Писатель Александр Шаров биография

Настоящее имя:

Шер Израилевич Нюренберг

Жанры:

Александр Шаров (Шер Израилевич Нюренберг) родился в Киеве, в семье профессиональных революционеров. Отец — Израиль Исакович Нюренберг (1883-1949), журналист, историк, погиб в заключении. Мать — Фани Ефимовна Липец (1884-1937) расстреляна. Воспитывался в Московской опытно-экспериментальной школе-коммуне им. Лепешинского. В 1932 году окончил биологический факультет МГУ по специальности генетик. Участник Великой Отечественной войны. Печататься начал с 1928 г. Член Союза Писателей.

Научно-фантастическое творчество Александра Шарова немногочисленно, однако его ироничные рассказы и повести, в основном, принадлежавшие к сатирической фантастике, оставили яркий след в советской фантастике 1960-х гг. В повести «После перезаписи» (1966) описано серийное внедрение в нашу жизнь андроидов-«бисов»; также известны: повесть-памфлет «Остров Пирроу» (1965) и цикл рассказов о «редких рукописях». Перу Шарова принадлежат также множество сказок для детей.

Александр Шаров является автором популярной истории литературной сказки и судеб ее создателей — «Волшебники приходят к людям» (1974).

Умер Александр Шаров в 1984 году, в Москве.

Из воспоминаний сына писателя Александра Шарова, Владимира, об отце:

«Мне кажется, до последних своих дней был он ребенком. Я не говорю ни о каком упрощении, ни о каком детском эгоизме или беспечности. Отец прожил очень нелегкую жизнь, вообще человеческую жизнь считал страшной, до краев полной горя и слез. И в то же время, как ребенок, всё – и хорошее, и плохое – видел необыкновенно ярко и будто впервые: хорошему сразу верил, готов был идти за ним, куда угодно. Наверное, эта вечная, никогда не преходящая детскость – то, без чего настоящие сказки писать невозможно.

Я помню отца очень печальным – смотрел на события совершенно трагически и был таким большую часть времени в последние пятнадцать лет своей жизни. Помню и редкостно добрым, мудрым, всё понимающим, всё прощающим. Помню и удивительно радостным, буквально фонтанирующим идеями, остротами.

Еще совсем маленьким я впервые услышал, как один из гостей говорил другому: «Сегодня Шера в форме». Несколько историй из цикла «Когда Шера в форме» мне и хотелось бы рассказать.

Отец начинал как генетик, учился у Николая Кольцова, но потом стал журналистом. Уже корреспондентом «Правды» в тридцать седьмом году участвовал в зимнем арктическом перелете вдоль побережья Ледовитого океана.

Передохнув на Чукотке, им надлежало отправиться дальше, на всемирную выставку в Америку, в город Портленд. Недалеко от Анадыря прямо в воздухе отказал мотор. Сели чудом. Но настоящим чудом считал отец не приземление, а поломку – по возвращении из Портленда всех наверняка расстреляли бы как американских шпионов.

А так – встретили как героев. Большие ордена, банкеты, чествования. Торжества скоро осточертели. Когда командир самолета на очередной прием не позвал отца, тот был только рад. Но когда не взяли на второй и на третий – удивился, обиделся, потребовал объяснений. Командир молча указал на толстую пачку вскрытых писем, повернулся и вышел.

В пачке – около восьмидесяти адресованных отцу посланий: тридцать от брошенных детей, сорок от жен и девять от матерей (его газетный псевдоним был распространенной местной фамилией). Дети, жены и матери умоляли вернуться в семью беглого сына, мужа, отца. Письмо одной женщины было так прекрасно и трогательно, что до конца своих дней жалел отец, что не поехал.

– Ну, хорошо! – сказал он командиру. – Допустим, я бросил тридцать детей и сорок жен. Но что же, по-вашему, у меня девять матерей?

Командир долго смотрел на него и медленно произнес:

– Достаточно и одной…

На фронт пошел отец в июне сорок первого. Добровольцем. После Арктики был орденоносцем, единственным в полку, и старшина, обучавший новобранцев, одобрял отца как солдата, мол, всем хорош, но есть два недостатка: высокий рост, поэтому будет правофланговым и первым погибнет, ну и, конечно, высшее образование – много думает, затягивает шаг. Тот же старшина, участник еще первой мировой, говорил по опыту и вздыхая: интеллигенты быстро вшивеют (в буквальном смысле).

Отец много пил. Но, как бы сказать, не боялся Страшного суда. Потому что за всё оправдался на фронте, в сорок третьем году.

