«Это был такой красоты голос – человек мог сознание потерять, с ума сойти…»
Сегодня в Казани простятся с Ильгамом Шакировым. Солист Татгосфилармонии Фердинанд Салахов хорошо знал легенду татарской музыки при жизни. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, в чем уникальность голоса Шакирова, как он привозил молодому коллеге чехословацкие рубашки и почему предпочитал не петь на русском.
Фердинанд Салахов: «Ему Богом было суждено родиться с таким даром: суперголосом, умом, эрудицией, интеллигентностью» Фото: Альфред Мухаметрахимов
«ТАКОГО ГОЛОСА, КАК У ШАКИРОВА, НИКОГДА ЕЩЕ НЕ БЫЛО, ДАЖЕ В РАННЕМ ВОЗРАСТЕ»
— Фердинанд абый, сразу вам главный вопрос: как Ильгам Шакиров стал Ильгамом Шакировым? Простой паренек без связей, приехавший в Казань, смог покорить весь татарский мир…
— Он таким родился, необязательно родиться где-нибудь в Париже, Берлине или Казани. Он появился на свет в определенной точке планеты и стал планетарного масштаба человеком. Ему Богом было суждено родиться с таким даром: суперголосом, умом, эрудицией, интеллигентностью. Хотя его отец — кузнец. Но у него была природная интеллигентность, он являлся человеком с изысканным вкусом, интеллектом, особым мышлением…
— Молодой Шакиров понимал масштаб собственного таланта, когда ехал учиться в столицу ТАССР?
— Мне кажется, это был зов души — ехать и учиться, ему даже в деревне так говорили. Такого голоса, как у Шакирова, никогда еще не было, даже в раннем возрасте. Есть его студенческие записи — они уникальные по тембру, окраске голоса, обертонам.
Во всяком случае, он сам хотел стать певцом. Его сестры рассказывали, что в детстве Ильгам играл с елочными шишками, расставлял их, делал маленькие спектакли и в это время напевал. У него уже по природе была потребность. Поступил в музыкальное училище, проучился там год, а потом пошел в консерваторию — и его туда взяли, хотя он не окончил музыкальное училище как народник. Он учился по спецпрограмме.
Шакирову не надо было никакого продюсера. Ему достаточно было начать петь, народ сам стал продюсировать Фото: Владимир Зотов
— В истории Казанской консерватории были три человека, которые учились по спецпрограмме — Ильгам Шакиров, Зухра Сахабиева и я. Обучались по распоряжению ректора Назиба Жиганова. Назиб Гаязович как про Шакирова, так и про меня сказал (хотя я не сравниваю себя с Ильгамом абый): «Окультурить, но голос не трогать».
— Хотя существует мнение, что народный голос могут испортить в консерватории, навязывая академическое звучание…
— Нет, так любой голос можно испортить. И на заводе портят, и на стройке, все разваливается, везде можно брак делать. В консерватории тоже бывает брак, но в его случае все оказалось правильно, Ильгама абый вел педагог прекрасный по вокалу и постановке голоса. Кроме того, у него была природная постановка дыхания, там делать ничего не надо (а в вокале это основа), что доказывает и продолжительность его жизни. Основа здоровья человека — дыхание, так же, как и основа вокала. Он прекрасно работал с дыханием, все его песни — и «Кара урман», и «Эскадрон» — протяжные, он мог по 5–6 минут держать, хотя никогда этого не делал.
Бывали моменты, когда он держал голос минуту-две в конце песни ради интереса, чтоб посмотреть на реакцию зрителей. Он понимал меру во всем, а ее знать не надо. Никогда мелизматикой лишней не занимался, потому что у него был поставленный по природе голос. Кто-то эту мелизматику искусственно делает, а у него по природе. Очень плавно, текуче, летящий голос. Он вполне мог стать и оперным певцом, для баритона у него было все. Он во всех регистрах одинаково звучал, когда он был абсолютно в форме.
— Не секрет, что в наше время, чтобы раскрутить певца, нужны связи, деньги, продюсеры…
— Шакирову не надо было никакого продюсера. Ему достаточно было начать петь, народ сам стал продюсировать. Повторюсь, что такого голоса до него не существовало ни у кого, не только у татар, ну Муслим Магомаев есть, но у Ильгама абый он был богаче — сама краска, тембр. Это такой красоты (не зря же Ростропович его домой к себе приглашал) чарующий голос, что человек мог сознание потерять, с ума сойти от голоса Шакирова.
— Ему ведь предлагали расширить репертуар песнями на русском языке, чтобы была всесоюзная слава…
— Тогда всем предлагали, он отшучивался, мол, пусть сначала Кобзон или Зыкина запоют по-татарски, а потом я исполню на русском. Он же за шуткой в карман не лез. А так у него есть записи на русском, на радио в золотом фонде хранятся, поет абсолютно без акцента, голос чистейший. Не поймешь даже, что это Ильгам Шакиров. Божий дар есть Божий дар…
— Менялся ли у него со временем голос?
