос, а делает эту красавицу выдающийся инженер по фамилии Берлин!

Самому Михаилу Кузьмичу Янгелю 25 октября 49 лет должно стукнуть, потому постановили всем коллективом и успешный пуск, и дни рождения руководства слить в один общий праздник.

Идея назвать самую страшную в мире бомбу «Кузькина мать» принадлежит академику АН СССР Юлию Харитону, который вместе с академиком Яковом Зельдовичем впервые осуществил расчет цепной реакции деления урана

Изделие 8К64 — огромная туша: три метра в диаметре, 34 метра высотой — дом в 12 этажей, однако получилось изделие изящным и легким. Весит эта чушка всего 10 тонн, но ее заправляют — вливают в нее 130 тонн смертельно опасной жидкости. Изделие 8К64 сможет доставлять заряд в три или шесть мегатонн, в зависимости от мощности заряда и, следовательно, его веса, дальность полета составит 13 или 11 тысяч километров. В самый раз: через полюс — и до Америки! — тем самым путем, которым когда-то наши летчики-герои в Америку на самолете Павла Сухого летали.

24 октября 1960 года все к старту готово. Задача поставлена просто: любой ценой к празднику, к 7 ноября, к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, успеть — это будет нашим подарком дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву и всему советскому народу.

Коллектив Янгеля поработал на славу. Был установлен последний срок — 6 ноября, но постарались ребята и все работы досрочно, к 24 октября, завершили — в запасе аж две недели!

Лучше на две недели раньше, чем минутой позже, и вот ракета готова. Ее облепили инженеры — каждому хочется, чтобы именно его система сработала, чтобы именно она не подвела. Тут и главный конструктор Янгель, тут и председатель Государственной комиссии Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Неделин, и вдруг.

В самый последний момент неполадки в электрических цепях обнаружены — что делать? По инструкции — отменить старт, слить топливо, произвести ремонт.

Заправить ракету топливом и окислителем — занятие трудное и крайне опасное, а слить окислитель и топливо — задача более сложная и более опасная. Если десятки тонн агрессивной ядовитой гадости слить, после этого всю ракету до последнего винтика проверять надо, промывать и продувать все емкости и трубопроводы, слить окислитель и топливо — отложить старт на месяц: так что же делать?

Нарушать инструкцию — вот что! Неисправность прямо на заправленной ракете устранять, иначе к 7 ноября не поспеем! Главный конструктор нервничает, сует папироску в рот. Ему напоминают: грохнуть может, нельзя тут курить — чертыхаясь, убрался конструктор в бункер.

Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Митрофан Неделин погиб при взрыве ракеты 8К64 — его пепел опознали по оплавленной «Золотой Звезде» Героя Советского Союза

Работают ребята — не волнуйся, товарищ Янгель, неисправность будет устранена и старт произойдет точно по плану. На высоте ледяной степной ветер пронизывает до костей, руки дрожат от холода и усталости, пашут люди до полного изнеможения. Нервотрепку присутствие высокого начальства усиливает, а начальство всегда со свитой и легкое нетерпение проявляет, мгновенно свитой усиливаемое: давай, давай!

Последние дни все спали урывками — и начальство тоже. Усталость с ног валит, порой сама возможность понимания смысла выполняемых операций теряется, но все продолжают работу!

Чтобы выявить неисправность, приходится рассоединять кабели. Все блокировки от несанкционированного старта второй ступени сняты, и в это время на пульте командного пункта принято решение проверить работу программного токораспределителя. Команда подана на распределитель, умная машина четко выполнила приказ: на цепь включения второй ступени подано питание, компоненты топлива и окислителя второй ступени соединились.

Потом в документ об итогах расследования впишут: несанкционированный запуск двигателя, и, с одной стороны, это действительно так. Оператор на пульте вовсе не хотел двигатель запускать, но если посмотреть с другой стороны, запуск надо считать очень даже санкционированным. Блокировка снята, команда подана и исправно двигателем выполнена.

Катастрофа следствием одной ошибки никогда не бывает — случается она в результате серии ошибок, при этом каждая из последующих усугубляет все предыдущие.

Ошибкой был приказ готовить старт к какой-то конкретной дате — последние месяцы, недели и дни работа велась в режиме аврала с попранием всех норм, инструкций и правил, с нарушением законов и запретов.

Преступным было решение проверять электрические цепи на заправленной ракете.

Преступлением было держать столько людей возле ракеты, готовой к старту.

Олег Пеньковский работал за двух генералов, но оставался полковником — был резидентом ГРУ в Турции, одновременно занимая две генеральские должности

Ошибкой было снимать блокировку от несанкционированного старта.

Ошибкой было проверять токораспределитель, не имея тысячепроцентной уверенности в том, что все системы, блокирующие двигатель от несанкционированного старта, действуют.

Оператор нажал кнопочку и.

Мощный фонтан дьявольского белого огня с чудовищным ревом вырвался из сопла. Огромная первая ступень мирно покоилась на стартовом столе, а на высоте восьмого этажа уже взревел двигатель второй ступени, которому положено включаться только за пределами атмосферы. Вторую ступень уже повлекло в космос, она стремится ввысь, пытаясь оторваться от первой, оглушая округу адским грохотом и окатывая нижестоящую первую ступень адским огнем. Посыпались людишки с платформ, прыгают они картинно, словно ныряльщики на соревнованиях, правда, высота тут побольше, и внизу не бассейн с водой, а бетон космодрома.

Вот тут первая ступень и грохнула — жуткой силы взрыв, коверкая стальные фермы, швырнул горящих людей во все стороны.

Разлетелась-растеклась горячими клочьями сжигающая в пепел, убивающая все живое зеленая липкая пена, из белого пламени выбегают горящие факелы, на землю валятся, стараясь сбить пламя и, содрогаясь в последних судорогах, замирают, превращаясь в черные головешки.

Главного конструктора Михаила Кузьмича Янгеля спасли нервы. В момент отказа электрической системы ему отчаянно захотелось курить, поэтому находился он в бункере. В момент взрыва выскочил он спасать людей, и ему тоже досталось — тоже он обгорел. Слегка.

Превозмогая боль, красный телефон поднял: Хрущева дайте.

Олег Пеньковский отвечает на вопросы прокурора

Завтра у Янгеля день рождения, а сегодня сгорел в белый пепел его заместитель Лева Берлин — ничего от него не осталось. Сгорел Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин — его пепел опознали по оплавленной «Золотой Звезде» Героя Советского Союза. Сгорели десятки самых лучших специалистов-ракетчиков.

Докладывает Янгель: шлите помощь, тут обгоревшие, отравленные ядовитыми испарениями, обожженные кислотой — нужны врачи, средства эвакуации, медикаменты.

— Отчего ты сам не сгорел? — прошипел Хрущев и бросил трубку».

«ГОСПОДА ДОЛЖНЫ УЧЕСТЬ, ЧТО У НАС ЗАРЯДЫ ЕСТЬ. »

Идем дальше: 30 октября 1961 года Советский Союз взрывает на Новой Земле самую мощную в истории человечества бомбу: когда она шарахнула, ударная волна три раза вокруг Земли обошла, а световое излучение при взрыве засекли на Аляске, в Норвегии, Гренландии. Весь советский север эту вспышку и развитие облака, которое продолжалось 40 минут, видел, этот гриб поднимался в два яруса, верхний из которых имел в диаметре 95 километров.

— Речь о водородной бомбе идет?

— Бомба была трехступенчатая.

— Это детище академика Сахарова?

— Андрея Дмитриевича как борца за свободу тоже, конечно, вспомнить необходимо — я его роли в оборонной программе не отрицаю, но все-таки главным конструктором был академик Харитон.

В 1962 году дважды Герой Советского Союза Исса Плиев жестоко подавил восстание рабочих в Новочеркасске, после чего за проявленную жестокость был назначен командующим советских войск на Кубе

— Так вот, бомбу хрястнули, то есть в предпоследний день ХХII антисталинского съезда (ХХ начал выводить покойного на чистую воду, а ХХII добавил) взорвали, а на следующий день состоялся большой концерт. Как водится, выступили Уланова, Зыкина, а затем появились любимцы публики Рудаков и Нечаев, которые пели на злобу дня куплеты.

— «Пусть нас лапотной Россией называет Вашингтон — мы сегодня запустили лапоть свыше пяти тонн».

— Очень залихватски они это исполняли, разнообразием мелодий себя не утруждая. Им, помню, письма даже писали: «Мы совсем не супротив, что у вас один мотив» (новое поколение этого мотива не помнит, но тогда им вовсю подпевали). Нечаев, короче, начинает куплет: «Господа должны учесть, что у нас заряды есть. », а Рудаков заканчивает: «. 100 мильонов тонн тротила, чтоб кондрашка их хватила», а до этого, выступая на съезде, Хрущев заявил: «Товарищи, у нас есть бомба в 100 мегатонн тротилового эквивалента. Хиросима — это 20 мегатонн, а у нас 100!».

— И он не блефовал?

— Нет, и еще он добавил: «Взрывать мы ее не будем, потому что страна у нас небольшая — как бы стекла в Москве не повылетали. Заряд мы уменьшим: можно его подкрутить, и 50 мегатонн будет». Зал ответил бурными аплодисментами, и на следующий день Хрущеву из района испытаний сообщили. Там, кстати, находился и Маршал Советского Союза Москаленко.

— . который в свое время Берию расстрелял?

— Москаленко его арестовывал и состоял в Специальном Судебном Присутствии Верховного суда СССР, которое это дело слушало, а расстреливал лично Батицкий — оба потом маршалами Советского Союза стали.

Так вот, сначала с экипажем Ту-95В, который сверхсупербомбу сбросил, не было связи. Когда взрыв раздался, они уходили со снижением, чтобы разогнаться, и где-то на 120 километров уже отскочили — вот тут их сзади ударная волна и саданула.

