Тайну художника-мистификатора Игоря Майорова до сих пор не разгадали
С легкостью мог подделать Бакста, Шагала, икону
30 лет назад ушел из жизни художник Игорь Майоров. Его назвали питерским Зверевым. Майор — именно так подписывался мастер — даже внешне походил на знаменитого московского художника. Петербургский бородач крепкого телосложения тоже страдал пристрастием к алкоголю, любил шумные гулянки и умел много и азартно работать. Мог написать за ночь сотню акварелей. Но помимо авторского стиля в нем была страсть к перевоплощению — он с легкостью мог подделать того же Зверева, а также Бакста, Тышлера, Шагала, мог даже написать икону под XVIII век. Немногие знают подлинную биографию Майора — мастера фальсификации с двумя судимостями, ставшего культовой фигурой ленинградского андеграунда. И сегодня мы впервые ее расскажем.
Игорь и его ученик Роберт. Фото: Мария Москвичева
Игорь Майоров родился в Ленинграде через год после окончания войны. Несмотря на то что семья не имела отношения к искусству, он рано начал рисовать. «Игорь был поцелован Богом», — просто объяснил феномен таланта Майорова его близкий друг и ученик, художник Роберт Габитов. Но жизнь уготовила Майорову трудную судьбу, полную фатальных совпадений и поворотов.
С первого класса школы Игорь начал заниматься в районном Доме пионеров — преподаватели прочили мальчику карьеру успешного художника. В 10 лет он завоевал Гран-при на престижном конкурсе детских рисунков, проходившем в 1957 году в Индии в рамках фестиваля молодежи и студентов, и был зачислен в знаменитую Центральную художественную школу имени Иогансона при Академии художеств. Туда принимали только одаренных детей, у педагогов не было сомнений, что Майоров именно такой. После юный художник с легкостью поступил в Художественное училище имени Серова (ныне училище носит имя Николая Рериха). Одним из его педагогов была Марина Тиме, племянница поэта Александра Блока, которую называли наследницей русского модернизма. Она разглядела талант Майорова и много занималась с ним — страсть к акварели у него как раз от нее. Однако в один миг судьба Игоря перевернулась — из перспективного художника он превратился в преступника. Причем не по собственной глупости или воле.
— Их было три брата — Игорь, Сергей и Василий, все талантливые ребята, — рассказывает Роберт Габитов. — И вот однажды Сергей стащил портрет Ленина и пририсовал ему чапаевские усы, глаза выколол. Поглумился, в общем. К тому же оказалось, что автор портрета — достаточно именитый художник. А в 1964-м Хрущева сняли, как раз пошел зажим. Возбудили дело — за хулиганство, порчу имущества, воровство. «Если Сереженьку посадят, я не переживу, а ты выкрутишься», — сказала Игорю мать, и он взял вину на себя. И сел — дали три года.
Игорю тогда было 17. Он попал в исправительную колонию в поселке Металлострой, где тогда и по сей день располагается множество предприятий по обработке металла. При тюрьме находилась мастерская по чеканке. Здесь-то и нашлось применение таланту художника. В колонии Игорь подружился с художником-самоучкой Владимиром Артемьевым, тот уже неплохо владел мастерством чеканки и многому научил Майорова. Позже Артемьев сыграет в судьбе Майорова важную роль.
Конечно, тюрьма надломила его. К тому же невеста Татьяна Калакуцкая не стала его ждать, выскочила замуж. Он вышел другим человеком, но у него появился новый навык — мастерство чеканки, — и этим он стал зарабатывать после освобождения.
Майоровский «Зверев». Фото: Мария Москвичева
Высоцкий, Тарковский, Зверев — три поворотные встречи
— Когда Игорь вышел, семья холодно встретила его, — рассказывает Габитов. — Может быть, из-за чувства вины, которое они испытывали по отношению к нему. Игорь обиделся, начал пить и даже рассказывал, что Сергей иногда не пускал его домой или брал с него деньги. Поэтому однажды, когда мать уехала на дачу, Игорь взял ее деньги и махнул в Москву. Пропадал месяц. Потом матери он, конечно, все вернул. Но поездка та стала поворотной.
