«Интеллигенция» в бегах: Россия очищается от предателей
«Звёздные» беглецы, некогда заработавшие свои капиталы в России, теперь демонстративно обживаются на Западе. Оттуда же в соцсетях оплёвывают нашу страну и русскую культуру. «Национал-предатели, мошки, которых народ выплюнул на панель», – сказал про них президент России.
Все эти персонажи были обласканы властью, получая от государства всё, что только можно было получить: деньги, награды, почёт. Но всё это совершенно не мешало им открыто поддерживать «оппозиционные» вылазки и заносчиво отвечать на критику: художник имеет право. он так видит. мы, элита, не для толпы творим.
А сейчас мы видим, как караван этих деятелей, тихо рыдая, отправился в заграничные «путешествия» – кто куда. Некоторые даже грозились вернуться, как только в России «всё переменится». То есть вернуться-то они надеются в «другую Россию». Напрасно надеетесь, для вас всё точно переменится, потому что ваше время заканчивается.
А пока они, «вынужденные отдыхающие», продолжают строчить посты в своих бложиках.
Вот, к примеру, кинокритик Антон Долин. В своём посте, написанном в «свободной Латвии», он сообщает, что «на 90% состоит из русской культуры». При этом его совершенно не удивляют нападки на эту же русскую культуру на Западе. В этом он не просто не видит ничего позорного. Наоборот, он подобный процесс с воодушевлением поддерживает:
У нас раскручивали историю о том, как в Уэльсе отказались играть Чайковского. Но как-то стыдливо умолчали, что речь шла об увертюре «1812 год». Ну правда, не очень-то звучит сейчас патриотическая музыка, написанная во славу русского оружия. Даже «Война и мир», при всем пацифизме Толстого, так себе выглядит в нынешней ситуации. Или вот ещё хуже ситуация. Я всегда был поклонником великого советского антивоенного кино – «Летят журавли», «Баллада о солдате», «Иваново детство», «Восхождение». Как его смотреть сегодня? Не фальшиво ли именно сейчас умиляться жертвенности советского солдата, погибающего в борьбе с фашистами?
Интересно, а кто в России не давал говорить Долину, ещё недавно возглавлявшему один из известных журналов о кино, ведущему успешного YouTube-блога, рубрики в передаче «Вечерний Ургант» на Первом канале?
Кинокритик Антон Долин теперь свободен в «свободной Латвии». Фото: Anatoly Lomokhov / Globallookpress
Или ещё одна известная персона – актриса и основательница фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматова. Она теперь тоже в Латвии, где успела получить вид на жительство и построить дом. Своё решение уехать из России объясняет так:
Мне очень странно, что в первый раз я смогла понять, в какой действительности живу, только когда я попала на суд над Pussy Riot. Когда ты понимаешь, что всё не совсем так, как ты сам себе выстроил в голове. Что она не «справедливость восторжествовала, а несправедливость наказана». Это моя наивность, страшнейшая. А дальше был Крым. Там, по крайней мере, можно было не подписывать это письмо. Да, это было тоже страшно, не подписывать письмо. Тоже было понятно, что за этим что-то последует. Но этого было достаточно на тот момент, чтобы остаться человеком, который может смотреть на себя в зеркало.
Как же ловко после плясок Pussy Riot Чулпан «открыла глаза», что даже не отказалась в 2015 году, уже после воссоединения Крыма с Россией, от награды – не заявила о своём протесте, не сказала о своём несогласии. Зато сейчас рассуждает: «Люблю Россию я, но странною любовью».
Впрочем, Чулпан и в Латвии не пропадёт. Ей, такой «несогласной», уже предложил играть в Новом Рижском театре режиссёр Алвис Херманис. Тот самый, который ставил в московском Государственном театре наций спектакль «Горбачёв» с Хаматовой и Евгением Мироновым в главных ролях.
Народ имеет право выразить своё отношение к «интеллигенции»
Так кто же эти «поуехавшие»? Предатели или «право имеют»? Об этом в программе «Не могу молчать» ведущая Елена Афонина беседовала с заслуженным артистом России, певцом Яном Осиным и юристом, председателем московской коллегии адвокатов Георгием Тер-Акоповым.
Елена Афонина: – Скажите, как вы относитесь к подобным персонажам? Я думаю, весь список озвучивать не стоит. К тому же некоторые из них, «уехавшие в отпуск», могут неожиданно сказать: «Отпуск закончился, мы и вернулись». Как нам дальше оценивать то, что делают эти люди? Сделать вид, что ничего не было?
Ян Осин: – Раз уж они самопровозгласили себя «интеллигенцией России», то и наш народ тоже может выразить своё отношение к ним. Вы посмотрите, как на них в соцсетях люди реагируют. Возможно, кому-то и понравился спектакль «Горбачёв», но для меня лично Михаил Горбачёв – это предатель моей Родины, Советского Союза.