«Коммунисты бывают хорошими и плохими. Хорошие — это те, которые до верховной власти не дорвались, а те, которые дорвались, все без исключения попадают в категорию дураков или преступников». Леонид Брежнев, Никита Хрущев, Фрол Козлов (справа в первом ряду) и другие

— Они выжили, но я выступление командира корабля Дурновцева слышал. По его словам, когда бомбу сбросили, очень сильно качнуло — она 27 тонн с парашютом весила. Летели они вслепую — у них шторки специальные были, но когда ударная волна их догнала, шторки эти открыли. «Я, — говорит Дурновцев, — не смотрю на крылья и на двигатели, только на второго пилота, а он тоже боится глянуть в окошечко на крылья и на двигатели. Совсем как раненый солдат, который боится опустить на себя взгляд: только ноги ему оторвало или до самой груди? Тряхнуло так, что думали, костей не соберем, а потом посмотрели — двигатели вроде на месте, крылья целые».

— Сели они, и радиосвязь сразу пропала, потому что такой мощный электромагнитный импульс вырубает все, а как только связь восстановилась, он передал сообщение: «Москва. Кремль. Хрущеву. Задание Родины выполнено. Майор Дурновцев». Ответ был такой: «Герою Советского Союза подполковнику Дурновцеву и всему экипажу: благодарю за службу. Хрущев», то есть Героя Советского Союза и подполковника дали ему моментально.

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«Все иллюминаторы носителя, все остекление кабин, все, что может пропускать свет, плотно закрыто: Ту-95В уходит от эпицентра слепым. Вспышка ударила внезапно, осветив все внутри: шторки — они, конечно, свет не пропускают, но сверкание тут особое: перед этим дьявольским, потусторонним светом, как перед рентгеновскими лучами, никакие шторки не устоят, и показалось командиру стратегического бомбардировщика майору Дурновцеву, что Землю он раскроил надвое.

Грохнуло так, как может грохнуть только расколовшаяся в куски планета. Световое воздействие — 70 секунд: фронт ударной волны догнал самолет на 115-м километре от эпицентра через 8 минут 23 секунды после сброса, и ударная волна саданула в хвост бомбардировщику так, как бьет разогнавшийся паровоз забытый на путях пустой вагон».

Я это описываю, а потом задаю вопрос. Смотрите: Карибск

Изделие 602 (оно же «Кузькина мать») — термоядерная авиационная бомба, разработанная в СССР в 1954-1961 годах, самая мощная в истории человечества. «Она существовала в единственном экземпляре, и ни одна ракета, ни один бомбардировщик поднять ее не могли»
ий кризис, наши ракеты на Кубе — спрашивается: зачем? Ты, конечно, мне скажешь: чтобы кубинскую революцию защитить, а я возражу: пусть они в Сибири стоят — можно ведь объяснить американцам: «Если тронете Кубу, мы вас нашими ракетами из Сибири достанем». Не один ли черт, где им боевое дежурство нести? Ты сразу же уточнишь: меньше подлетное время.

— А я в ответ: «Чепуха, потому как, если ракеты летят из Сибири (противоракетной обороны ведь в то время еще не было), они появляются на американском горизонте в самый последний момент. Янки же не видят, как взлетели они: так, какие-то звездочки над Вашингтоном взошли.

На Кубу отправилась 43-я ракетная дивизия, а в ней 40 носителей: 8К63, а также 8К65, которые не доехали. Хранятся такие ракеты в горизонтальном положении, перед запуском их нужно поднять вертикально на стартовые столы и после этого два, три, четыре часа заправлять топливом и окислителем. Спрятать их в это время невозможно, потому что они выше пальм, да и не растут пальмы густо, то есть если мы готовим ракеты к старту в Сибири, никто этого не видит, а если на Кубе — все там как на ладони. Это же густонаселенный остров, пересеченная местность, и если стартовые позиции в низине, их видно с холмов и можно расстреливать из дробовика (там же тогда банды, против Фиделя Кастро выступавшие, были).

«ПЕРВЫЙ КОНТАКТ ПЕНЬКОВСКОГО С БРИТАНСКОЙ РАЗВЕДКОЙ СОСТОЯЛСЯ 12 АПРЕЛЯ 1961 ГОДА — В ДЕНЬ, КОГДА ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК ПОЛЕТЕЛ В КОСМОС»

— Это была очередная глупость Кремля?

— Не глупость, а непонятный момент, на который внимание своих любимых читателей обращаю. Я спрашиваю: «Какого черта ракеты на Кубу перемещают? В Сибири никто их не тронет: там огромные куски тайги оцеплены и, кроме волков, никого нет, а тут они более уязвимы. Обнаружив их, американцы нанесут сразу удар обыкновенными палубными штурмовиками А-4 «Скайхок» — маленькие, юркие, как пираньи, они на сверхмалой высоте подойдут и все разобьют. Если нужно, 400 штук против наших ракет, как только их поднимут, запустят, и никакой ядерной войны не будет.

Ядерные эти заряды — огромная стратегическая и материальная ценность, а мы ставим их под удар. 183 заряда на Кубу вывезли, при этом основной носитель у нас — крылатые ракеты, которые до Флориды не дотягивают (их дальность — 160 километров, тогда как в самом узком месте ширина Флоридского залива — 180 километров. — Д. Г.).

— Что же это было?

— Вот и я спрашиваю. Ответы содержатся, конечно, в моей книге, но я говорю: «В октябре исполнится 50 лет Карибскому кризису. Граждане, почему никто никогда внимания на явные нестыковки в общепринятой версии тех событий не обращал?». Вот и английская разведка только сейчас это заметила.

Отчего с этой книгой я задержался? Все-таки главным для меня был «Ледокол», который, я знал, им не понравится, и, чтобы здесь выжить и быть независимым, нужно было другие книги писать: «Контроль», «Аквариум» и так далее, а когда немного освободился, вернулся к проблеме номер два: дай Бог мне здоровья — и не такое еще напишу!

— К проблеме номер три подойдешь?

— Да, так вот, именно в этот момент появляется на авансцене Олег Пеньковский.

— . как полковник ГРУ. Мы говорили уже, что в переломные моменты истории кто-то появиться должен, и вот он тут как тут. Кто это такой?

— Он был награжден орденом Александра Невского, который давали не только за выдающиеся командирские качества, но и за личную храбрость, у него два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени, Красная Звезда. Во время Великой Отечественной командовал гвардейским противотанковым артиллерийским полком — полком истребителей танков, а это.

— Да, он смертник, причем звание полковника получил в 31 год.

— На войне он процветал — в 25 лет стал уже командиром полка, а в мирное время служит в Главном разведывательном управлении Генштаба. Работает военным атташе в Турции (это прикрытие у него официальное) на должности генерал-майора, и одновременно он резидент ГРУ, что тоже генеральской является должностью. Это Салтыков-Щедрин в чистом виде — «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», а тут один полковник — за двух генералов.

— Способный, видимо, был.

— Не то слово, и в этот самый момент он появляется. Первый его контакт с британской разведкой состоялся в Москве 12 апреля 1961 года — в день, когда первый человек полетел в космос.

— Пеньковский был завербован?

— Еще нет — просто сообщил другой стороне, что добровольно идет на сотрудничество.

— Контакт, значит, по его состоялся инициативе?

— Да, причем интересно, что первая встреча была уже в Лондоне, и отель называется «Ланкастер» — это же по Высоцкому.

— «Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер».

— (Смеется). Теперь следующее. Пеньковского арестовали 22 октября 1962 года, и в этот же день президент Кеннеди выступил по телевидению и сказал: типа, господа, капиталистическое отечество в опасности, после чего США приводят свои вооруженные силы в полную готовность и начинают блокаду Кубы. Почему президент, который раньше молчал, развил вдруг такую деятельность — странное совпадение, да?

Еще. Пеньковский передал документы британской и американской разведке. Сразу вопрос: зачем сразу на две разведки работать? — это, если на то уж пошло, проблема собственной безопасности, ну и, наконец, самое главное: он передает около 10 тысяч листов совершенно секретной информации, к которой у него не было и быть не могло доступа.

— То есть кто-то ему это дал?

— Да, поделился, в частности, наглухо закрытыми данными о сверхбомбе «Кузькина мать». Кстати, почему ее так назвали?

Когда последняя сборка была завершена, уже отверточки положили, двум самым главным своим помощникам Юлий Борисович Харитон предложил: «Ну что, сообразим, мужики?». — «Давай». Сели втроем: бутылка, плавленые сырочки, огурчики в пупырышках, в стаканы-гранчаки разлили.

— . тоже простые люди.

— . и Юлий Борисович говорит: «Выпьем за нашу красавицу?». Бомба между тем восемь метров длиной, два метра в диаметре, 27 тонн весит. Там спецплатформа для нее, микроклимат, и пока ее делали, называли все это «Изделием 602», и вдруг Харитон хлопнул себя по колену: «Стоп! Неужели в историю она войдет под номером? Ну, как-то не по-русски это (хотя он и еврей, но не по-русски. — В. С.), должно быть что-то такое, как «Катюша».

— Кстати, первую ядерную бомбу советскую назвали «Татьяной». Танечка, Танюшка. Вот и моя жена, как та бомба, — такая же ядреная красавица: как хряснет! Начали они, короче, имена перебирать. «Иван». — «Не пойдет». — «Почему?». — «Да потому что Иван у нас всегда дурак». — «Может, Царь-бомба?» (кстати, во всех справочниках, в Книге рекордов Гиннесса она так и значится «Царь-бомба»), но от этой идеи они отказались, потому что Царь-пушка никогда не стреляла, а Царь-колокол никогда не звонил — зачем же им в эту компанию? Обсуждая имя, не забывали наливать, и вот когда уже хорошо поддали, Харитон вдруг воскликнул: «Слушайте, мужики! Когда Никита Сергеевич снял туфлю и бил ею по столу в зале заседаний Организации Объединенных Наций, он кричал: «Я вам покажу кузькину мать!» — вот она, кузькина мать», и бомба эта стала официально именоваться «Изделие 602» — «Кузькина мать».

«АРМИЯ СЧИТАЛА ТАК: «ЯНГЕЛЬ РАБОТАЕТ НА НАС, А КОРОЛЕВ — НА ТАСС»

— 10 тысяч страниц документов Пеньковский отдал американской и британской разведке исключительно по «Кузькиной матери»?

— Не только — и по изделиям 8К63, 8К64, 8К65, а еще сведения о том, что перебрасываются ракеты на Кубу.

— А это правда, что существовал заговор маршалов Советского Союза, которые и дали Пеньковскому эти бумаги?

— Я на этот вопрос не отвечаю принципиально, но снова тебя подвожу.