— У любого артиста голос меняется. Это физиология. Голос — инструмент, связки толстеют, теряют тонкость. Человек поправляется или худеет, связки также меняются. Но Шакиров очень долго держался, пел около 60 лет, из них лет 40 точно блистал. Правда, последние 3–4 года болел, вообще не пел…
— Он знал об изменениях в своем голосе?
— Не знаю, со мной об этом он не говорил, но любой человек понимает, что у него уже не тот голос. Это и по тональности можно определить. Если ты раньше пел на высоких тональностях, то со временем все занижать начинают, тональность меняют, понижают, потому что верхи брать уже тяжело. Но Ильгам абый, чтобы он ни делал — понизил, повысил тональность, — это все равно Ильгам абый. Всегда голос был красивый, чарующий тембр и мощь голоса…
«У него все было аккуратно, писал он аккуратно, сочинял аккуратно, аккуратно одевался, аккуратно пел, аккуратист, конечно, был» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ НА КОНЦЕРТЕ, ШАКИРОВ ГОВОРИТ: «УЛЫМ, Я ТЕБЕ ПРИВЕЗ РУБАШКИ»
— Расскажите о своем знакомстве с Шакировым.
— Я еще учился в консерватории. Меня с третьего курса стали приглашать на сцену, потому что Мазитов — художественный руководитель филармонии — был моим педагогом по оперной подготовке в консерватории. Хотя учился я по спецпрограмме в народном направлении, но на оперную подготовку тоже ходил. На улице Пушкина был клуб госторговли, какой-то концерт, и туда пришел Ильгам абый. Он рядышком жил, зашел послушать. Я как раз из его репертуара «Җанкай җанаш» спел. Он заглянул ко мне за кулисы и начал расспрашивать, где учусь, что, как, подсказал мне недостатки, над чем работать в этой песне. Осторожно, абсолютно деликатно, не задевая мое самомнение. Это абсолютно важно: если бы он разнес меня в пух и прах, не так поешь и так далее, возможно, были бы другие последствия.
Потом произошла вторая встреча, у нас была серия концертов с Риммой Ибрагимовой, он пришел туда в гримерку. Ему не понравились мои концертные рубашки, а у меня не было ничего надеть… Через некоторое время мы встретились на концерте, Шакиров говорит: «Улым, я тебе привез рубашки». Он достал две чехословацкие рубашки одинакового размера. Я их 20 с лишним лет бережно носил, одну сдал в музей, другую храню у себя. Вот такое было отношение — и не из-за того, что я пел потрясающе или что-то, просто у него существовало ко мне особое отношение, он изначально понимал, что я народник.
Когда я, уже окончив консерваторию, пришел в филармонию, Шакиров мне давал такую программу, которую не предлагают молодым певцам, а исполняют созревшие вокалисты, например «Эскадрон», «Сандугачкай», то есть песни, считающиеся коронными. Все я перепел, Шакиров просто заставлял исполнять. Как-то был у меня в ДК химиков сольный концерт, посвященный 9 Мая, Ильгам абый мне каждый аккорд делал, мы два дня репетировали, и пианист — тоже. Песню мы закончили, аплодисменты — и тут Ильгам абый вышел на сцену и сказал зрителям: «А вроде неплохо получилось». Потом сел за рояль и предложил: «Давай „Таштугай“ споем, мы ведь ее репетировали». Он заиграл, а я от волнения готов был провалиться сквозь землю, но вроде выкрутился, спел. Потом Ильгам абый мне говорил: «Ты боялся, но зритель не утонул». Это был мой экзамен, он хотел, чтобы я развивался. Если бы у Ильгама абый было желание завалить меня, он сделал бы это, он не поднимался бы на сцену, не подсказывал.
Потом мы рядышком жили, буквально одну остановку, постоянно к нам приходил, тогда еще мама была жива, кстати, и мы, и он называли свою маму словом «әнкәй». Ильгам абый мог прийти в 2–3 часа ночи, ведь мало спал. Все время играл с детьми, обожал их, наши ребята очень хорошо знали его. Про него бесконечно можно рассказывать, про его шутки, остроумие. Он учил нас вплоть до того, как облизывать губы на сцене, если они засыхают. Этому нигде не учат, ни в какой консерватории. Ну откуда это у него? Одевался Ильгам абый более чем скромно, но очень аккуратно. У него все было аккуратно, писал он аккуратно, сочинял аккуратно, аккуратно одевался, аккуратно пел, аккуратист, конечно, был.
— Ильгам абый давал советы молодым, не только вам?
— Еще как, даже одно время был художественным руководителем филармонии и ругал молодых: «Единственный, кто ко мне подходит, — это Салахов. Неужели вы все уже знаете?» Он возмущался из тех соображений, что у нас была московская тарификация, нас проверяла Москва, и по тарификации платили заработную плату. Все пытались облегчить репертуар, а у него программа сложная, он простую вещь никогда не пел. Если Ильгам абый даже как бы простую вещь исполняет, то в его воспроизведении это будет насыщенно, он там играл голосом, интонациями, а молодым не хотелось так особо загружаться. Хотя были и те, кто хотел, он Хайдару Бигичеву подсказывал, тот с удовольствием принимал советы, подсказки.