Развал страны я встретил уже достаточно взрослым человеком. Когда был референдум, более 70% жителей нашей необъятной страны проголосовали против развала. Но кто-то из таких же «самопровозглашённых» решил тогда иначе. А теперь вот такие люди – артисты, режиссёры и прочие деятели культуры, называющие себя интеллигенцией, считают, что они имеют право выступать от имени всего нашего народа, выражать какие-то претензии и так далее.
Почему они решают за меня? Моё мнение они не спрашивали – ни Чулпан Хаматова, ни Алексей Серебряков, который уезжал в Канаду. Человеческий материал – они так называют людей.
– А я вам объясню почему. Потому что мы – «поголовье России».
Георгий Тер-Акопов: – Я думаю, что здесь надо всё-таки отделять мух от котлет. Мы все люди, и кто-то мог покинуть страну просто из чувства страха или обеспокоенности – это нормально, мы все испытываем разные эмоции.
Но те, кто покинул страну именно по идеологическим соображениям, а теперь продолжает из-за рубежа плевать в тот колодец, который питал их всю жизнь, то это уже недопустимо. Такие люди должны для самих себя расставить все точки над «i» – в своих мыслях, в своих убеждениях – и открыто об этом заявить, что, собственно, они и делают.
На мой взгляд, для страны это будет только полезным, потому что уходит вся пена и проявляется то, что у людей внутри. А народ и государство дадут этому свою оценку. То есть тут надо понять, кто действительно предатель, а кто просто испугался.
Русофобствующая Прибалтика – лучшее убежище для предателей
– Тогда давайте попробуем понять, почему и Хаматова, и Долин, и Эммануил Виторган выбрали Латвию. Или, как ведущий программы «Модный приговор» Александр Васильев, Литву, гражданство которой он имеет. Тоже, кстати, очень интересный персонаж.
К беседе в студии присоединились активист движения в защиту русскоязычного образования в Латвии Сергей Мулеванов и журналист, музыкальный критик Артемий Троицкий из Таллина.
– Сергей, скажите, почему-то все очень охотно уезжают в Латвию. Чем она так привлекательна?
Сергей Мулеванов: – Тут всё просто. В стране примерно 40% населения – русскоговорящие. Поэтому люди здесь не чувствуют какой-то отчуждённости. Конечно, не считая прессы, образования детей. А по остальным параметрам они как бы остаются в том же самом мире.
С другой стороны, известная с советских времён Юрмала остаётся любимым местом отдыха для многих граждан России, тут нет ничего удивительного.
– Артемий, вам тот же самый вопрос – вы же поняли, кого я процитировала, когда сказала по поводу «поголовья». Это же вы в своём YouTube-канале так называете граждан России, которые «не идут в нужном направлении», по вашему мнению. Это же ваши слова?
Артемий Троицкий: – Я по-разному называю. Мог и так назвать, но совершенно необязательно.
– Нет, обязательно. Это записано было, если я не ошибаюсь, 18 марта. Я посмотрела внимательно, когда готовилась к эфиру.
А.Т.: – Я же не отказываюсь от своих слов. Я просто сказал, что называю по-разному.
– А как вы называете тех, что сейчас приезжает в Эстонию пересидеть сложные времена?
А.Т.: – В Эстонию очень многие приехали: и журналисты, и музыканты, и нормальные, думающие люди. Но я совершенно не уполномочен их имена и фамилии называть, так что воздержусь от конкретики. Но приехало очень много.
– Расширьте, пожалуйста, свою фразу: нормальные приехали, а ненормальные где?
А.Т.: – Ненормальные разные бывают. Кто-то остался в России, кто-то – нет. Но те люди, с которыми я общаюсь, они исключительно нормальные.
– Вы с нами общаетесь, значит, мы в вашей табели о рангах тоже нормальные?
Г.Т.-А.: – Это значит, та тысяча человек, две тысячи человек, которые уехали, они нормальные. А 140 с лишним миллионов, которые остались здесь, они, по-вашему, ненормальные?
А.Т.: – Послушайте, я говорю о тех людях, которые уехали, и сказал, что они нормальные. А вы как адвокат, в общем-то, могли бы почувствовать разницу.
Юрист, председатель московской коллегии адвокатов Георгий Тер-Акопов. Фото: Телеканал Царьград
Свобода слова по-прибалтийски
– Сергей, у меня снова вопрос к вам. Сейчас в соцсетях активно обсуждается судьба блогера Кирилла Фёдорова. Люди, которые уезжают из России, которую они считают исчадием ада, где всё было ужасно, где никому слова сказать не дают, говорят, что надо уезжать в Европу. Но доезжают они почему-то только до Прибалтики. В этих странах есть всё то, чего им так не хватало в России: соблюдение прав человека, свобода слова и прочее?
С.М.: – За любое одобрительное высказывание о том, что происходит сейчас на Украине, мне будет грозить пять лет тюрьмы. Поэтому я в данном случае предпочту промолчать, чтобы не было никаких последствий.
И я очень удивлён, что в России только сейчас увидели, что у нас происходит. Ведь тот же господин Евгений Чичваркин, помнится, ещё в прошлом году призвал к тому, чтобы в России – по примеру Латвии – тоже ввести институт массового негражданства.