— . хоть не под монастырь?

— Смотри, как я все это свожу воедино. В августе 1957-го Советский Союз запускает первую в мире межконтинентальную баллистическую ракету — проходит совсем немного времени, и он запускает первый искусственный спутник Земли. Это сенсация мирового масштаба, которая буквально сшибает с ног, но после этого СССР посылает ракету вокруг Луны и снимает ее обратную сторону, то есть по ракетам мы впереди планеты всей.

— В лаптях ходим по-прежнему, но мир обгоняем.

— Только, говорят, вы их догнать можете, а перегонять не надо, потому что голая задница будет видна — так, на одном уровне и держитесь (смеется). Следующий момент: первый человек в космосе — наш, и тут тоже любопытное совпадение. Гагарин в космос, а Хрущев в это время объявляет ультиматум по Западному Берлину: отдайте нам! — точнее, не отдайте, а сделаем его демократическим. (СССР потребовал окончания четырехдержавного управления Берлином и превращения Западного Берлина в демилитаризованный свободный город, что в перспективе означало присоединение его к ГДР. — Д. Г.).

Дальше идем. 6 августа того же 61-го Герман Степанович Титов в космос летит. Весь мир: «Сенсация! Какие молодцы эти русские!», а 13 августа мы начинаем строить Берлинскую стену — такие вот совпадения, но все это взаимосвязано.

— Насыщенная была жизнь.

— Не то что сейчас, но вернемся к ракетам на Кубе: почему они там оказались? Потому что у нас два основных конструктора были: Королев и Янгель, но армия считала так: «Янгель работает на нас, а Королев — на ТАСС». Что Сергей Павлович делает? Запускает в космос ракету, и сразу сообщение ТАСС появляется: «Вот, собачки Белка и Стрелка полетели, ура!». Сделали ракету — запустили, сделали — запустили, то есть наша промышленность на показуху работает, а весь мир дрожит: Советский Союз лучше всех по ракетам, и такой мощной бомбы, как у него, ни у кого больше нет, а значит, если чего-то он требует, нужно немедленно соглашаться.

На самом деле, бомба «Кузькина мать» существовала в единственном экземпляре — это первое, и второе: ни одна ракета, ни один бомбардировщик поднять ее не могли. 27 тонн — куда, к чертям, если Ту-95 12 тонн лишь на борт берет? В результате был создан в единственном экземпляре Ту-95В, в который эти 27 тонн и загрузили, — так, чтобы он весь аж трясся, но сверхбомба в него не входит.

— Ну, все по-нашему.

— По-нашему, чисто конкретно. Створки бомболюка срезали, а она все равно не умещается, брюхо надрезали — она снизу торчит. Вес огромный, поэтому боковые топливные баки убрали, а поскольку запас топлива ограничен, а сопротивление из-за торчащей бомбы повышенное, до Новой Земли дотащиться майор Дурновцев еще может — в чем героизм и заключается.

— . и обратно вернуться, но до Америки-то он не долетит. Этот самолет Ту-95 вдобавок дозвуковой, а там сверхзвуковые истребители его ждут, то есть это показуха в чистом виде, но Советский Союз, как раковая опухоль, существовал: или он распространяется на весь мир, или погибает, — что и случилось. Либо, иными словами, Северная Корея поглотит Южную, либо однажды северные корейцы скажут: «Да какого черта у нас здесь вожди великие, а жрать нечего? Почему мы не живем, как Южная Корея, эта экономическая сверхдержава?».

— Информации пока у них нет.

— Ой, недавно снимок я видел: ночью из космоса снята Азия. Может, попадался тебе на глаза?

— Пятно Южной Кореи и пятно Северной?

— Ага, и там, где КНДР, — темно, света нет.

— Именно — вот прямо жутко. При том, что Северная Корея ядерное оружие имеет — свою «Кузькину мать». Точно так же не могли ужиться Восточная Германия и Западная: казалось бы, тут немцы и там немцы.

— . но восточные до сих пор никак в благосостоянии с западными не сравняются.

— То есть одна и та же история, одну и ту же войну проиграли, только ФРГ «мерседесы» и «порше» выпускает, а ГДР — «трабанты», в одной — нормальное общество, а в другой — социалистическое.

«ОДНУ И ТУ ЖЕ ВОЙНУ ПРОИГРАЛИ, ТОЛЬКО ФРГ «МЕРСЕДЕСЫ» И «ПОРШЕ» ВЫПУСКАЕТ, А ГДР — «ТРАБАНТЫ»

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«30 июля 1961 года газета «Правда» опубликовала новую Третью программу Коммунистической партии Советского Союза — народ должен был ее изучить, одобрить, внести дополнения и уточнения, а в октябре 1961 года исторический XXII съезд Коммунистической партии эту программу должен был утвердить.

Увы, эту программу писали дураки и преступники — судите сами.

В соответствии с Третьей программой Коммунистической партии к концу 1965 года в Советском Союзе планировалось отменить все налоги с населения, первую фазу коммунизма было решено построить к 1970 году, а полный коммунизм — еще через 10 лет, к 1980 году.

С гордостью повторю те великие предначертания. Итак, к 1970 году было намечено:

— во много раз превзойти и оставить далеко позади объем промышленного производства США;

— резко повысить производительность труда с одновременным резким сокращением рабочего дня и рабочей недели;

— обеспечить в Советском Союзе самый высокий уровень жизни по сравнению с любой страной капитализма;

— предоставить каждой семье бесплатную квартиру, пользование которой тоже должно быть бесплатным;

— отменить плату за электричество, воду, газ, отопление;

— общественный транспорт сделать бесплатным;

— ввести бесплатную одежду и питание для школьников, бесплатное общественное питание на производстве;

— санатории, курорты, дома отдыха, туристические базы сделать бесплатными;

— то же самое — в отношении детских садов, спортивных залов, бассейнов, стадионов, цирков, театров, кинотеатров, массовых зрелищ, футбольных матчей и тому подобного;

— все магазины сделать магазинами без продавцов;

— резко улучшить медицинское обслуживание трудящихся. Медицина и все медикаменты — бесплатно!

К 1980 году предполагалось постепенное отмирание государства и всех его функций, переход к общественному самоуправлению и осуществление великого принципа: от каждого — по способностям, каждому — по потребностям!

Проще говоря, люди будут работать не потому, что нужда заставляет, а потому, что сознают: работа каждого идет на благо всего общества, а получать каждый будет не по результатам труда, а по потребностям — то есть столько, сколько захочешь. Принуждать никто никого не будет, государство отомрет — останутся только свободные сообщества граждан.

Совершенно понятно, что в коммунистическом обществе преступлений не будет. Они не нужны: если чего-то тебе захотелось — пойди и возьми.

Все это здорово, однако веселые ребята, которые все это сочиняли, забыли, что наши потребности всегда превосходят наши возможности, и тут я ставлю ударение на слове «всегда».

Потребности недосягаемы, как горизонт. Предел мечтаний зека в концлагере во времена правления товарища Ленина — буханка черняшки. Целую буханку бы смолотить — после того можно и помирать, но тот, кто имел целую буханку, мечтал еще и о котелке горячей баланды, а тот, у кого была и черняшка, и баланда, думал о кружке свекольного самогона.

Нам всегда хочется чего-то сверх того, что имеем. Курсанту ужасно хочется стать лейтенантом, а лейтенанту — капитаном, тот, у кого есть миллион, мечтает о 10-ти, тот, у кого 10, — о 100, и далее — по нарастающей.

Пытался ли кто-нибудь из авторов этого эпохального документа определить, пусть даже теоретически, материальные потребности хотя бы одной нашей женщины? Возьмем для примера мою ненаглядную Татьяночку — считал ли кто, сколько пар туфель не хватает ей до полного счастья, сколько шуб, плащей, платьев и шляпок, пар перчаток, сумок и шарфиков, бриллиантов, опалов, изумрудов, рубинов и сапфиров? Считал ли кто, сколько потребуется колец, браслетов, перстней, брошек, цепочек, часов, чтобы желания ее удовлетворить? Представил ли кто, сколько нужно автомашин, яхт и дворцов, сообразил ли, в каких самолетах она бы летала, в каких отелях останавливалась бы, в каких лимузинах носилась бы по дорогам, если бы все ограничивалось не нашими с нею скромными возможностями, а ее широкими материальными потребностями?

Так вот: прожив уже 40 лет с одной женщиной, умницей и красавицей, разорившись к рубиновой свадьбе на скромный перстенек с соответствующим камушком, взвесив и оценив вместе пройденное и пережитое, торжественно провозглашаю: коммунизм невозможен. В принципе.

Да ведь и у мужчин потребности есть. Лично у меня — жить под пальмами на берегу лазурного моря и ни черта не делать, причем дворца мне не нужно, я человек простой. Мне бы виллы хватило — семь-восемь комнат с верандами и балконами над пустынным, белого песка, пляжем. Скромная моя потребность — завтрак с шампанским, большие красные омары к обеду и совсем немного осетровой икорочки к ужину под «Байкальскую» водочку.

Проблема лишь в том, что не один я такой: у других мужиков тоже потребности есть — разнообразные и неисчерпаемые, и если все будут по потребностям получать, кому же захочется прозябать в малярийных болотах, мерзнуть в тундре, отбиваться от мошкары и комаров в непролазной тайге, изнывать в песках и жадно глотать соленую воду в знойной степи?

Правильно люди мыслят: знал бы прикуп, жил бы в Сочи, однако в 1961 году родная Коммунистическая партия опубликовала программу, из которой следовало: не надо, граждане, прикуп знать, не надо даже и карты брать в руки — скоро все будем жить по потребностям, но если так, все в Сочи ведь бросятся, и кто после этого захочет глотать ядовитый дым Магнитогорска, растить своих детей в радиоактивном Челябинске или коротать век в навеки отравленном Джезказгане?

Люди в те годы не только в Сочи рвались, но и в Москву, в Питер, в Киев, однако туда не пускали. В Москве (а также в Одессе и Ростове, в Ереване и Тбилиси, в Воронеже и Конотопе) жить могли только те, кто тут родился и вырос, всегда жил или получил сюда назначение на работу, а так, «за здорово живешь», приехать в какой-то город и там поселиться было нельзя. Так уж система была устроена, что в город всякого-разного не пускали — ни в какой, и из мелкого захудалого городишки в более крупный тоже не было хода.