В Москве Майоров познакомился с Владимиром Высоцким, Андреем Тарковским, Маргаритой Тереховой и Олегом Далем. Недели три он ходил по творческим тусовкам. И мировоззрение его изменилось. Особенно он проникся к Тарковскому — позже пересмотрел все его фильмы и впитал в себя философию гениального режиссера. Наибольшее впечатление на него произвел «Андрей Рублев». И, как и Тарковский, Майоров с особым трепетом относился к эпохе Возрождения, его любимым художником был Боттичелли. Владимир Высоцкий тоже оставил свой след в душе художника. Не раз изображал его в чеканках и писал его портреты. Но потом деньги кончились, и Майоров вернулся в Петербург. Но отношения с новыми знакомыми сохранил — и после не раз встречался с Тарковским и Высоцким.
Чуть позже, уже в Петербурге, случилась еще одна судьбоносная встреча. В Северную столицу приехал Анатолий Зверев и поселился у друга Майорова Владимира Артемьева. Конечно, они познакомились. И Майоров вновь взялся за кисть. Произошел какой-то щелчок. После тюрьмы Игорь стал востребованным чеканщиком, он с ювелирной точностью мог создать огромное панно за ночь. Однажды выполнил заказ для ВДНХ — 24-метровое панно, посвященное революции, — за считаные недели. Но что-то мешало ему писать. После встречи со Зверевым — начал.
Майоров — художник академического образования — делал акварели на понятном художественном языке, но в них чувствовались самобытность и авторский стиль. Надлом, нерв времени, фатум. Впрочем, вскоре в его судьбе случился еще один поворот — он снова попал в тюрьму.
Портрет Валентины Терешковой. Фото: Мария Москвичева
Роковой чайник и Валентина Терешкова
Игорь поддерживал отношения со своей бывшей невестой Татьяной и даже стал крестным ее дочери. А у той была тетя в селе Колчаново, куда они вместе ездили отдыхать и помогать по хозяйству. Елена Алексеевна, которую все называли Лелей, была одинока и любила принимать гостей. «Мы очень обрадовались за Лелю, когда увидели у нее мужчину в возрасте, который представился дядей Лукой. Некоторое время жили они тихо, спокойно, правда, поговаривали по селу про Луку всякое…» — писал Игорь в письме Валентине Терешковой, где рассказал все обстоятельства, из-за которых вновь попал в тюрьму.
Однажды Игорь приехал в гости к тетке без Тани. К тому моменту Леля уже разошлась с Лукой, потому что тихая жизнь постепенно превратилась в ад. Оказалось, что у ее сожителя пять судимостей, за ним установлен административный надзор, что, однако, не мешало ему прикладываться к бутылке и устраивать скандалы и пугать сельчан. После того как они разошлись, Лука стал являться к Леле и вымогать деньги на водку. И как-то, получив отказ, забрал ее паспорт. В свой очередной приезд Игорь решил помочь бабушке, и они вместе отправились в общежитие к Луке. Тот был пьян, разговор не получился — завязалась драка. Лука укусил Майорова, а тот схватил первое, что подвернулось под руку, — чайник — и ударил. Через несколько недель выяснилось, что Лука Григорьев скончался. Не сразу, а через некоторое время после потасовки.
— Оказалось, что сестра Григорьева замужем за каким-то прокурором, так что дело вели формально, она хотела мести. В итоге посадили и Игоря, и Лелю. Ему дали 8 лет, ей 3, — рассказывает Габитов. — На самом деле неизвестно, что случилось с Лукой. Может, он подрался с кем-то еще после. Но на суде приговор вынесли по статье «преднамеренное убийство». Написали, что якобы Леля держала Луку за руки, а Игорь бил. Хотя все было не так… Уже в тюрьме Игорь написал письмо, где изложил все события, и я отправился с ним к Валентине Владимировне Терешковой. Я бывший военный, и мне повезло добиться встречи. А у нее в коллекции уже была одна из чеканок Игоря. В общем, она помогла — дело отправили на доследование.