«Для меня он не образец, а кумир, он для меня Бог» Фото: Олег Спиридонов
«ОН ВЫНУЖДЕН БЫЛ ПИСАТЬ, ЧТО МУЗЫКА НАРОДНАЯ, ВСЕГДА ЧЕРЕЗ ХУДСОВЕТ ПРОПУСКАЛИ»
— Ильгам Шакиров был для вас образцом, а у него самого были кумиры?
— Для меня он не образец, а кумир, он для меня Бог. Такого разговора я от него не слышал, но он очень боготворил Рашита Вагапова, потому что это был предшественник, на профессиональную сцену принесший тоже много нового. До Вагапова пели по слогам, а он ввел легато, мелодию стали тянуть. Все это знал Ильгам абый. Оперных певцов любил — Нияза Даутова ценил, Зулейху Хисматуллину. Про Рустама Маликова я один раз слышал, Ильгам абый восторженно сказал: «Как хорошо поет». Он не скупился на похвалу, хотя особо не расхваливал, услышать от него скупую хвалу — это уже был комплимент, лучше, чем звание заслуженного артиста. Он подсказывал, учил молодых, поддерживал, видел, кто из них кто, бывало махал рукой — бесполезно…
— Его шутки также хорошо известны, например, говорят, что один из не особо одаренных певцов пожаловался: «Я сегодня плохо спел, что-то у меня голос пропал». На что Ильгам абый сказал: «А как может пропасть то, чего не было…»
— У него такое остроумие! Вот про Раневскую пишут, что она была остроумна, а, мне кажется, Ильгам абый был намного остроумнее. Он мгновенно, молниеносно отвечал, мог сказать наповал. Был такой случай, один человек постоянно опаздывал, а мы — это 51 человек — постоянно катаемся, гастролируем по Советскому Союзу, и каждый божий день один артист опаздывает. 50 человек сидят и его ждут. Ильгам абый несколько дней терпел, а потом сказал лишь одно слово, после которого тот человек стал самым первым выходить и садиться в автобус. Имя этого артиста не буду говорить, а слово непечатное…
— Шакиров искал песни в районах, записывал их, обрабатывал…
— Не только в районах, во всем мире, куда бы мы ни приехали, везде держал ухо востро. Сразу писали на ноту, тогда диктофонов не существовало. Кроме того, он был великолепный слухач, у него хорошая память, он запоминал и писал на ноты, а потом, видимо, обрабатывал, может, полностью брал. Это вполне вероятно и естественно, собирал он фольклор однозначно: «Маһирә», «Җанкай җанаш» — всего много.
— Он был к тому же автором многих песен, но не ставил свое имя…
— Попробуй поставь. Тогда была, например, Зайнап Хайруллина, да упокоит ее Аллах в раю, музыковед, руководитель редакции литературы и искусства радио «Татарстан». Она говорила иронично: «Илһам да җыр яза башлаганмыни» («Что, теперь уже и Ильгам стал писать песни»). «Син сазыңны уйнадым», «Идел буе каеннары» — это его песни, он автор музыки. Ильгам абый вынужден был писать, что музыка народная, всегда через худсовет пропускали народные вещи.
«Человек живет, пока жива о нем память. Артист, сделавший столько для нации и страны, имеет право не забываться» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ОН АНОНИМНЫЙ ПЕДАГОГ ДЛЯ ВСЕХ НАС»
— Пик популярности Шакирова пришел на времена, когда не было татарского спутникового телевидения, вещающего на весь мир, интернета, но его знали и в Ташкенте, и во Владивостоке…
— Его конная милиция охраняла, причем везде: люди сносили двери. Они из уст в уста рассказывали о нем — как былину.
— Тогда и носителей языка было много по всему Советскому Союзу, ведь основная аудитория Шакирова — это татары – переселенцы первого поколения, уехавшие на заработки в 30–50 годах прошлого века.
— Да, шахтеры Донбасса, рыбаки Сахалина мечтали увидеть своего кумира.
— Они говорили по-татарски, но сейчас, к сожалению, 30-летние татары Донбасса уже не являются носителями родного языка. Ильгам абый переживал по этому поводу?
— Он и писал, и переживал, что мы по численности уменьшаемся, что у нас смешанные браки, что у нас зритель уходит, он очень переживал. Сколько он писал, говорил, выступал, рассказывал. Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы татары оставались татарами.
— В последние годы, когда уже перестал петь, Ильгам абый следил за новыми молодыми певцами?
— У нас к нему доступа не было. Когда он заболел, к нему редко кого пускали. Да, мы его посещали, я сам был у него месяц назад, это оказалось как прощание. Я погладил его по лицу. Он глаз уже не открывал, его помощник Ильгам кормил, на руках положил в постель… А до этого мы были в Москве, когда он поехал на свой юбилейный концерт, но на сцену не вышел. Мы никак не смогли доказать ему, что нужно выйти на сцену, хотя отрепетировал слова, помнил их, но не вышел. Наверняка он интересовался, у него это было в крови.
— Есть ли у Ильгама Шакирова какой-нибудь ученик, которого наставник бы вел по жизни?