Представим себе коммунизм. Вот мегаполис миллионов эдак на 10 народу, и каждый квартиру себе берет по потребности. Каждому хочется и к центру поближе, и чтобы было тихо, и чтобы балконы на солнечную сторону, и еще много всего — вы представляете, что будет, когда каждый начнет свои потребности удовлетворять? А если туда же ринутся обитатели дальних и ближних окрестностей?

Не думая о таких «мелочах», наша родная Коммунистическая партия опубликовала программу своей деятельности и устройства нашей грядущей жизни: будем жить по потребностям! — но если бы эту программу попытались осуществить, десятки миллионов людей рванули бы туда, где лучше, оставляя волкам и лисам Братск и Абакан, Магадан и Тайшет, Усть-Илим и Находку.

Жить там, где не хочется, нас заставляет нужда — она же, злодейка, принуждает еще и заниматься тем, чем при первой возможности никто добровольно заниматься не стал бы. Ради необходимости нам надо в три или в пять утра вставать, а ложиться — за полночь, ради жестокой необходимости люди вынуждены выполнять тяжелую, нудную, грязную, неблагодарную, унизительную и опасную работу: таскать мешки с цементом и мыть общественные сортиры, дышать асбестовой пылью, дробить скалы в урановых рудниках, уносить чужие объедки в ресторанах, чистить канализационные трубы и рыть могилы на кладбище, а вы бывали когда-нибудь на бойне, на скотном дворе, на свалке радиоактивных отходов, в крематории, в сталеплавильном цеху?

Да что там свалка? — на обыкновенной лесопилке визгу столько, что к вечеру в голове звенит, а на прядильной фабрике — пыль и грохот. Если все будут получать по потребностям, если нужда не будет гнать на Новую Землю и Шпицберген, в Анадырь и Барабаш, кто же будет вкалывать там, где не хочется, кто будет за нами хлев чистить? Да если бы у меня (и у моей Татьяночки) было всего по потребностям, стал бы я эту книжку писать? У меня на это нудное изматывающее занятие нет ни здоровья, ни нервов — мне отдыхать и лечиться предписано.

Так вот, если где-то когда-то кому-то удастся обеспечить потребление по потребностям, никто не будет работать на вредной, опасной, нудной, грязной и неблагодарной работе.

Тут мне и возразят: наверное, при коммунизме будет установлен какой-то минимум работы, которую каждый обязан выполнить, и будет определен какой-то максимум потребления.

Это вы, граждане, придумали здорово, но ни в трудах теоретиков марксизма, ни в Третьей программе Коммунистической партии Советского Союза никаких оговорок насчет ограничения потребления не содержалось. Там прямо и сказано: каждому — по потребностям! — и о минимально необходимом количестве выполненной работы тоже ни намека, ни слова. Работать по способностям, — и баста! — но если же сочинители этого документа имели в виду, что каждый должен будет какой-то минимум работы выполнить и что потребностям нашим будет какой-то потолок установлен, следовало в этом случае вещи своими называть именами: от каждого — норма, каждому — пайка!

Я это о чем? О том, что осетровой икры на всех все равно не хватит — как и роскошных особняков на лазурных берегах, и если кто-то из сочинителей Третьей программы Коммунистической партии Советского Союза этого не понимал, значит, был дураком, а если все понимал, но вел народ к достижению заведомо недостижимых целей, — был, значит, преступником.

. Коммунисты бывают хорошими и плохими. Хорошие — это те, которые до верховной власти не дорвались: Маркс, Че Гевара, Бухарин, а те, которые дорвались, все без единого исключения попадают в категорию дураков или преступников: Чаушеску, Кастро, Пол Пот. — список продолжайте сами.

И это не случайно: вести народ к будущему, в котором каждый будет получать по потребностям, могли только отпетые негодяи или беспросветные придурки, а в диапазоне между этими крайними точками обитало большинство из этой своры (или стада) борцов: преступные дураки.

Отнести Никиту Сергеевича Хрущева к той или иной категории затрудняюсь — он был матерым, кровожадным и хитрым преступником, но и дури тоже хватало.

. Тем временем империя Хрущева — Козлова трещала и расползалась по швам.

Сразу же после смерти Сталина, летом 1953 года, танками пришлось Восточную Германию усмирять, в 1956 году от Советской империи чуть было не оторвались Польша и Венгрия — снова спасли танки, но и в Советском Союзе кипела народная ярость. Просто страна у нас огромная, все средства информации под контролем Кремля, и если в одном месте полыхнет, в других об этом не знают. В 1956 году разразилось восстание в Новороссийске — народ штурмом взял и разгромил отделение милиции, побил милиционеров и сжег документы. В том же году — Оренбург, в октябре 1956-го, когда советские танки давили Будапешт, восстал советский город Славянск.

11 июня 1957 года — бунт в Подольске, 1-4 августа 1959-го — восстание в Темиртау. Комитет партии и отделение милиции разгромлены, восставшие захватили оружие, на подавление брошены войска. В ходе боев обе стороны применяли огнестрельное оружие — 109 солдат и офицеров получили ранения, 11 участников восстания убито и 29 ранено, пятеро раненых умерли в госпитале. Приказ о расстреле мятежников отдал член Президиума ЦК КПСС генерал-лейтенант Леонид Ильич Брежнев.

15-16 января 1961 года восстал Краснодар — лозунг: смести советскую власть и устроить новую Венгрию. «Успокаивал» народ командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник Исса Александрович Плиев. Успокоил надежно — на следующий год он был произведен Хрущевым в генералы армии.

Не успели потушить в Краснодаре, полыхнуло в Кировабаде, а 25 июня 1961 года взбунтовался Бийск: разгром милиции, стрельба на улицах, три смертных приговора зачинщикам.

30 июня 1961 года восстал город Муром. Были разгромлены отделения милиции, городской отдел КГБ, избит прокурор города, восставшие захватили оружие и применили его для самообороны. Бунт подавлен отрядами милиции и войсками, переброшенными из других районов, — трое руководителей восстания приговорены к смертной казни.

Положение в сельском хозяйстве, промышленности, на транспорте, в Вооруженных силах тоже не радовало, и причина тому — предельно неэффективная экономическая система социализма.

Ради социальной справедливости в Советском Союзе была ликвидирована частная собственность на средства производства, но если в стране нет частной собственности на средства производства, кто же самим производством управлять будет? Правильно: государство, а что есть государство? Правильно: государственные учреждения — правительство, министерства, госкомитеты и так далее и тому подобное, проще говоря — бюрократия.

Тут уж одно из двух: или промышленность, транспорт, сельское хозяйство, газеты, журналы, театры, телевидение, торговля — все это находится в руках граждан страны, или — в руках бюрократии.

Социализм — это власть государства, то есть власть бюрократии, а раз так, все годы коммунистического правления, с момента захвата власти в 1917 году и до самого крушения в 1991-м, страна жила в условиях чудовищного экономического кризиса и тотального дефицита товаров. Не хватало всего: жилых домов и автобусов, туфель и сумок, носков и перчаток, ковров и мебели, автомашин и гаражей, нижнего белья и медицинских инструментов, дорог и мостов, сельскохозяйственного инвентаря и посуды, туалетной бумаги и школьных учебников, стирального порошка и мяса, запчастей и радиоламп.

Анекдот из жизни: несет мужик десяток рулонов туалетной бумаги, и все встречные-поперечные интересуются: где, в каком магазине купил? Тот от наседающих отбивается: «Да не купил я! — из химчистки несу!».

Очереди — главный признак социализма. Везде, где экономика переходила под контроль государства, то есть бюрократии, немедленно выстраивались очереди — за хлебом и керосином, за мылом и спичками, за колбасой и белыми тапочками. Очередь означала нехватку, а нехватка порождала в свою очередь черный рынок, и он процветал. Хрущев боролся с черным рынком излюбленным методом — расстрелами, экономические проблемы он пытался решить инструментами палача, и ясно, что ничего из этого выйти не могло: нехватка предметов потребления обострялась, а черный рынок по стране расползался — все все доставали по знакомству и блату.

На всех только водки хватало. Люди работали, строили танки и самолеты, ракеты и подводные лодки и за работу свою получали деньги, а товаров было мало. Это называлось научным термином — «спрос превышает предложение», и если государство печатает много денег, а покупать на них нечего, цены взлетят, а деньги обесценятся. Увеличить производство товаров и повысить их качество социалистическое государство было не способно — оставалось каким-то образом изымать эти деньги из карманов граждан, и метод был найден простой — ввести монополию на производство водки и ей торговать. Борьба с инфляцией по-советски — спаивать подведомственный народ: любое иное производство водки, кроме казенного, было решено объявить уголовным преступлением, и каждого, кто пытался сам водку гнать, сажали.

Экономику великой страны Хрущев довел до того, что к концу десятилетия его правления были введены карточки на хлеб.

О том, что собой представляла экономика Советского Союза в том победном 1961 году, говорит такой факт. Через шесть дней после первого полета человека в космос, 18 апреля 1961 года, Первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, председатель Совета Министров СССР товарищ Хрущев подписал секретное распоряжение: «Признать необходимым подарить от имени правительства СССР первому летчику-космонавту СССР майору Гагарину Ю. А. и членам его семьи автомашину «Волга», жилой дом, мебель и экипировку согласно приложению. ». В списке том много всего хорошего, в том числе:

— постельное белье — 6 комплектов;

— одеяла — 2 штуки;

— обувь — две пары (черные и светлые);

— рубашки белые — 6 штук;

— платки носовые — 12 штук;

— перчатки — 1 пара.

Не слетал бы Гагарин в космос, остался бы без постельного белья и носков.

Вот вам «картина маслом»: вождь сверхдержавы, глава первого в мире социалистического государства, лидер мирового коммунистического движения личным распоряжением носовые платки среди особо отличившихся распределяет, и все же, товарищ, верь: скоро наступит счастливая и радостная жизнь, когда всем будет по потребности.

. 1 июня 1962 года товарищи Хрущев и Козлов начали новое наступление на приусадебные участки. Решение партии следующее: приусадебные участки ополовинить! Цены на продовольствие поднять! Заработную плату в промышленности, строительстве и на транспорте опустить!