Портрет Сергея Дягилева. Фото: Мария Москвичева
В итоге бабушку отпустили сразу, а Игорю изменили статью — на «непреднамеренное убийство». Он отсидел год и семь месяцев. И вышел.
Между двумя отсидками в его жизни произошла еще одна сложная история. Игорь женился на Людмиле Тройниковой. После нескольких лет брака супруга ушла от него к близкому другу Майорова — художнику Юрию Бишганову. Несмотря на это, все трое сохранили дружеские отношения. Людмила жила гражданским браком с Юрием 7–8 лет, а потом он оставил ее. «Но дружба между Игорем и Юрой сохранилась, хотя он, конечно, ревновал», — рассказывает Роберт.
Сложная судьба, естественно, отразилась в творчестве. В его стихах и рисунке. «Мир Игоря Майорова — мир экспрессивного одиночества. Одиночества во всем — в портретах, в уличных сценах, в пьяном угаре», — написала о художнике искусствовед Марина Дашкова. Он, как его знакомец Зверев, писал сложное легкой рукой. Людей с трудной судьбой, жизнь улиц, «мрачные глубины» жизни. Чего только стоит его серия «Ночные бабочки» или «Лики и гримасы Петербурга». Впрочем, Майоров часто обращался к классикам, вел с ними диалог, как любой глубокий мастер. О его портрете Бетховена, который попал в коллекцию Мстислава Ростроповича, знаменитый музыкант и композитор написал: «Глубоко убежден, что майоровский Бетховен — один из лучших в иконографии Бетховена. Явное ощущение демоническо-врубелевской стихии. Гениальный портрет».
Нечто демоническое было и в самом Майорове. Рыжий синеглазый бородач в очках отличался спокойным нравом, но внутри жила страсть к перевоплощениям. Он любил экспериментировать — примерять на себя стили других художников — Шагала, Кандинского, Тышлера, Бакста, Зверева. Образование у него было академическое, поэтому каждый раз приходилось «ломать руку», перестраиваться. И эта сложная задача подогревала интерес. Впрочем, вариации Майорова продавались как подлинники названных выше художников. Но для него дело было не только в деньгах. Ему хотелось большего, чем заказные чеканки, так он самовыражался. Сложно назвать это преступлением.
Ростропович, Бетховен и Габитов. Фото: Мария Москвичева
— В 1980-х я познакомился с Юрием Тарановым и показал ему работы Зверева и Майорова вперемешку. Все они были подписаны АЗ. И он выбрал Майорова и уехал с ними за границу. Акварели разлетелись как горячие пирожки. Потом я рассказал Таранову, что это все Майоров. И тот сказал: а Игорь может написать еще? Мы встретились. Таранов говорит: «Даю тебе сто рублей за одну работу, сделай 30 штук», а Майоров отвечает: «Давай трешку за каждую, напишу тебе тысячу листов». А написал в итоге три тысячи. Вот такой он был человек, увлеченный, — рассказывает его ученик Роберт. — Многое Таранов продал за границей, но однажды его поймали с одной из «зверевских» работ, но ничего предъявить не могли. А что предъявить: копия современного художника. Время было бурное — перестройка…
Игорь Майоров скончался 31 марта 1991 года в возрасте 44 лет. В тот момент, когда страну ломало пополам, сломался и он. Сгорел. На его столе в аскетичной квартире лежала толстая пачка купюр. Деньги он никогда не считал. Получил — и тут же прогулял. Причину смерти так и не установили. Майоров написал тысячи мистификаций в стиле других художников, многие из них до сих пор гуляют по рынку как невыявленные подделки. Другие опознаны и описаны искусствоведами как мастерские вариации. Наследие художника составляет около 15 тысяч графических листов. Работы Майора находятся в коллекциях многих известных людей, включая семьи Горбачева, Ельцина, даже Жака Ширака и Пола Маккартни.