Меня это его заявление вышибло из седла. Как общаться с такими людьми, которых некоторые считают нормальными?
– А вы гражданин Латвии?
С.М.: – Я коренной гражданин Латвии ещё с допетровских времён – из тех русских, которые здесь жили ещё до прихода Петра I.
– Артемий, а вы с каким паспортом в Эстонии сейчас живёте?
А.Т.: – Я гражданин России, и в Эстонии я живут с паспортом России.
– А ваша семья?
А.Т.: – У жены паспорт Республики Беларусь, у детей по два паспорта.
– Расскажите нам, что такое свобода слова по-прибалтийски?
А.Т.: – Свобода слова тут есть. Естественно, у государства имеется определённая позиция. Эстония – член Евросоюза, член НАТО. Поэтому государство настроено проевропейски и прозападно.
Но в Эстонии есть оппозиционные партии, скажем Народная консервативная партия, которые исповедуют совершенно иные ценности, гораздо более близкие, скажем, к тому, что пропагандируется в России. И это одна из двух-трёх крупнейших партий в Эстонии, со своими газетами. У них полный доступ имеется в теле-, радиоэфир и так далее.
Я живу тут уже семь с половиной лет, с 2014 года. И при том, что я выступаю и по телевидению, и по радио, а также время от времени печатаюсь в газетах-журналах, с каким-то ущемлением свободы слова мне сталкиваться не доводилось.
И снова «это другое, вы не понимаете»?
– Я вернусь снова к вашим словам о «русском поголовье». Вы сильно удивлялись в том видеоролике, что граждане России «почему-то поддерживают спецоперацию». Вот их вы и называли «поголовьем», зато с восторгом говорили о тех, кто выходит на те самые одиночные или не очень одиночные пикеты. Вы действительно восхищаетесь ими?
А.Т.: – Да, я действительно восхищаюсь.
– А вы не были восхищены мужеством тех людей, которые вышли защищать Бронзового солдата в Эстонии? Вы ещё не жили тогда в Таллине, а вот я жила. Вы не восхищены мужеством этих людей или тоже восхищены?
А.Т.: – Вы знаете, что это совершенно разные вещи.
– Ну конечно, «это другое».
А.Т.: – Я действительно при этом не присутствовал. Одно дело – протестовать против кровавой войны, а другое дело – протестовать против переноса памятника.
– Отстаивать историческую память – конечно другое…
Я.О.: – Несколько дней назад в Латвии, в соседней с Эстонией стране, прошёл марш нацистов. При этом сначала его запретили, потом разрешили. Но марш тех, кто против них, не поддержали. Это как, где здесь свобода слова?
Заслуженный артист России, певец Ян Осин. Фото: Телеканал Царьград
А.Т.: – Я считаю, что марш нацистов, бывших эсэсовцев и их потомков – это абсолютно возмутительно. Это происходит в Латвии, к сожалению. И я считаю, что это позор страны. В Эстонии, кстати, этого нет, что бы там ни говорили Елена и им подобные демагоги.
– А что я сказала? Судебное дело против тех, кто выходил защищать Бронзового солдата, длится до сих пор. Вы не можете об этом не знать.
А.Т.: – Об этом я действительно не осведомлён. То, что молодых ребят, а также действительно бабушек-блокадниц в России сажают за то, что они выходят с антивоенными плакатами, – вот это актуальный, свежий, злободневный факт. Вы вспоминаете о событиях 15-летней давности.
– Нет, я о них вспоминаю только потому, что этих людей судят до сих пор – суды до сих пор идут. Я вспоминаю только исключительно поэтому.
А.Т.: – Я думаю, что вы заблуждаетесь. То есть я читаю эстонскую прессу и я уже много лет не слышал ни о каких судах.
– Не слышал или не хотел слышать – это разные вопросы. В эстонской прессе, конечно, этого нет, но вы просто в поисковике вбейте: «Суд над защитниками Бронзового солдата. «
А.Т.: – Они могут врать сколько угодно.
– А, так они могут врать. Всё. Понятно.
А.Т.: – Это тролли. Это ребята с Лахты и так далее…
– Артемий, а вы сейчас гражданин Эстонии или гражданин России? Я говорю не по паспорту – ментально.
А.Т.: – Ментально? По паспорту я точно гражданин России…
– Ну, мы это слышали.
А.Т.: – Сказать, что меня это ужасно радует, я никак не могу, поскольку в России творятся очень неприятные вещи.
– А что вам мешает отказаться от гражданства России?
А.Т.: – Дело в том, что Россия – это не Путин и не путинский режим. Россия – это моя Родина. Я очень люблю эту страну. Я прожил в ней 60 лет. Сейчас мне 66. Так что отказываться от России я не собираюсь.
– Нет, зачем от России – вы от гражданства откажитесь. Вы от паспорта российского откажитесь со всеми привилегиями, которые это даёт. Пенсии, которую это даёт. Почему нет-то?
А.Т.: – Это не даёт абсолютно никаких привилегий. Но отказываться от этого паспорта я не собираюсь. Я надеюсь, что режим в России сменится, причем в ближайшее время.