Решение правильное, мудрое и своевременное. Очереди в магазины огромные, давка, безобразие — с этим надо бороться, а то перед иностранцами неудобно, а если народу платить меньше, он и покупать меньше будет, а значит, и очереди сократятся. Если же при этом еще и цены поднять, очереди совсем короткими станут — тогда наступит изобилие. Так и перебьемся — до самого 1980 года, когда всем будет по потребности.

В тот день, 1 июня 1962 года, в 11 часов утра в сталелитейном цехе электровозостроительного завода в городе Новочеркасске было объявлено о снижении расценок за изготавливаемую продукцию на 30 процентов. Завод огромный, работа в три смены, в каждой — по четыре тысячи работяг. В сталелитейном цехе, где тяжелее всего, был перерыв, и по радио объявили, что партия проявила заботу о населении, — своим мудрым решением повысила цены на мясо и мясные продукты на 30 процентов, на масло — на 25 процентов: повышение цен будет способствовать дальнейшему развитию сельского хозяйства и приблизит все население страны к тому светлому будущему, когда всего будет вдоволь.

В те годы инженер получал 120 рублей в месяц, квалифицированный рабочий — 100-110 рублей (если квалификация пониже — 60-70 рублей), уборщицы, подсобницы — 35-40 рублей. Семью годами позже я, молодой гвардейский лейтенант, имел немыслимую получку — 180 рублей: 70 за лейтенантские погоны и 110 — за должность взводного командира, и поглядывал свысока на инженеров, врачей и киноактеров. Бутылка водки стоила 2 рубля 87 копеек или 3 рубля 12 копеек, килограмм дрянной колбасы — 2 рубля 20 копеек, а жили люди в перенаселенных квартирах и из получки надо было платить за квартиру, за электричество и прочее, надо было кормить и одевать детей.

Сверхдержава, одним словом, зато Индонезии помогали и Кубе, Индии и Египту, Алжиру и Сирии, Монголии, Северному Вьетнаму, Северной Корее и еще многим.

В 11 часов утра 1 июня 1962 года в сталелитейном цехе Новочеркасского электровозного завода возник резонанс, то есть совпадение внешней возбуждающей частоты с внутренней частотой колебательной системы.

Вот вам пример резонанса — мост всегда немного дрожит, а теперь представим: по мосту идет рота. Мост — сооружение прочное, и топот сотни солдатских сапог — не такая великая сила, но если произойдет совпадение частот, самый прочный мост может рухнуть, поэтому, когда ведете свою роту по мосту, помните требование устава, подавайте команду «Не в ногу!» и следите за выполнением — должен быть разнобой.

На Государственную Думу России в 1906 году потолок рухнул — под потолком зала вентилятор крутился, и его ритмы с чем-то совпали.

1 июня 1962 года работяги сталелитейного цеха возбудились, все и сразу, и внешнее воздействие, коим было сообщение о новом проявлении заботы партии о повышении благосостояния трудящихся, совпало с возбуждением внутренним. Рабочие собирались группами, обсуждали новости, а надобно помнить, что Новочеркасск — это столица донского казачества: тут люди смелые, гордые, непокорные.

Перерыв кончился, но работу никто не возобновил. Возник стихийный митинг, рабочие потребовали директора. Директор завода Курочкин мог бы поговорить с народом по душам, успокоить, пообещать, как у нас умеют, но брякнул то, чего брякать никак не следовало: «Нет денег на мясо — жрите пироги». Директор явно не знал, что нечто подобное брякнула однажды некая высокопоставленная дама, и завершилось это массовым отрубанием голов на площади Согласия, и покатилась к ногам прекрасной королевы ее голова.

Произошло, короче, новое совпадение колебаний — вот тут-то и началось. Рядом с заводом проходила железнодорожная ветка: ее перекрыли, на паровозе начертали крупными буквами: «Хрущева на мясо», машинистов из будки выгнали, паровоз взревел, и тут же вслед за ним взревел заводской гудок — гудели они в два голоса непрерывно, часами.

На усмирение прибыл отряд милиции числом в 200 голов. У милиции — оружие для разгона, но давно было подмечено, что булыжник — оружие пролетариата. Ментов забросали каменьями, болтами и гайками, и тут же, вооружившись стальными прутьями, обрезками труб и кусками арматуры, толпа бросилась на ненавистных стражей порядка — те позорно ретировались.

Командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал армии Плиев объявил в 18-й танковой дивизии боевую тревогу и вывел на улицы танки и бронетранспортеры.

Для нашей родной власти все враги. Не прошло и года, как генерал-полковник Якубовский, чтобы застращать супостата, выводил танки на улицы Берлина, а раньше танками давили народ Восточной Германии, Польши и Венгрии. Теперь вот — русский народ. Потом будет Чехословакия, потом — Грузия и Литва, потом танки придется выводить на улицы Москвы против дорогих москвичей, но это еще впереди, а пока — Новочеркасск.

Нужно отдать должное местному руководству: товарищи сразу поняли, что дело серьезное, и немедленно была запрошена помощь Москвы. В тот же день в Новочеркасск правительственным Ил-18 прилетел товарищ Козлов Фрол Романыч — кстати, это был тот самый Ил, который год назад доставил из Куйбышева в Москву первого космонавта планеты майора Гагарина.

Прибыл товарищ Козлов не один: вместе с ним — ответственные товарищи Микоян, Кириленко, Шелепин, Полянский, Ильичев и заместитель председателя КГБ генерал-полковник Ивашутин, а следом приземлились еще два Ил-18 с лучшими бригадами наружного наблюдения 7-го управления КГБ — прибывшие, смешавшись с толпой, выискивали крикунов и зачинщиков.

Поздней ночью войскам с помощью танков удалось вытеснить толпу с территории завода, и понемногу она рассосалась. У восставших не было руководства, бунт был стихийным. Было несколько человек, проявлявших инициативу, которых можно было считать зачинщиками, — вот их-то московские товарищи и выявили, а потом уже к рассвету всех по одному повязали без шума в теплых кроватках.

Утром толпа собралась вновь и двинулась к зданию горкома, но мост через реку Тузла был блокирован танками. Был получен приказ стрелять в толпу, но танкисты, к их чести, выполнять его отказались. Толпа перешла реку вброд и по мосту через танки — танкисты не препятствовали. Сообразив, что народ направляется к зданию городского комитета Компартии, товарищ Козлов и другие товарищи срочно оттуда сбежали, найдя убежище в военном городке, а толпа вышла на площадь, и начался расстрел.

Существует две версии. Первая: стреляли прибывшие из Москвы чекисты и вторая: стреляли абреки из спецподразделения генерала армии Плиева.

Какая из этих версий правильная, не знаю, судить не берусь, но не это главное: главное в том, что расстрел имел не полицейский, а политический мотив, запугать народ — вот задача была. Расстрел не был случайным, он готовился заранее. Судите сами: немедленно на площади появились самосвалы для вывоза трупов и пожарные машины, которые смывали водой кровь, — площадь вычистили так быстро и чисто, как могли вычистить, только имея предварительный приказ на соответствующую подготовку людей и техники.

Не подлежит сомнению, что решение принимал товарищ Козлов — разумеется, согласовав его с товарищем Хрущевым, а целая ватага партийных лидеров самого высшего ранга были тут только затем, чтобы все руководство повязать кровавой порукой, чтобы потом не тыкали товарищу Козлову: ты свой народ автоматным огнем косил. У товарища Козлова на тот случай отмазка: ах, не один я там был, дорогие товарищи, — у нас коллективное ведь руководство».

«ЭТО БЫЛИ ФРОНТОВИКИ, И СНОВА ВОЕВАТЬ ИМ НЕ ХОТЕЛОСЬ»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— Кто же — я опять к главному перехожу вопросу — передал Пеньковскому ценнейшие сведения?

— Это сделали Главный маршал артиллерии Варенцов и начальник ГРУ генерал армии Серов.

— Кроме того, в заговоре несомненно участвовал, хотя доказательств у меня нет, Маршал Советского Союза Бирюзов, который был в тот момент главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения. Позднее, когда все это вскрылось, он пошел на повышение и стал начальником Генерального штаба.

— Ну а как же не вскрыться?

— Зачем же эти бумаги они передали?

— Затем, что все это были фронтовики, и заметь: всего лишь 20 лет отделяют 61-й год от 41-го.

— Снова воевать не хотелось?

— Да, они хорошо знали, помнили, что это такое. Для нас с тобой, для молодых, 20 лет — это немного: вот 20 лет назад Советский Союз рухнул, и 91-й год — это для нас, как вчера, а Хрущев и Коммунистическая партия, КГБ сосуществовать с Западом не могли, и особенно Западная Германия им досаждала — им нужно было превратить ее в социалистическую, такую, как Восточная, потому что это вредный пример.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— Итак, маршалы увидели, что Хрущев воевать хочет.

— . не воевать, а блефовать.

— . а у них для блефа сил просто не было?

— Никаких! Они понимали: блефовать, надувные мышцы имея, очень опасно, знали: если в блефе своем зайдут далеко, их могут стереть с лица земли, — и вручили Пеньковскому документы, чтобы он передал их американцам и англичанам.

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«Планировал маршал Москаленко работать весь день и всю ночь, вникать решил, но картина разворачивалась такая, что уже в пять вечера приказал адъютанту подать машину. Надо ехать домой, выпить немного чего-то бодрящего, закутаться в шелковый стеганый халат с вышитыми золотыми китайскими дракончиками, в кресле у мраморного камина устроиться, расшевелить горящие, чуть дымящие березовые чурки, надолго замолчать и переосмыслить все, что узнал сегодня из вороха совершенно секретных бумаг.

Летит маршальский ЗиС по Москве, шинами шуршит, и вспомнил маршал шутку: хвост длинный, яйца грязные, а глаза горят — это кто? Это в Москве очередь за яйцами — и тут же водителю: стой!

По тротуару, изворачиваясь за угол серой полосатой анакондой, ползет нескончаемая очередь. Адъютант, а ну-ка узнай, что дают. Сбегал адъютант, узнал, вернулся и доложил: очередь за колбасой, и вспомнил маршал слова Хрущева, которые тот надменно, словно булыжник гранитный в зеркальную витрину, швырнул Америке: да у нас ракеты, как колбасы из автомата, выскакивают.