— Он анонимный педагог для всех нас, а чтобы кого-то выделял — такого не было. Ко мне он хорошо относился.
— Как бы вы увековечили память о Шакирове: назвали бы его именем улицу, поставили бы памятник?
— Все нужно, ведь человек живет, пока жива о нем память. Артист, сделавший столько для нации и страны, имеет право не забываться. Мы осознаем это, есть понимание и у руководителей наших. Минниханов и Шаймиев понимают, что Ильгам Шакиров великий. А пока с почестями надо предать его земле, не забывать, ну и дога (молитва) от нас. Природа берет свое. Он сам пел в свое время: «Бу дөньяга килгәч инде, китмәенчә юк шул чараң» («Если пришел в этот мир, то невозможно не уйти из него»).
Фердинанд Салахов (15 сентября 1955 года, поселок Апастово, Татарстан) — татарский певец, народный артист Республики Татарстан.
Фердинанд Салахов: «В эстраду пошли все, кто умеет шептать, хрипеть и так далее»
Звезда татарской песни — о синтезаторах и баянах, настоящей «татарскости» и 70 собственноручно сшитых костюмах
Самый элегантный артист татарской эстрады Фердинанд Салахов отмечает юбилей в Татарской филармонии, в которой проработал немало времени — и продолжает трудиться. Из-за пандемии его бенефис, посвященный 65-летию и 40-летию творческой деятельности, перенесся с сентября на январь 2021 года. В интервью «Реальному времени» знаменитый тенор рассказал о коллегах, учениках, костюмах, журналистском опыте и, конечно, Ильгаме Шакирове.
«У нас есть такой недостаток — или это особенность — мы поем горлом»
— Как вы провели этот год?
— Вообще, этот год начался для моей семьи трагически. В марте из-за ошибки нашей системы здравоохранения я похоронил родную сестру, из-за инфекции, возникшей после операции. Потом начался коронавирус. Если говорить о ситуации, от голода никто не умирает, но с точки зрения психологии артисту без сцены, без зрителя тяжело. Но я занимался репертуаром, готовил материал, у меня 4 января бенефис. Он должен был пройти в сентябре, но мы его перенесли. Три месяца пришлось провести дома. Я много писал. В целом большой трагедии в самоизоляции не было (хотя я и понимал трагичность), я постарался провести год в работе, делал новые песни. Правда, записываться не удавалось, многие вещи надо было фиксировать в записи, зато сделал немало для своей концертной программы. Получается, я работал над собой.
— Кто участвует в вашем бенефисе?
— Ярамир Низамутдинов, я называю его своим учеником (а он меня — первым учителем). Я его нашел, вывел на сцену, вместе мы пели 8 лет как дуэт «Бер аваз», сделали много записей для телерадиофонда. Теперь он ведущий солист в «Санктъ-Петербургъ опера», исполняет ведущие партии. В «Эсмеральде» поет Феба, за эту партию он получил премию правительства Санкт-Петербурга. Сирину Зайнутдинову я увидел на конкурсе «Татар моңы», много работал с ней за границей, настоящая татарская девушка с народным голосом. Алмас Хусаинов — тоже выходец из «Татар моңы», там он исполнял самые сложные песни, те, которые редко кто может одолеть. Филюс Кагиров сейчас — один из главных вокалистов, может петь и классику, и народные песни, в каждом жанре чувствует себя свободно.
Я еще и руководитель клуба ветеранов сцены «Илһамият», это общественная работа. Член этого клуба Лена Бичарина 20 лет была солисткой в ансамбле песни и танца, у нее редкий голос, меццо-сопрано, она тоже примет участие в концерте. Баширу Насырову очень люблю за ее богатый татарской мелизматикой народный голос. Моя публика — люди почтенного возраста, поэтому я выбрал истинно народных исполнителей. Выступит Государственный ансамбль фольклорной музыки под руководством Айдара Файзрахманова. С Айдаром мы вместе учились в консерватории. Его песни написаны на стихи поэтов-классиков, я тоже пою их. А ансамбль — это жемчужина нашей республики, которая выступала в ста с лишним странах, показывая всю красоту татарского народа.
— Вы с Ярамиром пели в одном дуэте. Есть ли между вами разница? Ведь вы учились в 70—80-е, а Низамутдинов недавно окончил консерваторию?
— Никакой разницы между поколениями нет, если человек на самом деле любит петь и имеет профессиональное образование. Могут отличаться исполнительские приемы, это зависит от того, где человек вырос. Ярамир учился в русской школе, хотя и родился в татарском селе Юлдус Курганской области. Маму зовут Изольда, отца — Станислав, сестру — Стефания. Он сначала окончил Шадринский государственный педагогический институт, факультет физической культуры и социальной безопасности, его не отпускали после школы в Казань. Он сюда приехал, чтобы петь на татарском. Вообще, настоящая татарскость больше сохраняется на чужбине.