До сих пор феномен художника не до конца понят и осмыслен арт-сообществом. Но, может, в этом-то и есть вся прелесть творчества Майора — в созданном им мифе с демоническо-врубелевским оттенком.
След Игоря Майорова на башкирской земле
Ровно 10 лет назад в Уфе в художественном музее имени М.В. Нестерова прошла уникальная выставка питерского художника Игоря Майорова (1946-1991). Экспозиция была составлена из произведений, хранившихся в трех частных коллекциях уфимцев и жителя города Октябрьского. Майоров был одним из лучших учеников прославленной ленинградской художницы, племянницы великого поэта Марины Тиме-Блок. К сожалению, Игоря Евгеньевича уже 30 лет нет в живых, а 4 декабря ему исполнилось бы 75 лет.
Имя художника при его жизни было неизвестно широкой публике. Для своей короткой жизни он сделал невероятно много. Ведь помимо акварелей, живописных полотен, чеканок, он сделал тысячи разных художественных изделий, реставрировал десятки старинных икон, написал сотни стихотворений. Работы Майорова сегодня находятся в коллекциях многих известных людей, включая семьи Горбачева, Ельцина, Терешковой, даже Жака Ширака и Пола Маккартни. Отрадно, что три акварели Игоря Майорова есть и в собрании Нестеровского музея – это бесценный дар уфимского коллекционера.
Ученик в чём-то превзошёл даже учителя
Имя Майорова окружено легендами и мифами. С детства он увлеченно рисовал везде и при любых обстоятельствах – на бумаге, обоях, книгах, полу. Мама Игоря Анна Васильевна привела его в школу при Академии художеств, а потом юноша поступил в художественное училище имени Серова. Он стал лучшим учеником Марины Тиме-Блок, которая в 17-летнем юноше высоко оценила талант живописца и его мягкий характер. Именно Марина Георгиевна учила Игоря не быть рабом техники, а пробовать работать маслом как акварелью, темперой – как маслом, пастелью – как гуашью…
И ученик в чем-то даже превзошел учителя, стал экспериментировать, сочетать несочетаемое. В результате появились очень интересные работы. Портреты, пейзажи – по большей части городские. Игорь достиг таких высот, что сочную, реалистичную картину мог написать чем угодно – щепкой, спичкой, пальцем, а акварель – мастихином, голубой стальной лопаточкой, совсем для акварели не приспособленной. Будущее обещало быть прекрасным. Но по злой воле судьбы подающий надежды художник получил судимость – взял на себя «вину» младшего брата, любимца семьи.
А пятнадцатилетний Сережа всего-то нарисовал чапаевские усы на портрете дедушки Ленина. За эту «мелочь» ему тогда, в советские времена, дали три года. Но, как говорил сам Игорь, нет худа без добра. Ведь в тюрьме он овладел мастерством чеканщика высочайшего художественного уровня. Свидетельством тому стало то, что в 1977 году власти, «забыв» о его политической неблагонадежности, поручили ему, как самому лучшему мастеру страны, к 60-летию революции изготовить чеканное панно площадью 24 квадратных метра. Тридцатилетний художник выполнил заказ на очень толстом металле практически за две недели, тогда как грузинские мастера обещали сделать за два месяца. И эта работа с изображением крейсера «Аврора» и революционеров украшала вход на ВДНХ почти 20 лет!
Он писал портреты, пейзажи, создавал композиции цветов, жанровые сценки – от лирической серии «Люди и дома» до фантасмагорических «Пьяниц» и «Ночных бабочек». Он был по-детски влюблен в древнерусскую тему и создавал персонажи в лаптях, писал всадников, дружинников, ангелов и таинственных незнакомок.
Он стал настоящим членом нашей семьи
Я была десятиклассницей, когда впервые познакомилась с Игорем Евгеньевичем, которому тогда уже было за тридцать. Он был другом и учителем моего брата, художника Роберта (Талгата) Габитова. Брат привез его погостить на лето к родителям в город Октябрьский. Сначала мы отнеслись к нему настороженно — из-за его судимости и возраста – он был старше брата на 8 лет…
Передо мной Игорь предстал в образе благородного Пьера Безухова: высокий, ростом под 190, крупный синеглазый очкарик с умным и вместе с тем робким, наблюдательным взглядом. Я в него просто влюбилась! А вся наша большая семья не только подружилась с этим удивительно талантливым человеком, но и приняла его в свои ряды.