С.М.: – Задам вопрос в лоб. Понятно, Путин не вечен, скажем так. И однажды он уйдёт. А если на его место приду я или такой, как я, вы как себя будете чувствовать?
– Человек самоустранился. Не хочет он разговаривать с такими, как мы.
С.М.: – Честно, я удивлён. Я помню высказывание Владимира Владимировича, когда он сказал, что наступит время, «когда вы замучаетесь пыль глотать». Так вот, только за прошлый год Латвия по подозрению в незаконности происхождения средств арестовала счетов на 600 миллионов евро. То есть это больше чем полтора миллиона в день. Красота, да?
А сейчас, по санкциям, суммарно арестовано имущества на 17 миллиардов евро. В том числе самолёт Абрамовича. То есть там есть и дом Усманова, нашего миллиардера знаменитого, скажем, и многих других. И вся российская богема боится попасть под этот каток. И они поют всё, что им говорят. Лишь бы у них не отняли то, что они здесь имеют.
– Сложно с вами не согласиться. Упомянутый уже мною Александр Васильев, ведущий программы «Модный приговор» на Первом канале, в начале марта сам написал письмо в муниципалитет литовского города Висагинас, в котором осудил действия России на Украине. Письмо также разместили на официальном сайте мэрии. Вот его содержание:
Беспрецедентные амбиции воссоздания огромной Империи вызывают военную оккупацию, прямо сейчас разрушающую независимое государство Украины. Эта война, безусловно, вызовет также и беспрецедентную изоляцию России и, более того, может привести к смертельной ядерной войне на планете Земля.
– Понятно, у Васильева французский паспорт, литовский паспорт – тут вопросов нет, надо «соответствовать».
С.М.: – Все говорят на Западе: «Война на Украине, война на Украине. » Нет, ребята, война идёт в пределах Садового кольца. А на Украине идут всего лишь боевые действия. Когда внутри Садового кольца вопрос будет решён – тогда и в остальных местах всё встанет на место.
Воспоминания
Васильевой (Семёновой)
Нины Ивановны
(1923-2017)
О Семлёве
В дом к Нине Ивановне Васильевой, что находится неподалёку от станции Семлёво, нас привели воспоминания о времени немецкой оккупации на Смоленщине врача 2-ой ДНО Рябининой Антонины Ивановны, в которых она рассказала о двух сестрах и брате, вместе с которыми организовывала медпункт для оказания медицинской помощи населению на станции Семлёво в 1943-м году.
Нина Ивановна Васильева на работе в медпункте
Нина Ивановна родилась 21 ноября 1923 года. Её очень уважают в Семлёво, потому что она — сельский фельдшер, всю жизнь работала здесь заведующей медпунктом. Её медицинский стаж составляет 42 года. И её дочь, и внучка – тоже медики. Начало этой медицинской династии положила мечта Нины Ивановны стать врачом, которая зародилась у неё ещё в детстве. Тогда ей приходилось бывать с мамой в Лопатинской больнице, что у Вязьмы-реки, о которой мало кто теперь знает. Мама Нины Ивановны настоятельно рекомендовала своим детям учиться на медиков, потому что они всегда нужны людям. Война внесла свои коррективы, но Нина Ивановна осталась верна завету мамы.
Мы все стремимся к стабильности. Прожив долгую жизнь, которая началась в эпоху Сталина, когда далеко не во всех деревнях было радио, а продолжается в эпоху Интернета, Нина Ивановна делает вывод, что хорошо жить в стране, когда есть понятный порядок. Люди её поколения переживали и боролись не за Сталина, а за будущее страны, в которой жили.
Рядом с Вязьмой-рекой, рождение мечты
До войны мы жили на участке Ударник, недалеко от Чепчугово, ближе к Чёрному. Там рядом протекает Вязьма-река — места очень красивые. Бабушки и дедушки мои жили до революции в деревне Прахово, оттуда наши корни. Рядом было Лопатинское поместье, которым владела Юлия Васильевна [1]. После революции она стала продавать землю. Мой отец и другие хозяева из деревни Прахово купили эту землю у Юлии Васильевны в 1922-м году. Всего на участке построились семь домов – все хозяева, которые купили землю у Юлии Васильевны. Помню, что на участке жили Захар Бакута (по прозвищу «большевик», потом работал на железной дороге) и Кочула Борис. В Лопатино организовали больницу. Мой отец дружил с врачом этой больницы. Врачом работала Клавдия Осиповна. Ещё помню Музу Александровну. В больнице были акушерка и фельдшер. Это было одноэтажное деревянное здание. Юлия Васильевна жила там. В больнице принимали местное население как амбулаторно, так и лечились там люди, лежали на койках. После войны в Лопатино организовали пионерский лагерь.
[1] Юлия Васильевна Реймерс – последняя владелица поместья в Лопатино Чепчуговской волости Вяземского уезда, была попечителем Орешковской и Спас-Неразлученской школ. Реймерсы владели большим количеством земель в Вяземском уезде. Отец Юлии Васильевны – Василий (Вильгельм) Густавович Реймерс (1820-1879) был участником Крымской войны. Реймерсов хоронили в селе Спас-Неразлучное (Костино), которое находилось в 4-х верстах от Лопатино через Вязьму-реку и в селе Чепчугово.