Пока мы работали, он научился говорить по-татарски, давать интервью. Конечно, по-русски он может мыслить глубже, но научился рассказывать о себе и на татарском. Его манера пения не отличается от нашей, у него есть «моң», у него суперголос. У татар немного таких высоких голосов. У нас есть такой недостаток — или это особенность — мы поем горлом. Русские про нас говорят: «горлят». А он поет в высокой позиции. Сейчас, конечно, будет чувствоваться разница, потому что он работает с оперными партиями, их исполнение отличается от народных песен.
— Вы учились с Айдаром Файзрахмановым, я читал об этом, вы ему даже готовили порой…
— В студенческие годы такое случается!
— При этом вы с ним по-разному одеваетесь. Вы такой щеголь. Откуда это пошло? Если смотреть на ваше поколение артистов, не многие одеваются как вы.
— Мне часто задают этот вопрос, даже за рубежом. Мол, вы же татарин, а стиль у вас европейский. Это что-то мое внутреннее. Меня отец иногда называл «проклятым интеллигентом».
На сцене всегда хочется быть интересным. Если там все будут как цыплята из инкубатора, зрителю будет неинтересно. К моему стилю привыкли, только у меня и спрашивают, какой я костюм надену. У меня около семидесяти костюмов, сшитых мною, это продолжение моего творчества. К примеру, специально для гастролей в Китае я сшил костюмы, чтобы появлялись, к примеру, воротники в виде флагов.
К моему стилю привыкли, только у меня и спрашивают, какой я костюм надену
— Ваше поколение умело грамотно подать и арию, и эстрадную песню. Сейчас же пошло четкое разделение, очень редко кто может петь все. А у вас и образование, и голос не испорчены академизмом.
— Академический вокал остался на месте, это фундамент, база, появившаяся в Италии. А вот эстраду извратили, настоящей эстрады у нас нет. Потому что у нас не осталось композиторов, пишут всякую белиберду.
В эстраду пошли все, кто умеет шептать, хрипеть и так далее. Раньше мы пели и эстрадные, и народные песни, используя основу академического вокала, но по-народному.
Почему велик Ильгам абый [Шакиров]? Он был одним из первых, кто использовал этот прием. Хайдар Бигичев — так же, академический вокал и народные песни. Нынешняя разница очень серьезна. Все поют как хотят. В стремлении европеизироваться поют синтезированные вещи, татарская интонация исчезает. Песни с татарскими словами звучат то по-русски, то по-английски.
«За рубежом все больше живых инструментов»
— А вы можете объяснить, как в эстраде начали объединять синтезаторы и баяны? Ведь раньше на пластинках делили звук: одна сторона с баянами, а вторая — оркестры. Как вам «фирменный» звук эстрады, говорят, это пошло от подъема национального самосознания?
— У каждой эпохи есть свои певцы, свои песни. Изменения в музыке происходят постоянно. Только под баян было бы скучно все время петь, хотя он дорог старшему поколению, оно уход от баянов переживает с болью. А вот молодежь быстрее воспринимает новый звук, новые ритмы. Мы очень часто на фестивале «Татар моңы» слушаем синтезаторные аранжировки, порой электроника перекрывает все остальное, мы таких конкурсантов-инструменталистов просим сыграть соло.
У таких виртуозных музыкантов, как Наиль Сагдиев, получалось соединить звучание баяна и синтезаторов. Сейчас электроника отходит на второй план.
Я вот почему много пел за границей — потому что исполнял фольклорные вещи. За рубежом все больше живых инструментов, так что, думаю, мы этой болезнью переболеем.
— При этом башкиры играют на домбрах, курае. А у нас инструменты вроде кыл-кубыза или сыбызгы не вернулись.
— Наши национальные инструменты — еще и саз, кимәнә (скрипка). Они есть на сцене, но только у фольклорных ансамблей. Моя бабушка играла на курае, я в детстве ее слушал. У нас же теперь народный инструмент — тальянка. Есть много исключительных инструментов у Айдара Файзрахманова, а на эстраде их нет. Может, появится такой артист, который решит их вернуть? Но массово они не вернутся…
Фото: kazanfirst.ru
Наши национальные инструменты — еще и саз, кимәнә (скрипка). Они есть на сцене, но только у фольклорных ансамблей
— Я читал, что в 1995 году вы стали индивидуальным предпринимателем.
— О, уже давно нет. Попробовал поработать, не получилось. Просто в свое время у нас закрылось эстрадное отделение, нужно было куда-то устроиться. Я был ИП около десяти лет, потом закрыл. Пользы никакой, только налоги платить.
— Не понравилось вам на себя работать?
— Мы ведь всю жизнь работали на государство. Вот нынешние артисты, слава богу, сами себя обеспечивают, находят средства на ипотеку, машины. Но они не принесли государству ни копейки.
А мы ему тащили деньги мешками, не умеем мы на себя работать. И под фонограмму тоже петь не умеем. Да и попробуй в то время сделать «левый» концерт, сразу вызовут в органы.
«На сцене я работаю так, как будто меня снимает камера»
— Так совпало, что перед интервью я пересматривал передачу «Кара-каршы» десятилетней давности. Понравилось ли вам работать журналистом, не хочется ли вернуться?