А какая улыбка была у него! Когда Игорь смеялся, мгновенно исчезало серьезное лицо и являлось другое – детское, доброе… И нам просто не верилось в то, что этот мягкий интеллигент, который любил дарить свои рисунки тем, кто оказывался рядом в компании, сидел в тюрьме, что он внезапно мог уйти на несколько дней в запой.
Я, затаившись, часами наблюдала за тем, как быстро и виртуозно его рука выводила на золотистом металле божественные лики, сказочные персонажи и образы прекрасных незнакомок. В день Игорь успевал делать по 10–15 чеканок, брат помогал ему чернить и начищать их до блеска. На местном рынке они раскупались на «ура»! За три визита мастера в Башкирию было сделано и продано около тысячи чеканок… Думаю, что до сих пор в домах многих жителей Октябрьского, Туймазов и Уфы можно на стенах увидеть эти самобытные замечательные работы. В нашей семье практически все получили в подарок чеканки с оригинальными подписями. В республике именные работы были также переданы Мустаю Кариму, Мусе Гарееву и Талгату Таджуддину.
Игорь был просто влюблен в наш башкирский край и с восторгом называл его солнечным раем. Он хвастался перед друзьями в Питере своим башкирским загаром, который, в отличие от морского, не смывался в течение года. Игорь искренне удивлялся татарскому и башкирскому гостеприимству. Ведь вся наша многочисленная родня с радостью и хлебосольно принимала питерского гостя у себя.
Игорь с удовольствием работал вместе с моими братьями и отцом на пасеке, причем брался за любую тяжелую и грязную работу. Когда отец, обращаясь к нему, называл его «сынок», Игорь просто расплывался в улыбке.
Художник, как маленький мальчишка, с восторгом наблюдал за пчелами и искренне удивлялся тому, что такие крошечные создания могут собрать столько божественного нектара! Он написал маслом замечательный портрет отца и назвал его «Любимый дядя Миша на пасеке». Когда к 9 мая в рассказе об отце-фронтовике разместила этот портрет, получила много теплых отзывов. Особенно запомнился комментарий известной журналистки Эмилии Завричко: «Это ведь историческая ценность! Раритет, который мечтали бы заполучить многие музеи. Уникальному материалу — уникальное иллюстрирование! Майоров гениально верхней частью фона плодородие, щедрость и мудрость не только республики показал, но и дяди Миши. Яблоко — символ мудрости в живописи. А здесь — яблочное небо! Глаза очень добрые, мудрые. »
Мы с большим любопытством наблюдали за работой Игоря. Он был крайне требователен к себе – из десяти набросков, которые казались нам вполне удачными, Игорь мог отправить в мусорную корзину девять. Художник любил рассказывать интересные истории о своих друзьях, известных личностях под стать ему самому. Среди них были Лев Гумилев, Владимир Высоцкий, Марина Влади, Андрей Тарковский, Илья Бражнин, Михаил Дудин, Вадим Шефнер, Глеб Горбовский, Александр Горбачев (брат Михаила Горбачева), Всеволод Азаров, Виктор Конецкий, Маргарита Терехова, Иосиф Бродский и многие другие незаурядные личности. Их многочисленные портреты он писал в самых разных и порой неожиданных вариантах.
Тайну художника-мистификатора Игоря Майорова до сих пор не разгадали
ИГОРЬ И ЕГО УЧЕНИК РОБЕРТ.