И водитель, и адъютант, и охрана верят, что Советский Союз — великая ракетная держава. Верил в это и сам Маршал Советского Союза Москаленко — вот прямо до сегодняшнего дня,

Маршал Советского Союза Кирилл Москаленко в 53-м году был поставлен Хрущевым во главе группы, арестовавшей Берию. После гибели маршала Неделина Москаленко занял его место, а в апреле 1962 года был снят с должности Главнокомандующего Ракетными войсками стратегического назначения
но послушал доклад начальника Главного штаба РВСН, выслушал начальников управлений штаба, потолковал по закрытой правительственной связи с главными конструкторами ракет Королевым, Макеевым, Янгелем, Челомеем, позвонил на ракетные заводы в Куйбышев, Омск, Днепропетровск, потребовал доклады командующих ракетными армиями, командиров ракетных корпусов и дивизий, и вот сейчас, откинувшись на мягкую кожаную подушку в бежевом салоне лимузина, сообразил: а ведь не врал Никита Хрущев Америке — дела с ракетами у нас такие же, как и в колбасном производстве.

Вопрос о взаимодействии стратегических сил в ходе возможного разгрома Америки Главком РВСН Маршал Советского Союза Москаленко мог бы обсуждать в своем штабе, пригласив для беседы Главкома ВВС и Главкома ВМФ, но Москаленко решил сам навестить коллег.

Первый визит к Главкому ВВС Главному маршалу авиации Вершинину, и ситуация открылась весьма печальная. У американцев есть стратегический бомбардировщик Б-52 — он может нести 30 тонн обычных бомб или несколько ядерных, этих бомбардировщиков в Америке больше 700, и отработана дозаправка в воздухе поэтому они могут взлетать со своей территории, бомбить Союз и возвращаться в Америку. Кроме того, и это главное — базы у них вокруг СССР: в Великобритании, Германии, Испании, Греции, Турции, в странах Азии, на островах Тихого океана — при угрозе нападения стратегическую авиацию они могут рассредоточить по всей территории Америки, а могут на передовых базах держать.

Помимо этого, есть у американцев средний стратегический бомбардировщик Б-47 — 1260 машин плюс 300 в резерве на консервации и еще 300 для выполнения других функций (разведки и так далее). Они могут бомбить с аэродромов Европы или Азии, либо прилететь из Америки, дозаправиться в какой-нибудь Турции или Гренландии, отбомбиться и вернуться домой.

Кроме того, у них принят на вооружение первый в мире сверхзвуковой стратегический бомбардировщик Б-58: скорость — две скорости звука, заряд несет мощностью три мегатонны, но это не все. Стратегическая авиация есть и у Великобритании, а еще американцы и их союзники могут бомбить нас тактической авиацией со своих баз в Европе и Азии — через океан им летать не надо. Наша тактическая авиация будет действовать против них на континентах, но в США через океаны она не летает.

Главный маршал артиллерии Сергей Варенцов поддерживал дружеские отношения с Хрущевым с 1942 года. Был разжалован в генерал-майоры, отправлен в отставку, убран из всех энциклопедий

— Что у нас против Америки?

— Приняты на вооружение два тяжелых стратегических бомбардировщика: ЗМ Мясищева и Ту-95 Туполева — характеристики примерно одинаковые.

— Зачем иметь одновременно два тяжелых стратегических бомбардировщика разной конструкции, но с примерно одинаковыми характеристиками?

— Затем, что одного хорошего нет — недостатки одного компенсируем преимуществами другого и наоборот.

— Сколько их у тебя?

— Часть выпущенных самолетов переоборудованы в дальние разведчики, заправщики, летающие лаборатории. Носителей ядерного оружия, оборудованных дозаправкой, способных дотянуть до Америки и вернуться, — 48 Ту-95 и 29 ЗМ.

— Какова вероятность пробиться через систему ПВО?

— Никакой. Американский Б-52 имеет практический потолок 16 тысяч метров, а у нас — 12 тысяч, они летят к нам с короткого расстояния под прикрытием истребителей — нам же приходится покрывать межконтинентальную дальность без прикрытия. Как только отходим от своих берегов и идем над нейтральными водами, пристраиваются истребители то США, то Британии, то Канады.

— Выходит, от стратегической авиации особой помощи я не жду?

— Выходит, что так: вся надежда на наши межконтинентальные ракеты — слава Богу, они хорошие и их у нас много.

Второй визит — к Главнокомандующему Военно-морским флотом адмиралу Горшкову.

— Чем супостат может нанести удар по нашей стране с моря?

Генерала армии Ивана Серова после смерти Сталина Хрущев сделал председателем КГБ: Иван Александрович поддерживал Никиту Сергеевича во всех его бит вах за власть

Вздохнул адмирал Горшков:

— У них атомная ракетная подводная лодка «Джордж Вашингтон» вышла на боевое дежурство.

— Наша первая атомная подводная лодка с ракетами проходит заводские и государственные испытания.

— Неужели ничего интереснее не придумали? У них лодки красивыми именами названы, а у нас буквы и цифры, как у зеков каторжного лагеря.

— У нас так принято.

— Немного мы отстаем, но примерное равенство: одна лодка у них, одна скоро будет у нас — сохраняется — так?

— Нет, не так, равенства нет. У них на лодке 16 ракет, у нас три.

— Значит, у них пятикратное превосходство?

— Опять нет. Наша ракета Р-13 дальность 600 километров имеет, а у них «Поларис» — 2200 километров, и они уже начали испытания новой модификации с дальностью 2800 километров. У нас ничего близкого пока не просматривается.

— У нас в полтора раза мощнее, зато у них точность в два раза выше при том, что стреляют в три раза дальше. На новом «Поларисе» заряд, как у нас, будет, но дальность в четыре раза больше и точность тоже в четыре раза выше.

Маршал Советского Союза Сергей Бирюзов принадлежал к ближайшему окружению Хрущева и принимал участие в свержении Лаврентия Берии

— Чем еще, Главком, порадуешь?

— У них подводный старт, готовность к пуску — минута, а у нас — надводный, и предстартовая подготовка под водой — 30 минут. Потом всплываем и запускаем ракеты, причем на поверхности надо находиться минимум 12 минут в непосредственной близости от американского берега.

— Но и это не все?

— Не все. Через полтора года у них будет девять атомных ракетных лодок, а у нас — пять, у них на девяти лодках 144 ракеты, у нас на пяти — 15, у них на твердом топливе, у нас на жидком, мы ракету храним максимум три месяца, после чего ее нужно выгружать и проводить техобслуживание, а у них техобслуживание через полтора года. Если даже иметь на наших лодках столько же ракет, как и у них, реально готовых к пуску у них будет больше, а самое главное в том, что они могут запускать ракеты из акваторий, где нашего флота нет, где они прикрыты своим надводным флотом и авиацией, а мы вынуждены запускать только там, где ни нашего надводного флота, ни авиации нет, где действует не только их флот, но и береговая противолодочная авиация.

— Нет. Через пару месяцев американцы примут на вооружение сверхзвуковой палубный бомбардировщик «Виджил ент». Он сможет нести самые мощные термоядерные заряды, боевой радиус 1000 километров, к тому же они могут наносить стратегические удары с авианосцев — у нас авианосцев нет.

— И не забудем флоты Британии, Италии, Германии, Японии — там и Франция подсобить может.

И еще одна встреча с командующим ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск Главным маршалом артиллерии Варенцовым для увязки последних деталей.

Фрол Козлов официально был вторым человеком в СССР, а на са мом де ле — пра вил страной, пока Хрущев, питавший слабость к зарубежным поездкам, путешествовал по свету. 13 июля 1959 года американский журнал «Тайм» поместил фотографию Козлова на обложке с вопросом: не сменит ли Фрол Романович Никиту Сергеевича?

— Вы только Америку раздолбите, а с Европой проблем не будет.

Вздохнул глубоко Маршал Советского Союза Москаленко:

— Не имею тебе, Сергей Сергеевич, права рассказывать, но знай: долбить Америку мне нечем.

— Вот так. Повторяю: не имею я права тебе этого говорить, но наша секретность когда-нибудь всем нам печальный преподнесет урок — мы тешим себя мощью, которой нет. В случае войны ты планируешь расчистить ядерными ударами дорогу к океану для танковых армий — это вполне возможно, но тебе не мешает иметь в виду, что за эти удары мы получим от американцев по зубам и ответить нам нечем — из этого исходи.

— А как же космос, спутники, облет Луны?

— Все стратегические ракеты, которые промышленность выпускает, сразу на показуху идут: выпустили одну ракету — запустили спутник, выпустили другую — еще один, а на боевом дежурстве против Америки нет ни хрена — такие дела.

— А стратегическая авиация? А атомные подводные лодки?

Ничего не ответил маршал Москаленко — только похлопал Варенцова по плечу, вздохнул и отвернулся.

. Начальник ГРУ генерал армии Серов сложил аккуратно «Правду» и сунул ее в мусорный ящик. Это была как раз газета с заявлением товарища Хрущева о том, что ракеты у нас, как колбасы с конвейера, сходят.

— Что делать будем? — Это вопрос командующему ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск Главному маршалу артиллерии Варенцову: вопрос, на который ответа может и не быть.

С Дмитрием Гордоном. «У коммунизма есть интересная особенность: его нельзя понимать частично и нельзя частично не понимать — ес ли уж по нял, то до самого конца, до упора»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Работа любого командира сводится к тому, чтобы собрать все сведения о противнике и своих войсках, оценить обстановку, принять решение, отдать боевой приказ и держать под контролем его выполнение. Варенцов и Серов обстановку оценили, но что дальше? Где решение?

Обстановка ясна. Хрущев поставил задачу в декабре 1960 года запустить человека в космос. Сейчас октябрь. Полет человека в космос станет доказательством несокрушимой ракетной мощи Советского Союза — как только человек полетит, Хрущев начнет пугать Европу и США ракетами и требовать решения проблемы Берлина. Для уничтожения Европы ракеты есть, для уничтожения Америки — нет, разговор пойдет на повышенных тонах и. все может кончиться очень даже печально для всех. Блефовать, не имея в руках козырей, — самоубийство: это ведь не игра в дурачка подкидного — дело может Третьей мировой войной обернуться.