— На телевидении я вел три передачи, начинал еще в советское, дикторское время. Гульнара Зиннатуллина, она недавно умерла, я вел с ней передачу «Киң күңел». Потом я работал на «Түрдән узыгыз» и в «Кара-каршы». Работа на телевидении для меня — школа эстетики. На сцене я работаю так, как будто меня снимает камера, она сохраняет меня от всякой отсебятины. Телевидение дало много знаний. Мне нравилось там работать, но это занимало кучу времени, нужно было основательно готовиться, а гастролей в то время было много, не так, как сейчас, когда по полгода дома сидишь. Так что я ушел. Предложения есть. Звали и на «Башваткыч» (я там выиграл автомобиль). Я согласился прийти на кастинг, чтобы выказать уважение. Но пусть работает молодежь.
— Вы руководитель клуба ветеранов сцены филармонии «Илһамият» («Вдохновение»). Как он возник?
— В 2014-м директор филармонии Кадим Нуруллин предложил создать клуб, который помог бы нашим ветеранам сцены. Да, пенсия у них невелика. Вот у Лены Бичариной, которая работала на сцене десятилетиями, пенсия 6 500 рублей. За двухкомнатную квартиру, которую она купила в кооперативе за свои деньги, не может платить квартплату. Таких примеров много. А еще они не могут жить без сцены. Так что у нас собрались 47 человек, не все могут выступать, но достаточно тех, кто готов. Минтимер Шарипович выдал нам автобус, Рустам Нургалиевич выделил средства для гонораров, спасибо им. Государство заботится о ветеранах сцены. В 2019 году мы сделали много концертов, в 2020-м пока остановились.
Ретро-концерт с участием ветеранов сцены татарской филармонии клуба «Илхамият» в Новошешминском районе. Фото: novosheshminsk.tatarstan.ru
Государство заботится о ветеранах сцены. В 2019 году мы сделали много концертов, в 2020-м пока остановились
— Вы себя ощущаете ветераном?
— Ты что, сейчас же извинись (смеется)! У нас даже в сто лет, если приставят ружье и спросят, никто не скажет, что «ветеран», мы всегда молоды. Мы стареем, а в душе всегда как молодые, иногда даже молодимся. Естественно, что есть такое понятие — ветеран труда. Да, по трудовому стажу — мы ветераны.
— Вы уже более года возглавляете в филармонии музыкально-литературный лекторий. Пришли туда, чтобы все поменять?
— Там уже есть давние традиции, его художественный руководитель — Владимир Васильев, он отлично работает. Я пришел, чтобы усилить процесс. Я много сотрудничал с другими странами, регионами, а их надо вывозить. Но мы только начали — и тут пандемия.
— Да, вы много где пели. В какой стране вас поразила реакция?
— Таких случаев немало. В 2008 году в Ташкенте 11 июня я пел на Сабантуе. 12 июня — праздновали день России, каждый народ выступал на своем языке. Я вышел, поздравил всех по-татарски, а поскольку я попал в зал «Навои» прямо с трапа самолета, не было ни костюмов, ни фонограмм, один фрак. Спел а капелла «Минутларны ник саныйсың» и «Китмә, сандугач», оркестр дал тональность. И в этот момент огромный зал взорвался аплодисментами. Я особенно в тот момент гордился, что являюсь татарином.
«Понял, что у нас нет музыковедов, пишущих на татарском языке»
— Четыре года назад у вас вышла книга «Әйтәсе сүзләрем бар иде…» («Высказаться хотелось…»). Как на вас повлияла подобная ретроспектива?
— Ну чтобы понять полностью, надо прочитать ее предисловие… Понимаете, раньше мы постоянно работали на концертах с писателями. Фаузия Байрамова, Рашит Ахметзянов, Роберт Ахметзянов, Газинур Морат, Мухаммад Магдиев — все они ездили с нами на гастроли. И на концерте они поднимали национальные проблемы, рассказывали о городах, я пел песни, связанные с этой темой. И мне говорили — пиши, пиши. Сначала я не воспринимал это всерьез. Но потом понял, что у нас нет татарских музыковедов, пишущих на татарском языке.
Вот про Ильгама Шакирова вышло много книг. Но таких, где его творчество освещалось бы с научной точки зрения, нет. Как ему удалось не прогнуться ни под какую власть, он ведь никогда не пел ни про Ленина, ни про Советы, был мало пафосным. Почему он взял именно эту ноту, почему перешел в одной песне с мажора на минор?
Так как не было музыковедов, меня часто звали на передачи о творчестве певцов. Потом просили писать статьи. Вот так и возник этот сборник.
— Почти в каждом интервью есть фрагмент о том, как вы заболели, пережили операцию, а потом два года не пели. Каково это — не петь?
— Не пел, не учился. Это словно ступить на край могилы. Это ужас. Но тут надо верить. Мне помогла моя семья, мой педагог — профессор Зулейха Хисматуллина, фониатор Флора Тагирова. Самое главное — тогда я был молод и не поддавался панике. Старался работать и петь, хотя и прошел все круги ада. Если честно, если тебе суждено жить — судьба в руках Аллаха, он не оставляет.
— Вот и Ильгам абый Шакиров последние годы не пел. Просто выходил на сцену. Вы думаете, что в какой-то момент тоже перестанете петь?