ФОТО: МАРИЯ МОСКВИЧЕВА
30 лет назад ушел из жизни художник Игорь Майоров. Его назвали питерским Зверевым. Майор — именно так подписывался мастер — даже внешне походил на знаменитого московского художника. Петербургский бородач крепкого телосложения тоже страдал пристрастием к алкоголю, любил шумные гулянки и умел много и азартно работать. Мог написать за ночь сотню акварелей. Но помимо авторского стиля в нем была страсть к перевоплощению — он с легкостью мог подделать того же Зверева, а также Бакста, Тышлера, Шагала, мог даже написать икону под XVIII век. Немногие знают подлинную биографию Майора — мастера фальсификации с двумя судимостями, ставшего культовой фигурой ленинградского андеграунда. И сегодня мы впервые ее расскажем.
Игорь Майоров родился в Ленинграде через год после окончания войны. Несмотря на то что семья не имела отношения к искусству, он рано начал рисовать. «Игорь был поцелован Богом», — просто объяснил феномен таланта Майорова его близкий друг и ученик, художник Роберт Габитов. Но жизнь уготовила Майорову трудную судьбу, полную фатальных совпадений и поворотов.
С первого класса школы Игорь начал заниматься в районном Доме пионеров — преподаватели прочили мальчику карьеру успешного художника. В 10 лет он завоевал Гран-при на престижном конкурсе детских рисунков, проходившем в 1957 году в Индии в рамках фестиваля молодежи и студентов, и был зачислен в знаменитую Центральную художественную школу имени Иогансона при Академии художеств. Туда принимали только одаренных детей, у педагогов не было сомнений, что Майоров именно такой. После юный художник с легкостью поступил в Художественное училище имени Серова (ныне училище носит имя Николая Рериха). Одним из его педагогов была Марина Тиме, племянница поэта Александра Блока, которую называли наследницей русского модернизма. Она разглядела талант Майорова и много занималась с ним — страсть к акварели у него как раз от нее. Однако в один миг судьба Игоря перевернулась — из перспективного художника он превратился в преступника. Причем не по собственной глупости или воле.
— Их было три брата — Игорь, Сергей и Василий, все талантливые ребята, — рассказывает Роберт Габитов. — И вот однажды Сергей стащил портрет Ленина и пририсовал ему чапаевские усы, глаза выколол. Поглумился, в общем. К тому же оказалось, что автор портрета — достаточно именитый художник. А в 1964-м Хрущева сняли, как раз пошел зажим. Возбудили дело — за хулиганство, порчу имущества, воровство. «Если Сереженьку посадят, я не переживу, а ты выкрутишься», — сказала Игорю мать, и он взял вину на себя. И сел — дали три года.
Игорю тогда было 17. Он попал в исправительную колонию в поселке Металлострой, где тогда и по сей день располагается множество предприятий по обработке металла. При тюрьме находилась мастерская по чеканке. Здесь-то и нашлось применение таланту художника. В колонии Игорь подружился с художником-самоучкой Владимиром Артемьевым, тот уже неплохо владел мастерством чеканки и многому научил Майорова. Позже Артемьев сыграет в судьбе Майорова важную роль.
Конечно, тюрьма надломила его. К тому же невеста Татьяна Калакуцкая не стала его ждать, выскочила замуж. Он вышел другим человеком, но у него появился новый навык — мастерство чеканки, — и этим он стал зарабатывать после освобождения.
МАЙОРОВСКИЙ «ЗВЕРЕВ».
ФОТО: МАРИЯ МОСКВИЧЕВА
Высоцкий, Тарковский, Зверев — три поворотные встречи
— Когда Игорь вышел, семья холодно встретила его, — рассказывает Габитов. — Может быть, из-за чувства вины, которое они испытывали по отношению к нему. Игорь обиделся, начал пить и даже рассказывал, что Сергей иногда не пускал его домой или брал с него деньги. Поэтому однажды, когда мать уехала на дачу, Игорь взял ее деньги и махнул в Москву. Пропадал месяц. Потом матери он, конечно, все вернул. Но поездка та стала поворотной.