(Прим. Админ. сайта)
Мы жили средне, не богато. Наш отец Иван Егорович Семёнов был трудолюбивый. Он родился в 1896-го году. Маму звали Наталья Александровна. В семье было пятеро детей. У меня был старший брат Иван Иванович (1920 г.р.) и сестра, младше меня, Мария Ивановна (1927 г.р.). Самыми маленькими в семье были брат Анатолий 1936 года рождения и брат Виктор, который родился перед войной в 1940-м году. Стали организовывать колхозы. Мы вступили в колхоз — мама работала в колхозе. А отец работал на почте в Семлёво – начальником.
Школа наша была в Чепчугово. Там же была церковь [2]. Мы ходили смотреть, когда её закрывали. Видели, как вытаскивали захороненных в склепе – муж и жена там были. Их перезахоронили на чепчуговском кладбище.
Памятный крест на месте разрушенной церкви Вознесения Господня в Чепчугово.
[2] В Чепчугово (Новиково) находилась церковь Вознесения Господня 1764 г.. Была разрушена в 50-е годы XX века. Сохранились старые надгробия. Здесь были похоронены владельцы соседней усадьбы Лопатино Реймерсы. В конце XIX столетия усадьбой в Чепчугово владел действительный статский советник А.Ф.Иванов, в начале XX века – дворянин Н.Н.Ковалёв, далее его наследники. (Чижков А.Б., Гурская Н.Г. Смоленские усадьбы. Каталог с картой расположения усадеб – Смоленск, Свиток, 2009).
С 1883 г. По 1910 г. священником церкви в Чепчугово служил Николай Беляев (родной дядя знаменитого писателя-фантаста Алесандра Беляева), у которого было шесть детей. 27 июня 1903 г. в р.Вязьме у села Чепчугово утонул находившийся в гостях племянник отца Николая – Василий Беляев (родной брат Алесандра Беляева). Ему было 22 года, он был студентом 2-го курса Юрьевского ветеринарного института. («Край Смоленский», №3, 2014 г.)
(Прим. Админ. сайта)
Потом вышел закон — с хуторов всех переселять в большие деревни. Переселили нас в 39-м году. Мы хотели б остаться на участке, но нас заставили переселиться. Мы должны были построиться в Коробове. Но, так как отец работал начальником почты, то мы переселились на станцию Семлёво. Позже он перешёл работать на железную дорогу. Мама снова пошла работать в колхоз. Он находился в деревне Орешки.
Наталья Александровна
Семёнова,
мама Нины Ивановны
Очень жалко было переезжать с участка. Я любила купаться в Вязьме-реке, а на станции Семлёво реки не было. Мама не находила себе места после переезда. Очень болела.
В то время, когда мы ещё жили на участке в 1936-м году, когда мама рожала брата Анатолия, к нам приходила акушерка из Лопатинской больницы [3]. Мне доводилось бывать в этой больнице, потому что родители дружили с врачами. Мама всегда говорила нам: «Учитесь на медиков. Всегда хорошо медиками быть». И отец не возражал. Так возникла в детстве моя мечта – стать врачом. И брат Ваня тоже выучился на фельдшера. В 39-м году я закончила семилетку в Чепчугово и пошла учиться в Вяземское медучилище. Проучилась один учебный год. Началась война и всё нарушила.
[3] В октябре 1941-го года в Лопатинской больнице (госпитале) оказались раненые бойцы отступающих частей Красной Армии, которые оказались в окружении под Вязьмой. Госпиталь находился под наблюдением немцев. В конце января 1942-го года раненые были освобождены 2-й гвардейской мотострелковой дивизией, входившей в 11-ый кавалерийский корпус, прорвавшийся в немецкий тыл с севера со стороны Ржева. Всего из Лопатинского госпиталя было вывезено 242 человека. Известно, что рядом с госпиталем был похоронен капитан Унмут Борис Владимирович, 1899 г.р., состоявший в распоряжении командира 2-го стрелкового полка 2-й Сталинской стрелковой дивизии народного ополчения.
(Прим. Админ. сайта)
«Всё нарушила война…»
О войне узнали по радио. У нас «Искра» была – своё радио. И на станции было радио. По радио объявили, что война началась: немцы напали на нас. Они быстро приехали к нам, через несколько месяцев.
Летом 41-го года я ездила на строительство оборонительных сооружений. От колхоза мы ездили в деревню Станище [4]. Там мы копали кюветы (противотанковые рвы). Работа была очень тяжёлая. Но нам давали отдыхать. От нашего колхоза нас было несколько человек. Проработали недели две.
[4] Деревня Станище находится в 30 км юго-западнее Вязьмы по Старой Смоленской дороге.