— А если предупредить американцев, что Хрущев блефует, что нет у нас в боевых частях ракет, которые до США достают?

— Как же ты их предупредишь? Поедешь и скажешь: не верьте Хрущеву? — но почему они должны тебе верить, а ему нет?

— Выход один: предоставить американцам сведения, но такие, которые они могли бы проверить и убедиться, что мы не врем.

— Как же эти сведения им передать? Как сделать, чтобы поверили?

— У нас опять-таки один только выход: наш офицер позволит себя завербовать американским разведчикам и передаст им секреты, а они пускай проверяют.

— Какой офицер на это пойдет?

«ДОПУСТИМ, ПЕНЬКОВСКИЙ ЛЮБИЛ ДЕНЬГИ И БАБ — И ТОГО, И ДРУГОГО НА ЗАПАДЕ ЕМУ БЫ ДО КОНЦА ЖИЗНИ ХВАТИЛО, ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ, ЗНАЯ, ЧТО ХОДИТ ПО ЛЕЗВИЮ БРИТВЫ, НЕ УБЕЖАЛ?»

— Какова дальнейшая судьба маршалов и Пеньковского?

— Прежде всего, нужно заметить: если принять эту версию, она объясняет все — и «Кузькину мать», и Берлинский кризис, и Карибский. В том числе дает ответ на вопрос, откуда у Пеньковского документы, которых быть у него не могло.

— Он разве не имел к ним отношения?

— Ни малейшего. Офицер ГРУ обязан добывать секреты — откуда у него свои-то? Ну и еще момент. 18 декабря 1961 года его уже вычислили.

— До 22 октября 1962-го. Может, он дезу гнал? Нет, еще почти год продолжал передавать важные материалы уже под контролем КГБ.

— Деньги за это от американцев и англичан Пеньковский получал?

— Несомненно, а почему передавал? Как нам объясняли, потому что баб любил, ну а кто их не любит? Есть, правда, определенные группы, к женщинам равнодушные.

— . но это чуждые нам люди.

— Да, и еще говорят: он любил деньги (а кому они мешали?), выпивку, а я отвечаю на это так: граждане, Пеньковский постоянно в Париже бывал, в Лондоне, но мало того, что по бабам ходить у полковника ГРУ времени нет, за моральным обликом коммунисты следили очень бдительно, а за советским полковником в 1961-1962 годах ответственные присматривали товарищи. Ну не было у нас в ГРУ пьянства: один раз поддал, другой — на этом поймают, и все, вылетишь мгновенно.

Как в советских условиях жили? Лишнюю десятку полковник достал — на это сразу внимание обратят другие полковники, так что расходовать деньги, заработанные шпионажем, Пеньковский не мог все равно. Получал плату только лишь для того, чтобы англичане и американцы поверили: он шпион, мерзавец, который из жадности продает Родину, — их в этом нужно было убедить, так что деньги-то «предатель» брал, но тратить их ему было негде.

— Еще и какая! — и вот я спрашиваю: допустим, Пеньковский любил деньги, любил баб. И того, и другого здесь, на Западе, ему бы до конца жизни хватило — он же сюда ездил, так почему же, передав часть документов и зная, что ходит по лезвию бритвы, не убежал?

— Был просто по жизни рисковым парнем.

— Мое объяснение сводит все воедино, все странные объясняет моменты.

Итак, Хрущев блефовал, и наши маршалы понимали, насколько это рискованно, ведь высшее руководство вооруженных сил знало, что американцы имели колоссальное преимущество и по ракетам, и по атомным подводным лодкам. К началу Карибского кризиса у них было девять атомных подводных лодок типа «Джордж Вашингтон», «Этен Аллен», и каждая — это 16 ракет с дальностью полета 2200 километров, с подводным стартом с глубины 60 метров, а у нас имелись четыре лодки, на борту которых находились по три ракеты с дальностью 600 километров. Американцы находились в акваториях, где они защищены: в Атлантике — Британией, в Средиземке — своими флотами, а нам нужно было доковылять до Америки, около самого берега всплыть и где-то 10-15 минут поднимать ракеты.

— Да уж, боеготовностью это назвать трудно.

— Это заведомый, если вещи своими называть именами, провал! Мало того, самая первая из этих четырех атомных ракетных подводных лодок К-19 в 61-м году, грубо говоря, обделалась очень круто. Из-за брака, из-за плохой сварки прорвало контур, и радиоактивная гадость стала выливаться в лодку, а от того, что реактор не охлаждался, он начал разогреваться, и вот-вот должен был произойти ядерный взрыв.

Путем самоубийственного подвига команда соорудила нештатную, то есть не предусмотренную проектом, систему охлаждения: у них не было необходимых материалов, поэтому они сломали торпеду, достали из нее трубы, сварили и начали забортной водой охлаждать реактор. Из отсека с реактором подводники выскочили, и сразу же у них началась рвота, а через несколько дней они умерли — потом эту лодку на полтора года загнали в дезактивацию, таким образом, из четырех, имевшихся в наличии, атомных подводных лодок одна в дезактивации стояла, вторая — в ремонте и лишь две на боевом оставались дежурстве.

Хрущев понимает, что достать Америку иначе, как разместив наши ракеты на Кубе, не может, и вот тут некоторые руководители Вооруженных сил СССР всерьез перепугались: а ну как американцы нажмут с перепугу на кнопочку? Кеннеди ведь официально об американском военном отставании заявил, которого в действительности не существовало, но как информацию о реальной ситуации донести до американцев, как до них достучаться?

У генералов есть только одна реальная возможность — хорошего боевого офицера найти, приказать ему прикинуться предателем и передать сведения, которые они бы могли проверить. Не просто им байки рассказывать, а с цифрами в руках втолковать: чтобы получить такое-то количество обогащенного урана, нужно иметь столько-то центрифуг на объекте Челябинск-40, а чтобы их раскрутить, необходимо столько-то электричества, но его в таких объемах и близко там нет.

Кстати, Пеньковский вышел сначала на связь с американцами, но они ему не поверили, поэтому контакт установил с британцами и отдал все данные им, а те уже убедили американцев — вот почему получилось, что работал он на две разведки одновременно.

Из книги Виктора Суворова «Кузькина мать».

«У коммунизма есть одна интересная особенность: его нельзя понимать частично и нельзя частично не понимать. Если не понимаешь — непонимание тотальное, глубокое и полное, но если уж понял, то до самого конца, до упора.

Выдающийся британский писатель Джордж Оруэлл понял коммунизм полностью и описал его в великом романе «1984»: сияющая перспектива грядущего счастья для всего человечества, гениальный вождь во главе общества, единственно верное учение, война против всех, кто не с нами, оглушительный звон пропаганды, которая вещает о невероятных достижениях, могущественная тайная полиция, поголовное стукачество, грязные улицы, разбитые дома, нехватка всего, очереди, жрать нечего, мутная сивуха в качестве выпивки, но уж зато тайная полиция работает с ювелирной точностью.

Мудрый британец умер в возрасте 46 лет — до эпохи «Кузькиной матери» и Третьей программы Коммунистической партии Советского Союза, которая обещала ослепительное счастье через 20 лет, к 1980 году, не дожил, но все, что изложил в своей книге, повторилось в деле Пеньковского: тайная полиция сработала так, что ее подвиг можно вписывать в учебники контрразведки.

Для руководящего состава Коммунистической партии, тайной полиции и армии товарищ Сталин возводил огромные дома с просторными светлыми квартирами. Пеньковский был полковником, но работал на должности генерала, а в свое время, в Турции, занимал одновременно сразу две генеральские должности, потому жил в генеральском доме с видом на набережную Москвы-реки. Заглянуть в окна его кабинета было невозможно, потому как высоко, поэтому он раскладывал совершенно секретные инструкции возле окна (тут больше света) и снимал их, а товарищи из КГБ исхитрились — наблюдательный пост со сверхмощной оптикой (ясное дело, западно-германской) был развернут в квартире дома на другой стороне довольно широкой судоходной реки.

Но это не все: квартира Пеньковского регулярно и тщательно обыскивалась, при этом каждая тарелка на кухне, каждая книжка на полке и каждый половичок в прихожей оставались после обыска точно на тех местах, где им полагалось быть. Как у Оруэлла: даже закладочка в книге после тайного обыска оставалась на месте, а чтобы обыску не помешали, за самим Пеньковским, его женой и дочерью бригады топтунов ходили. Только кто-то из подопечных поворачивал к дому — подавался сигнал тревоги обыскивающим: мотай удочки!

Ясно, что вся квартира прослушивалась, — мало того, жильца, который обитал этажом выше, вместе с семьей тихо переселили в другой дом, из освободившейся квартиры просверлили микроскопическую незаметную дырочку прямо над письменным столом Пеньковского и снимали все, что полковник на столе раскладывал.

Впрочем, и этого оказалось мало: над окном комнаты, которая служила Пеньковскому кабинетом, нависал балкон вышестоящего этажа — в этом балконе без шума и скрежета просверлили дырочку и установили аппаратуру, которая позволяла разглядывать кабинет снаружи через окно и снимать Пеньковского в моменты, когда шпионским аппаратом «Минокс» он фотографирует секретные документы. Кстати, когда дело Пеньковского предали огласке, никто не ответил на простой и очевидный вопрос: каким образом Пеньковский смог вынести совершенно секретные документы, работа с которыми организована таким образом, чтобы они никогда не покидали места хранения? Без помощи высокопоставленных покровителей сделать это было невозможно!

Не надо объяснять, что бригады наружного наблюдения, которые за полковником следили, состояли не из обычных пяти-семи человек — это были мощные команды по 30-40 мужчин и женщин с десятком автомашин. Наблюдение было круглосуточным, топтуны из наружки меняли одежду, парики, зонтики, сумки и прочее, создавая впечатление, что дважды один человек не появляется, а кроме того, с этой же целью сами бригады наружного наблюдения регулярно менялись.

Слежка, которая за Пеньковским была установлена, не могла быть выявлена даже опытнейшим разведчиком, против него была брошена вся мощь самой могущественной тайной полиции в истории человечества.

Это продолжалось почти год, но вот вопрос: почему полковник Пеньковский не был арестован сразу после того, как стало ясно, чем он занимается, почему КГБ эту деятельность не пресек?