В Москве Майоров познакомился с Владимиром Высоцким, Андреем Тарковским, Маргаритой Тереховой и Олегом Далем. Недели три он ходил по творческим тусовкам. И мировоззрение его изменилось. Особенно он проникся к Тарковскому — позже пересмотрел все его фильмы и впитал в себя философию гениального режиссера. Наибольшее впечатление на него произвел «Андрей Рублев». И, как и Тарковский, Майоров с особым трепетом относился к эпохе Возрождения, его любимым художником был Рафаэль. Владимир Высоцкий тоже оставил свой след в душе художника. Не раз изображал его в чеканках и писал его портреты. Но потом деньги кончились, и Майоров вернулся в Петербург. Но отношения с новыми знакомыми сохранил — и после не раз встречался с Тарковским и Высоцким.
Чуть позже, уже в Петербурге, случилась еще одна судьбоносная встреча. В Северную столицу приехал Анатолий Зверев и поселился у друга Майорова Владимира Артемьева. Конечно, они познакомились. И Майоров вновь взялся за кисть. Произошел какой-то щелчок. После тюрьмы Игорь стал востребованным чеканщиком, он с ювелирной точностью мог создать огромное панно за ночь. Однажды выполнил заказ для ВДНХ — 24-метровое панно, посвященное революции, — за считаные недели. Но что-то мешало ему писать. После встречи со Зверевым — начал.
Майоров — художник академического образования — делал акварели на понятном художественном языке, но в них чувствовались самобытность и авторский стиль. Надлом, нерв времени, фатум. Впрочем, вскоре в его судьбе случился еще один поворот — он снова попал в тюрьму.
/
ПОРТРЕТ ВАЛЕНТИНЫ ТЕРЕШКОВОЙ.
ФОТО: МАРИЯ МОСКВИЧЕВА
Игорь поддерживал отношения со своей бывшей невестой Татьяной и даже стал крестным ее дочери. А у той была тетя в селе Колчаново, куда они вместе ездили отдыхать и помогать по хозяйству. Елена Алексеевна, которую все называли Лелей, была одинока и любила принимать гостей. «Мы очень обрадовались за Лелю, когда увидели у нее мужчину в возрасте, который представился дядей Лукой. Некоторое время жили они тихо, спокойно, правда, поговаривали по селу про Луку всякое…» — писал Игорь в письме Валентине Терешковой, где рассказал все обстоятельства, из-за которых вновь попал в тюрьму.
Однажды Игорь приехал в гости к тетке без Тани. К тому моменту Леля уже разошлась с Лукой, потому что тихая жизнь постепенно превратилась в ад. Оказалось, что у ее сожителя пять судимостей, за ним установлен административный надзор, что, однако, не мешало ему прикладываться к бутылке и устраивать скандалы и пугать сельчан. После того как они разошлись, Лука стал являться к Леле и вымогать деньги на водку. И как-то, получив отказ, забрал ее паспорт. В свой очередной приезд Игорь решил помочь бабушке, и они вместе отправились в общежитие к Луке. Тот был пьян, разговор не получился — завязалась драка. Лука укусил Майорова, а тот схватил первое, что подвернулось под руку, — чайник — и ударил. Через несколько недель выяснилось, что Лука Григорьев скончался. Не сразу, а через некоторое время после потасовки.
— Оказалось, что сестра Григорьева замужем за каким-то прокурором, так что дело вели формально, она хотела мести. В итоге посадили и Игоря, и Лелю. Ему дали 8 лет, ей 3, — рассказывает Габитов. — На самом деле неизвестно, что случилось с Лукой. Может, он подрался с кем-то еще после. Но на суде приговор вынесли по статье «преднамеренное убийство». Написали, что якобы Леля держала Луку за руки, а Игорь бил. Хотя все было не так… Уже в тюрьме Игорь написал письмо, где изложил все события, и я отправился с ним к Валентине Владимировне Терешковой. Я бывший военный, и мне повезло добиться встречи. А у нее в коллекции уже была одна из чеканок Игоря. В общем, она помогла — дело отправили на доследование.
ПОРТРЕТ СЕРГЕЯ ДЯГИЛЕВА.
ФОТО: МАРИЯ МОСКВИЧЕВА
В итоге бабушку отпустили сразу, а Игорю изменили статью — на «непреднамеренное убийство». Он отсидел год и семь месяцев. И вышел.