(Прим. Админ. сайта)
Осенью я должна была начать учиться на втором курсе Вяземского медучилища. Поехала в Вязьму. Вязьму очень сильно бомбили, училище наше не работало. Пришлось возвращаться домой. Поезда уже не ходили, шли обратно в Семлёво Старой Смоленской дорогой — через Аверьково и Ленкино.
Иван Иванович Егоров, брат Нины Ивановны
В это время старший брат Ваня случайно оказался дома. Он служил в армии, но заболел плевритом. Ему временно дали отпуск домой на три месяца. Так он остался в оккупации.
Немцы на мотоциклах к нам приехали. Они ехали с Сапегина. Осенью это было. Помню, что я пошла за водой, а немцы котють на мотоциклах… несколько немцев… человек шесть их было. Они сразу начали воду пить около колодца. У нас тут рядом колодец был. К нам в дом пришли — посмотрели дом. Хата у нас была пятистенка. В нашем доме поселился немецкий офицер – начальник какой-то. В комнате отгородили ему. К нему приходили другие начальники. У офицера был денщик, еду ему готовил, носил. Мы жили в кухне, а немцы в комнате. До прихода немцев отец успел зарезать корову и спрятать мясо. Мясо закопали на дворе. Немцы на двор боялись ходить. У нас овцы были, поросята были. Когда немцы пришли, у нас запас был. Простояли они у нас полтора года.
Старостой выбрали Губанкова Мишу. Он вреда большого не делал. Был пожилого возраста, но потом ему присудили несколько лет за то, что старостой при немцах работал. Отсидев свой срок, Миша пришёл домой и умирал дома. При немцах все обязаны были работать. У отца была лошадь, и он возил что-то на лошади немцам. Нашего Ваню предлагали полицейским быть, но Ваня не согласился. Отец строго ему приказал: «Ни в коем случае! Не вздумай, сын идти! Наши придут! Всё равно придут!». А Петька Бодров, друг его пошёл в полицаи… Молодёжи на станции было много. Нас выгоняли на работы – дороги чистить. Выгоняли часто. На вокзале был начальник какой-то, он собирал народ, выгонял. Староста также ходил по дворам. Соберёмся, бывало, около станции и пойдём… лопаты брали свои. Мы ходили по железной дороге, стрелки и путь очищали. Снега было очень много, не так как нынешние зимы… Партизаны всё равно поезда под откос пускали. До войны здесь был секретарь парторганизации Семлёвского района, который организовал партизанский отряд. Партизаны были в лесу, немцы леса боялись. К нам партизаны приходили за едой. Им же надо было питаться…
В Семлёво в основном было тихо, боёв не было, а в Бекасово была заварушка [5]. Война там была страшная. На станции было слышно, как в Бекасово шёл бой. Там страшно много людей поуничтожили. Потом опять тихо стало.
[5] В феврале 1942 года группа генерал-лейтенанта Белова силами полка из состава 2-й гвардейской и 41-й кавалерийских дивизий вышла к Бекасово (4 км западнее ст. Семлёво) для совместного с 8-й воздушно-десантной бригадой удара по железной дороге и её захвата. 22 февраля противник повёл наступление на деревню Бекасово пехоту, танки и авиацию. Стремясь окружить прорвавшиеся части генерала Белова, немцы бросили против них крупные силы, поддержанные несколькими бронепоездами. 23 февраля они овладели Беломиром и прорвали оборону корпуса в районе Сакулино. После боя у Бекасово осталось много погибших бойцов Красной Армии.(Прим. Админ. сайта)
Однажды я мыла пол в комнате, где немцы стояли. Немец – шофёр офицера, лежал на полу. Он приболел, его оставили дома. Ему что-то не понравилось, когда я пол мыла, и он запустил в меня своим ботинком. Не знаю, что ему не понравилось… то ли близко к нему я мыла пол… воду, может быть, плесканула… Он взял ботинок и бросил в меня. А ботинки у них были тяжёлые, кованые. Зубы сразу мне выбил – три зуба так и отскочили, сломались… А корни остались. Их надо было удалять. После съездили в Вязьму с отцом. Когда немцы здесь были, их поезд ходил до Вязьмы. В Вязьме была больница, где работала знакомая зубной врач. Она была еврейка, но не особенно была похожа на еврейку, поэтому немцы её не трогали. Она сделала мне анестезию, а потом тащила зубы. Сказала, ещё приезжайте, другой вытащу. Зубы были плотные, ещё раз пришлось ехать. Денщик рассказал своему офицеру о том, что шофёр бросился в меня ботинком. Офицер сразу его убрал, отослал куда-то… На фронт, что ли, он его услал?
Плохо было в войну, голодно… Как-то баба Поля наша – папкина мамка, поехала с Витей (сыном) под Юркино хлеб добывать и погибла там. От Григорева они отъезжали, немцы уничтожили их. Есть нечего было, хлеба не было.