— Шакиров был богом сцены, поэтому пока мог ходить — сцена, зритель требовал его. Да, ему было тяжело, но он выходил на сцену, порой забывал о том, что именно будет петь, стоя за кулисами. Но нам было важно увидеть его в любом состоянии, его участие придавало невероятно высокий статус программе.
Фото: protatarstan.ru
Да, когда-нибудь я тоже перестану петь и выходить на сцену… Но надеюсь, что это случится нескоро.
Справка
Фердинанд Абдуллович Салахов родился 1 января 1956 года в деревне Чуру Барышево Апастовского района ТАССР. Четыре курса учился в Казанском государственном медицинском институте, отслужил в армии. Поступил в вокальное отделение Казанской государственной консерватории (класс профессора Зулейхи Хисматуллиной), тогда же начал работать в Татарской государственной филармонии имени Габдуллы Тукая. Трудился в концертной бригаде Татарского академического театра оперы и балета, после вернулся в филармонию. Сейчас работает там директором лекторийного отдела. Голос певца слышали в Тунисе, Турции, Китае, Германии, Финляндии, Узбекистане, Казахстане, Туркменистане, Украине и других странах.
У Салахова двое детей — Марат и Руслан.
Разборки, бизнес и семья: чем жила татарская эстрада последний год
Вспоминаем, из-за чего артисты скандалили, кто из звездных дуэтов развелся и кто выбирал для выступлений самые необычные наряды.
Артисты спорили и судились
Артисты нашли новый способ хайпа? Или просто разучились коммуницировать? Или в обществе выросла правовая гармотность? В общем, непонятно, с чем именно это связано, но все чаще и чаще какие-то межличностные конфликты наши звезды выбирают решать в суде. Причем с обязательной публичной оглаской всего происходящего.
Самым громким делом из всех случившихся за этот год можно назвать иск Фирдуса Тямаева на Элвина Грея за клевету. Юлъякшин в довольно оскорбительном тоне выказался о своем коллеге, который, по его словам, привык решать все свои концертные вопросы «дав на лапу директору РДК или начальнику отдела культуры». Это случилось после того, как Фирдусу Тямаеву под нелепым предлогом отменили концерт в Башкортостане.
Элвину Грею грозил реальный срок по статье, спастись от которой он мог лишь извинившись. Подробнее об этом можно почитать здесь. Однако у этой истории был счастливый конец. Совсем недавно артисты выложили совместную фотографию, обозначающую перемирие.
Не менее нашумевшая история получилась между двумя певицами эстрады –Лэйной и Дилей Нигматуллиной. Исполнительница всем известного хита «Малай на белом барсе» подала на свою коллегу в суд за нарушение прав на песню «Миләшләрем», которая некогда была визитной карточкой другой, совершенно непричастной к этой истории певицы – Алсу Хисамиевой. Оказалось, что Лэйна выкупила композицию у композитора песни – Зуфара Хайрутдинова. Когда она узнала, что одновременно с ней песню распевает еще и Нигматуллина, подала на нее в суд и выиграла дело. Вот только Нигматуллину, видимо, это не остановило и она вновь совершила ту же оплошность. Лэйна заявила, что будет судиться с «воровкой» снова и снова, пока та не поймет свою ошибку.
Спасали демографию
Звезды для некоторых людей – это несомненный источник вдохновения. Одни хотят быть красивыми, как артисты. Другие – популярными. Третьи – успешными. А четвертые – счастливыми родителями. Да, да! Прямо как звезды!
В татарской эстраде есть немало звездных супружеских пар, у которых по трое и больше детей. Стоит немного последить за их счастливой жизнью большой семьи — и захочется так же.
По трое детей воспитывают Ильназ Бах и Гузель Идрисова, Булат Байрамов и Лейсан Гимаева. В этом году этот список пополнила еще одна пара – Азат и Алсу Фазлыевы. У артистов родилась дочь.
А есть пары, у которых уже по четыре ребенка! В декабре прошлого года четырежды родителями стали Фарит Таишев и Ландыш Нигматжанова, а в феврале этого года – Ильдар Хакимов и Гузель Уразова. Наши поздравления и благодарность за личный вклад в повышение демографии и хороший пример для других.
Строили сетевой бизнес
Если помните, то в самый пик пандемии и жестких запретов на массовые мероприятия многие артисты татарской эстрады подались в сетевой бизнес, чтобы хоть как-то удержаться на плаву в сложные дни. В одно время эта тенденция стала настолько популярной и раздражительной для зрителей, что татарстанцы предложили министру культуры республики Ираде Аюповой лишать артистов высоких званий за предпринимательскую деятельность.
Прошло время. Кто-то бизнес бросил, а кто-то — продолжает работать. Например, Гузель Уразова. Причем ей удалось привлечь в свою команду целую армию своих поклонников — теперь под ее руководством трудится 10! тысяч человек. За успех певицы, растущий на глазах, радовались далеко не все. В начале года на певицу обрушился шкал критики — ее обвинили в инфоцыганстве. Судя по тому, что бизнес Уразовой до сих пор жив и процветает, артистку совершенно не задевает то, что о ней думают зрители.