Между двумя отсидками в его жизни произошла еще одна сложная история. Игорь женился на Людмиле Тройниковой. После нескольких лет брака супруга ушла от него к близкому другу Майорова — художнику Юрию Бишганову. Несмотря на это, все трое сохранили дружеские отношения. Людмила жила гражданским браком с Юрием 7–8 лет, а потом он оставил ее. «Но дружба между Игорем и Юрой сохранилась, хотя он, конечно, ревновал», — рассказывает Роберт.
Сложная судьба, естественно, отразилась в творчестве. В его стихах и рисунке. «Мир Игоря Майорова — мир экспрессивного одиночества. Одиночества во всем — в портретах, в уличных сценах, в пьяном угаре», — написала о художнике искусствовед Марина Дашкова. Он, как его знакомец Зверев, писал сложное легкой рукой. Людей с трудной судьбой, жизнь улиц, «мрачные глубины» жизни. Чего только стоит его серия «Ночные бабочки» или «Лики и гримасы Петербурга». Впрочем, Майоров часто обращался к классикам, вел с ними диалог, как любой глубокий мастер. О его портрете Бетховена, который попал в коллекцию Мстислава Ростроповича, знаменитый музыкант и композитор написал: «Глубоко убежден, что майоровский Бетховен — один из лучших в иконографии Бетховена. Явное ощущение демоническо-врубелевской стихии. Гениальный портрет».
Нечто демоническое было и в самом Майорове. Рыжий синеглазый бородач в очках отличался спокойным нравом, но внутри жила страсть к перевоплощениям. Он любил экспериментировать — примерять на себя стили других художников — Шагала, Кандинского, Тышлера, Бакста, Зверева. Образование у него было академическое, поэтому каждый раз приходилось «ломать руку», перестраиваться. И эта сложная задача подогревала интерес. Впрочем, вариации Майорова продавались как подлинники названных выше художников. Но для него дело было не только в деньгах. Ему хотелось большего, чем заказные чеканки, так он самовыражался. Сложно назвать это преступлением.
РОСТРОПОВИЧ, БЕТХОВЕН И ГАБИТОВ.
ФОТО: МАРИЯ МОСКВИЧЕВА
— В 1980-х я познакомился с Юрием Тарановым и показал ему работы Зверева и Майорова вперемешку. Все они были подписаны АЗ. И он выбрал Майорова и уехал с ними за границу. Акварели разлетелись как горячие пирожки. Потом я рассказал Таранову, что это все Майоров. И тот сказал: а Игорь может написать еще? Мы встретились. Таранов говорит: «Даю тебе сто рублей за одну работу, сделай 30 штук», а Майоров отвечает: «Давай трешку за каждую, напишу тебе тысячу листов». А написал в итоге три тысячи. Вот такой он был человек, увлеченный, — рассказывает его ученик Роберт. — Многое Таранов продал за границей, но однажды его поймали с одной из «зверевских» работ, но ничего предъявить не могли. А что предъявить: копия современного художника. Время было бурное — перестройка…
Игорь Майоров скончался 31 марта 1991 года в возрасте 44 лет. В тот момент, когда страну ломало пополам, сломался и он. Сгорел. На его столе в аскетичной квартире лежала толстая пачка купюр. Деньги он никогда не считал. Получил — и тут же прогулял. Причину смерти так и не установили. Майоров написал тысячи мистификаций в стиле других художников, многие из них до сих пор гуляют по рынку как невыявленные подделки. Другие опознаны и описаны искусствоведами как мастерские вариации. Наследие художника составляет около 15 тысяч графических листов. Работы Майора находятся в коллекциях многих известных людей, включая семьи Горбачева, Ельцина, даже Жака Ширака и Пола Маккартни.
До сих пор феномен художника не до конца понят и осмыслен арт-сообществом. Но, может, в этом-то и есть вся прелесть творчества Майора — в созданном им мифе с демоническо-врубелевским оттенком.