Врач из Москвы — Рябинина Антонина Ивановна
Уже перед отступлением немцев у нас в доме поселилась врач Антонина Ивановна Рябинина. Она была врач из Москвы, которая попала в окружение под Вязьмой. Антонина Ивановна организовала на станции медпункт и лечила население. Мой брат Иван Иванович работал у неё фельдшером. Я санитаркой работала, когда населению помощь оказывали на медпункте. Я ведь только один курс Вяземского медицинского училища закончила до войны. И сестра Мария Ивановна помогала там. Кой-какие лекарства у нас были – аспирин, например. Антонина Ивановна хорошо разбиралась. У неё были лекарства. Она лечила разными методами и травами, например, зверобой, ромашку, душицу рекомендовала. Говорила, что травами хорошо лечиться. Антонина Ивановна была хороший врач.
Поручительство сестёр Егоровой М.И. и Семёновой Н.И.
Поручительство сестёр Егоровой М.И. и Семёновой Н.И.
Знаем тов. Рябинину-Яворовскую Антонину Ивановну с 17 декабря 1942 года. Она к нам приехала из деревни Азарово Издешковского р-на. На станции Семлёво до её приезда начали организовывать мед.пункт, когда она приехала, она нам помогла. Мы организовали мед.пункт и стали работать. Антонина Ивановна работала врачом, а мы ей помогали. Мой брат Иван Иванович Егоров работал фельдшером, сейчас он учится в Одессе. Был на фронте награждён орденом Красная Звезда. За время работы в медпункте я знаю Антонину Ивановну как хорошего товарища, хорошо относилась к больным и к населению. Немцы к нашему мед.пункту не касались, ни одному немцу помощи Антонина Ивановна не оказывала и питание от них не получала, никакой связи с ними не имела.
В январе 1943 года была комиссия, староста сказал осмотреть женщин, которых нужно было отправить на работы. Из 138 человек Антонина Ивановна с риском для своей жизни оставила больше 36 человек совершенно здоровых, которые вернулись к своим детям.
Так мы жили до февраля месяца, потом начали немцы угонять население к себе в тыл. Антонина Ивановна взяла медпункт с собой в лес и с 17 февраля до 13 марта мы прятались в лесах. Медикаменты закопали и, когда пришли войска Красной армии, все медикаменты и инструменты были переданы войскам Красной Армии.
Антонину Ивановну знает вся наша семья как патриотку Советского Союза, все мы ждали с нетерпением прихода Красной Армии, ни на минуту не забывая о своей Родине.
Я, Семёнова Нина Ивановна, работаю на ст.Дорогобуж техником-путейцем, состою в комсомоле.
Н.Семёнова
Я, Егорова Мария Ивановна, работаю на ст.Семлёво в мед.-пункте в качестве мед.-сестры.
Егорова
9-VII-45 г.
Март 1943 года
Уже перед самым отступлением немцы стали угонять молодёжь в Германию. Мы ушли в лес. И в Жирках прятались, и в Аверьковском лесу были – рядом с деревней Аверьково. От деревни Аверьково теперь только погост остался. Человек 6 нас там было. С нами в лесу сидели аверьковские ребята и девчата. Брат Иван тоже в лес ушёл, иначе немцы бы угнали его.
Нашу хату немцы сожгли, когда отступали в марте 43-го года. Они жгли через дом – нашу подожгли. Потом пришли наши войска, радостно мы встречали своих солдат. В это время было половодье. На дорогах было полно воды.
Голодно потом было. Не знаю, как мы выжили… пришлось и траву есть. Делали ручные мельницы, зерно мололи. Плохо питались. Запасов никаких не было. Мы кое-что закопали, но наш окоп подошёл водой, и у нас всё попортилось. Окоп был прямо рядом с домом. Соль закопали, а она растворилась, всё попортила. Картошку тёрли. Лепёшки пекли. Ваня с отцом принесли мешок муки. Вагон с мукой тут у нас на станции стоял – многие тогда натаскали…
На месте сожжённого дома мы с отцом кое-что собрали, кое-что успели раскидать… Соорудили на том же месте новое жилище. Пока свой дом строили, жили у соседки Клавдии. Летом 1943-го года немцы бомбили станцию Семлёво… бомбы на нас бросали. Мать спасала маленьких братьев от бомбёжки, бегала с ними на край посёлка… Витя был совсем маленький, в 40-м году родился, и Толя был небольшой ещё… Бомба попала прямо в наш дом.
Мама Нины Ивановны у дома в Семлёво
Пришлось опять строить новый дом. Тот дом простоял до 64-го года. Отца контузило во время бомбёжки. Он после этого сильно заболел. Умер в 45-м году, похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище. Я ездила искать его могилку. Врач дал мне номер могилки, но не нашла я её. Очень много похоронено на Ваганьковском кладбище…
Дом Нины Ивановны Васильевой в Семлёво (2016 г.)
Семья медиков
До войны я мечтала стать врачом. А стала фельдшером. Отец сразу после освобождения работал на железной дороге техником. Меня отправили в Алма-Ату учиться на дефектоскописта. За четыре месяца выучилась и стала работать на железной дороге. Вдруг услышали, что все, у кого сохранились какие-то документы о том, что они учились до войны на медиков, могут подать документы в Смоленск – там открывается Смоленская медицинская школа. Много погибло людей во время войны, не хватало специалистов. Стране нужны были медицинские работники.