Не бросила свой сетевой бизнес и звездная пара – Азат и Алсу Фазлыевы. Артисты по-прежнему продолжают продавать товары своей компании, набирать сотрудников в свою команду и посещать масштабнейшие тематические вечеринки.
Не сдают лидерских позиций в сетевом бизнесе пара Вильдана Шамсутдинова с Гульназ Асаевой. Певцы так же, как и Фазлыевы, активно вещают о своих успехах в социальных сетях и призывают присоединиться к бизнесу своих читателей. Один из последних тому ярких примеров – Вильдан и Гульназ купили квартиру на заработанные в своей компании деньги, о чем рассказали в своем инстаграм.
Заниматься бизнесом продолжается певица Лилия Муллагалиева, пара Рустама и Лейлы Галиевой, Лилия Биктимирова и еще многие-многие другие артисты. И как бы это ни нравилось зрителям, остается только признать, что от сетевого бизнеса татарской эстраде уже не избавиться.
Разводились и женились
2021 год выдался особенно богатым на свадьбы. На пышные и яркие, на долгожданные и в чем-то предсказуемые. Как бы то ни было, все эти события определенно позитивные.
Наш топ-лист открывает громкая свадьба Элвина Грея. Избранницей татаро-башкирского певца стала 21-летняя Инзиля Фатхутдинова из Ижевска. После масштабного никаха в Казани в сентябре 2021-го пара сыграла не менее пышный банкет бракосочетания в Уфе. Одним из гостей банкета стал глава Башкортостана и одновременно шеф певца Радий Хабиров (для тех, кто забыл, напомним, что Радик Юлъякшин является помощником Хабирова). Гостей вечера развлекала половина татарской эстрады и популярные исполнители русской попсы, а о самом событии написали едва ли не все издания двух республик.
Больше не холостяк и другой видный артист татарской эстрады – Ришат Фазлиахметов. Жарким июльским днем он стал мужем для жгучей брюнетки Эльмиры. Сам певец ласково называют свою спутницу Татишка. Никах пара провела в мечети и отметила это событие в узком семейном кругу без лишнего внимания и шума.
Штампом в паспорте подтвердили свой союз пара Гульназ Асаевой и Вильдана Шамсутдинова. «Только мы можем по пути в офис заехать в ЗАГС и расписаться. Есть тут такие же ненормальные, как мы?», — подписала свой пост в Инстаграме певица с фотографией свидетельства о бракосочетании.
Шоковой новостью для многих зрителей татарской эстрады стала новость о разводе Руслана Кирамутдинова с Ильмирой Нагимовой — популярного дуэта. В своих соцсетях об этом рассказала сама Ильмира, чем, конечно же, вызвала кучу обсуждений и шквал критики в свой адрес. Шумиха по теме поддерживалась еще некоторое время благодаря все новым и новым информационным «вбросам» о личной жизни пары в сети от самих разводящихся. И Руслан, и Ильмира не раз давали большие интервью по этой теме СМИ, так что одни начали подозревать пару в обычном хайпе на щепетильной теме и скором перемирии. Но пока изменений в ситуации нет — певцы по-прежнему ведут раздельную жизнь и продолжают свою карьерную деятельность сольно.
И, конечно же, творили!
И пока одни пытались наладить личную жизнь, другие, позабыв обо всем или успешно совмещая и то и другое, творили и создавали.
Шикарным концертом открыл свой юбилейный, 15-й сезон на сцене золотой голос эстрады Филюс Кагиров. Выступления с большой радостью и ожиданием приняли не только в Татарстане, но и на родине певца в Башкортостане. К слову, совсем недавно певец был удостоен звания «Заслуженный артист республики Башкортостан», с чем мы его и поздравляем!
Исколесил всю страну с новой программой за этот год певец и пародист Рифат Зарипов. Артист добрался с гастролями до самой Москвы, выступал на одной из самых популярных концертных площадок столицы – в «Космосе». А четырехдневный сольник в казанском «Униксе» произвел настоящий фурор. Старания артиста отметили и в Министерстве культуры республики и наградили званием Заслуженный артист Республики Татарстан.
Первым успешным сольником отметился 2021 год и для Ильгиза Шайхразиева. Татарский Джастин Тимберлейк выступил с концертом в Казани, в зале национальной библиотеки, и почти сразу после этого, вдохновившись поддержкой зрителя, поехал в Набережные Челны. Его выход на сцену в костюме тигра точно запомнился многим.
В некоторой степени первооткрывателем в этом году стал и популярный певец, юморист Данир Сабиров. Он представил публике работу в совершенно новом жанре для татарской эстрады – моноспектакль. Постановка так сильно полюбилась зрителям, что артист решил повторить ее. Причем еще не раз. К слову, совсем недавно президент республики Рустам Минниханов наградил Данира званием Заслуженный артист Татарстана.
Конечно, это далеко не все успешные проявления творчества артистов татарской эстрады. Мы выбрали лишь самые запомнившиеся. Пусть в наступившем году ярких событий будет еще больше!