Может, чекисты стали подбрасывать Пеньковскому дезу, а он, не догадываясь об этом, питал вражеские разведки туфтой? Нет, граждане, до самого конца полковник Пеньковский передавал только достоверную информацию — в огромных количествах, самой высшей пробы и степени секретности.

Эта странность интересовала многих. Как же так: полковник ГРУ передает информацию врагу, КГБ знает об этом, через дырочку в балконе, нависающем над окном кабинета, снимает не только выражение лица Пеньковского в момент съемки, но и сами документы. Улик достаточно, происхождение материалов тоже установлено: пресекайте, товарищи чекисты, безобразие, вяжите под белы рученьки, тащите в пыточный подвал!

Отчего же чекисты фиксировали происходящее, но ничего не предпринимали? На этот вопрос ответа никто так и не дал, а ответ лежал на поверхности — надо только вспомнить, кем был товарищ Козлов Фрол Романыч и в чем был его интерес.

Интерес второго секретаря Центрального комитета Компартии Фрола Романыча Козлова заключался в том, чтобы стать Первым секретарем, то есть правителем Союза Советских Социалистических Республик, а заодно и хозяином всех братских стран — Польши, Восточной Германии, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Монголии, Северного Вьетнама, Кубы и прочая и прочая. Все знали: Козлов — следующий, американцы его портреты на обложках журналов печатали: вот тот, кто Хрущева сменит, но Хрущев засиделся и все никак уходить не собирался. Давно следовало отправить Никитку на покой, как в песнях народа предлагалось, а чтобы свалить его и занять трон, надо было сначала опустить лидера в глазах народа и правящей номенклатуры. Хрущев должен был где-то очень серьезно. как бы это деликатнее выразиться? Одним словом, сильно должен был ошибиться, в пренеприятнейшую попасть ситуацию.

Посол Советского Союза в США товарищ Меньшиков доложил Козлову об утечке совершенно секретной государственной важности информации из недр Министерства обороны, и товарищ Козлов понял: вот он, звездный час, вот она, возможность подставить Хрущева под скандал! Никита Сергеевич по заграницам шляется, а в это время маршалы у него вон что вытворяют! — не пора ли товарища Хрущева с должности снимать? Не пора ли порядок наводить в армии и государстве?

Дело Пеньковского давало Козлову возможность одним выстрелом завалить двух кабанов: Хрущев — первый, верхушка Советской Армии — второй, и все у товарища Козлова прихвачено, под контролем, под теплым крылом, кроме Советской Армии. Сам-то он человек не военный — во время Великой Отечественной ни дня не служил даже солдатом, поэтому генералы и маршалы на него без особого почтения поглядывали. Дело Пеньковского давало Козлову повод в случае захвата власти руководство Советской Армии сменить без проблем, поставив на место смещенных генералов и маршалов своих людей, и товарищ Козлов приказал председателю КГБ генерал-полковнику Семичастному работу против Пеньковского продолжать, но Пеньковскому не мешать. Все под контролем — товарища Хрущева товарищ Козлов сам в нужный момент проинформирует.

Председатель КГБ генерал-полковник Семичастный рассудил трезво: Первому секретарю Центрального комитета Компартии товарищу Хрущеву скоро 70 стукнет — он не вечен и поддает крепко, а второму секретарю товарищу Козлову 53 года. Официально он в Советском Союзе второй человек, но на практике — чуть больше того и скоро будет первым, а как только им станет, люди Хрущева будут ему не нужны. Он их понемногу разгонит и поставит своих, так почему бы уже сейчас делом товарищу Козлову не доказать, что глава КГБ генерал-полковник Семичастный вовсе не человек Хрущева, а человек Козлова? Для этого всего только и требуется работу против Пеньковского, как приказано, продолжать, в деятельность его не вмешиваться и товарища Хрущева докладами пока не беспокоить».

«ХОДЯТ УПОРНЫЕ СЛУХИ, ЧТО ПЕНЬКОВСКОГО ПОМИЛОВАЛИ, НЕ РАССТРЕЛЯЛИ, НО, КОНЕЧНО ЖЕ, ОН БЫЛ КАЗНЕН»

— Чем в результате Пеньковский закончил?

— Ходят упорные слухи, что его помиловали.

— . но на это ответ простой: конечно же, он был казнен. Вдаваться сейчас, однако, в подробности, как именно, я не буду, потому что разные версии есть.

— Говорят, сожгли и казнь запечатлели на пленке.

— . в назидание будущим разведчикам, но не на всех это подействовало, а откуда слухи идут? Отталкиваются от того, что его к процессу готовили. У него оставались «заложники»: любимая жена и две дочери (одной 17 лет, а другой не было и года), то есть нажать на него могли, к тому же там добиваться признаний умеют — нужно было напомнить об этом Маршалу Советского Союза Язову.

Я вот недавно из Будапешта вернулся. Если там будешь, посети обязательно так называемый Дом террора — центр города, два красивейших бульвара и на их пересечении здание, где когда-то Управление госбезопасности Венгрии располагалось. Приговоры приводили в исполнение в полуподвальном помещении с окном, за которым слышно, как ходят машины, смеются люди, а человека туда заводили: у него мячик во рту был завязан — и там вешали. До последнего вздоха контакт с миром не терялся, потому что здание выходит прямо на улицу, никакого забора нет, ничего, и уже в глубине этого подвала орудия дознания выставлены: электрическая плитка — пятки жечь, паяльники — в задницу вставлять.

— Кого же там мучили?

— Врагов венгерского режима — так наши младшие братья работали. Очень интересная комната, где били: там резиновый пол, чтобы его мыть хорошо было, стены матрасами завешаны (ори сколько угодно — не услышат), палки резиновые. Все предельно просто, и тут же разнообразные камеры, где своей очереди люди ждали.

Это здание начинаешь сверху осматривать: ленинская комната, фотографии прекрасной Венгрии, портреты вождей, красные ковровые дорожки, но по мере того, как постепенно спускаешься все ниже и ниже, в подвальчик.

— . обстановка мрачнее становится.

— Да, так и есть. В здание мраморная лестница с бульвара ведет, и, поднимаясь с парадного входа, что там под ней, не видно, а там камеры, камеры. Некоторые высотой всего метр 20 — такие вот (показывает рукой), пол бетонный: хочешь — стой, а хочешь — лежи. Такие штрихи тоже впечатляют, а если с теми, кто там работает, установишь контакт, рассказывают они больше, чем показывают обычным туристам.

— Ты, не сомневаюсь, контакт установил.

— Кстати, и в Берлине комплекс зданий, некогда принадлежавший Министерству государственной безопасности ГДР, превратили в Музей штази — в нем сейчас люди работают, которые там раньше сидели: научную работу ведут, с архивами разбираются, которых невпроворот — не одному поколению еще хватит. Когда меня туда пригласили, я тоже осмотр начал сверху. Посидел в кресле главы МГБ.

— Нет, Вольф был руководителем внешней разведки, а «главным чекистом ГДР», как он сам себя называл, был Эрих Мильке: там у него сейф стоит (я никогда такого не видел!), как сундук, и открывается вверх, а в нем — картотека всех стукачей Восточной Германии. Удивительно, а когда спускаешься до самого низа, там камеры.

Сотрудники сказали: «Музейное имущество раздавать мы не можем, но поскольку гость у нас ты особый и экспонатов здесь предостаточно, мы тебе сувенир подарим». Они вручили мне ключ от камеры смертников (жаль, сюда его привезти не догадался — не думал, что у нас об этом зайдет разговор. Ну ничего, когда в следующий раз встретимся, я захвачу). Ключ очень странный (я таких никогда не видел) — двойной, но один человек открыть камеру смертников не может, для этого нужны два двойных ключа, которые хранятся у разных людей, то есть, чтобы выпустить узника, они должны сговориться. Для пущей надежности дверь личной печатью палача опечатывается, и мне посоветовали: если угораздит вдруг здесь оказаться, ключики эти имей с собой.

Что до судьбы Пеньковского. Конечно, он уничтожен — сомнений тут нет и быть не может, а как? Варианты могут быть разные — я на каком-то одном не настаиваю, но в том, что полковник был казнен, уверен, потому как нанес Советскому Союзу смертельный удар. Начальника ГРУ генерала армии Серова обвинили в потере бдительности — он лишился звания Героя Советского Союза, «Золотой Звезды» и ордена Ленина, из четырех звезд на погонах сняли три, разжаловав в генерал-майоры, и отправили подальше в Туркестан, где он дослужился до пенсии. Ходят слухи, что Иван Александрович вроде бы баловался слегка алкоголем — заливал таким образом горе, но умер, на мой взгляд, своей смертью.

Следующий по списку — главный маршал артиллерии Варенцов. В советской истории было только три главных маршала артиллерии: Неделин, который погиб.

— . на Байконуре при взрыве ракеты на испытаниях.

— . Воронов и Варенцов, так вот, Варенцова тоже в генерал-майоры разжаловали — падение очень серьезное. Он был отправлен в отставку, убран из всех наших энциклопедий.

— . и звания Героя Советского Союза также лишен. Совершенно точно — я на этом настаиваю! — у него попытка самоубийства была: он уже написал записку предсмертную, но выжил, а самой интересной оказалась судьба Маршала Советского Союза Бирюзова, который после разоблачения Пеньковского судьбу других заговорщиков не разделил, хотя Хрущев о его участии в заговоре знал.

Почему так произошло? Как известно, Никита Сергеевич армию сильно давил, душил: резал флот и бомбардировщиков, выгонял офицеров без пенсий, сократив ее численность на миллион 200 тысяч. Разумеется, армия была против него, и Хрущев это знал. Опереться он мог на нескольких фронтовых товарищей, с которыми прошел всю войну, среди которых были Варенцов, Серов и Бирюзов, и вот одного он выгнал, другого. Если и третьего разжалует, с кем останется? Никакого влияния в армии уже не будет, поэтому его отношение к Бирюзову очень простое: я знаю, что ты, гад, нехорошее дело против меня замыслил, но даю тебе повышение — назначаю начальником Генерального штаба.

— Тем не менее КГБ и карательные наши органы о роли маршала в заговоре помнили, и поэтому Хрущева 14 октября 1964 года снимают, а меньше чем через неделю.

— . то есть следом за ним.

— . уже 19 октября Бирюзов погибает в авиакатастрофе.