Нина Ивановна Васильева (2-я справа во 2-м ряду) среди учащихся Смоленской медицинской школы
Я подала документы в Смоленскую медицинскую школу и вновь начала учиться на фельдшера с 1 октября 1944-го года. Закончила в 46-м году. После окончания меня сначала отправили на Хватов Завод. Вскоре в Семлёво освободилось место акушерки. В 46-м году вышла замуж за Васильева Фёдора Дмитриевича из деревни Аверьково. Муж был фронтовик, служив в разведке. О войне рассказывать не любил. Умер в возрасте 58 лет.
Фёдор Дмитриевич Васильев — разведчик 159-го Гвардейского стрелкового полка 53-й Гвардейской стрелковой Краснознамённой Тартусской дивизии, 1-я Ударная Армия, Прибалтийский фронт 
Фёдор Дмитриевич Васильев — муж Нины Ивановны 
Фёдор Дмитриевич и Нина Ивановна 
Справа налево – Анатолий Иванович, Иван Иванович, Надежда Алексеевна (жена Ивана Ивановича), Валентина (дочь Ивана Ивановича). 
Анатолий Иванович — брат Нины Ивановны
Брат Иван Иванович сразу на фронт пошёл, когда нас освободили. Смоленск освобождал. У него были награды: орден Красной Звезды, медаль «За отвагу». Он был военный моряк. Учился он в Геленджике. Потом уехал в Кронштадт, там служил. В 60-х годах началось сокращение армии, Иван Иванович вышел в отставку. После этого он работал фельдшером на здравпункте на заводе, в Мытищах. Заочно закончил институт и стал заместитель главного врача по кадрам, работал в больнице и был секретарём партийной организации. Даже, когда ушёл с административной работы, продолжал работать фельдшером на здравпункте.
Иван Иванович Егоров
Иван Иванович Егоров – старшина медслужбы, санинструктор стрелковой роты отдельного лыжного батальона 331 стрелковой Смоленской Краснознамённой дивизии. На фронтах Великой Отечественной войны с марта 1943 года (Западный фронт). Награждён Орденом «Красная Звезда» 10 марта 1944 года за то, что, несмотря на артиллерийский, миномётный, пулемётный огонь, вынес с оружием с поля боя 23 раненых бойца и двух офицеров.
Я 42 года проработала фельдшером, никуда не уезжая из Семлёва. Заведовала медпунктом. В 48-м году прислали акушерку. Всю жизнь проработали с ней вдвоём. Сначала медпункт был прямо в нашем доме. Здания не было. Потом дали помещение.
Нина Ивановна Васильева среди медицинских работников Вяземского района (в 1-м ряду 1-я слева)
Наш медпункт был на хорошем счету в Вяземском районе. Одними из первых мы ликвидировали завшивленность. Вместе с акушеркой ходили по домам, объясняли, что надо делать. Пользовались мылом К. Оно уничтожало вшей. Справились с малярией. Были только единичные случаи заболевания тифом. Сестра Мария Ивановна тоже фельдшером работала.
Мария Ивановна (сестра Нины Ивановны) и Пётр Михайлович – её муж. 
Дочь и внучка Нины Ивановны 
Нина Ивановна с внучкой, тоже фельдшером
И дочь, и внучка тоже стали медиками.
Самый младший брат Виктор живёт теперь в Туле. В 1993 г. он был награждён Государственной премией за свою работу [6]. Он совсем маленьким был в войну. Мама бегала, когда немцы бомбы на нас бросали — его и другого младшего брата от бомбёжек спасала.
[6] Виктор Иванович Семёнов — начальник научно-исследовательского отделения, главный конструктор направления ФГУП «Государственное научно-производственное предприятие «Сплав». Кандидат технических наук, автор более 200 научных работ и изобретений. Родился 14 марта 1940 года на ст. Семлёво Семлёвского района Смоленской области. В 1964 году окончил Тульский механический институт по специальности «Технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты». На предприятии прошел путь от рабочего до начальника научно-исследовательского отделения – главного конструктора направления. Под его руководством созданы роботизированные комплексы для массового производства снарядов РСЗО «Град», а также экологически чистые процессы и автоматизированное оборудование для извлечения из снарядов всех калибров взрывчатых веществ и их утилизации.
(Прим. Админ. сайта)
«Не Сталина тогда жалели, а родину жалели…»
У нас в доме была «Искра» — радио. Однажды по радио сообщили, что Сталин плохо себя чувствует. Мне помнится, что сначала было сообщение, что Сталин плохо себя чувствует — не объявлялось, что он умер. Я должна была детей в школе осматривать. Рассказала директору школы про услышанную по радио новость. Он даже не знал об этом. Сразу была организована линейка, построены ученики, было сделано сообщение ученикам: «Наш руководитель в плохом состоянии». Все расстроились.
Не Сталина тогда жалели, а родину жалели… Часто потом говорили: «Сталина б сюда…». Порядок был. При Сталине хороший был порядок. Мы жили хорошо… в войну только плохо было.