Дело было на Украине. Шел бой. Наши – в полукольце, боеприпасы на исходе. Но взяли в плен двух венгров и трех чехов. Отправить в тыл не с кем: на счету каждый солдат. Командир решил их повесить (жалел патроны. вдобавок выстрелы обнаружат роту). Отец – военный журналист и майор, ротный – капитан. Чехи и венгры стояли рядом, слушали перепалку и всё понимали (чехи переводили венграм). Отец отбил пленных как старший по званию. Сам и повез на редакционном «козлике» без всякой охраны. Пятеро солдат обязаны ему жизнью. »

Шаров Александр

Наконец, дошла очередь до уборки в книжном шкафу, самого заветного места в моём жилище. Перебираю книги, подаренные мне авторами. Такие дорогие мне люди, Вот уже конец алфавита: Л.К. Чуковская, К.И. Чуковский – «Чуккокала», вышедшая к 100-летию со дня рождения Корнея Ивановича, Александр Шаров «Волшебники приходят к людям». Книга о сказке и сказочниках.

Стоп! Открываю книгу, читаю: «Дорогой Майе Владимировне с благодарностью и пожеланием всего самого хорошего. На память об авторе от семьи Шарова. Подпись- Владимир Шаров и неразборчиво ещё несколько подписей. 11-4-1989 года.

Тогда я руководила тремя клубам в Центральном Доме Медицинского работника на бывшей улице Герцена. Там же проходили встречи другого клуба, которым руководил Володя Шаров. Мы симпатизировали друг другу, Вступающие на наших вечерах творческие работники были интересны нам обоим. Однажды, он спросил у меня, является ли эта работа моей основной? Я ответила положительно. А он заметил в ответ, что для него — это не самое важное. Я постеснялась спросить о его занятиях, а он постеснялся сказать. Позже узнала я, что он пишет. Несколько раз слышала его выступления, видела его в телевизионных передачах.

Сегодня я расскажу о замечательном человеке Александре Шарове. Во второй части этого книжного окошка я познакомлю своих читателей с отдельными мыслями и высказываниями его сына Владимира Шарова.

Александр Шаров. Об этом писателе и человеке я слышала задолго до встречи с его сыном и чтением его книги. К нему с большим уважением относились мои помошники и друзья : знаменитый профессор Александр Аникст, Симон Дрейден- искусствовед, Лев Разгон, Владимир Порудоминский. Особый уровень порядочности окружал имя Александра Шарова.

Александр Израилевич Шаров родился в 1909 году в Киеве в семье революционеров. С 1918 года он жил в Москве. Он был воспитанником известной школы, школы-коммуны имени Лепешинского, впоследствии очень знаменитой.

В 1932 году он закончил он биофак МГУ по специализации «генетика».Вот
скупые строчки интернет-энциклопедии. «Александр Шаров (настоящее имя — Шер Израилевич Нюренберг) – советский еврейский писатель-фантаст и детский писатель.»

Насколько тема еврейства присутствовала в жизни А. Шарова и всей семьи? Сын писателя, Владимир Шаров рассказывал: «С одной стороны, семья была абсолютно эмансипированная… С другой стороны, воспоминания детства… Отец родился в Киеве. Семья жила в Бердичеве.

Те, кто уцелел после лагерей, кто не был там расстрелян, первое, что они делали, они возвращались в Бердичев на пепелище, потому что было известно, это считалось главным семейным достоянием, секрет какого-то совершенно фантастического варенья из сливы, и вот они приезжали, пытались через соседей узнать и вспомнить этот самый секрет и потом варить это варенье. До меня это варенье уже не дошло. Но так или иначе это воспоминание жило… Вне всяких сомнений отец был евреем, понимал, сознавал это, ценил в себе это очень. Но семья была не религиозная.»

Как появилось имя Александра Шарова?

Он был участником одного из самых знаменитых арктических перелетов. Они летели из Москвы на Чукотку в Уэлен, а из Уэлена они должны были лететь на Всемирную выставку в Портленд. Над Уэленом у них отвалился в воздухе мотор. Маршрут был соответствующим образом изменен, к тому времени, как им этот мотор привезли на Уэлен. Обратно они возвращались вдоль всего северного побережья Ледовитого океана. Это был первый зимний перелет. Возглавлял этот перелет абсолютно замечательный человек летчик Фарих. В честь него в Америке выпускали в течение 40 лет очень популярные сигареты, насколько он был там известен и знаменит. Потом этот Фарих был арестован после войны, 8 лет отсидел, вернулся, но уже как летчик после всего этого работать не мог. И когда отец спецкором был отправлен в этот самый перелет, это был 37 год, была кампания по замене еврейских фамилий в газете «Правда». Писателю предложили взять псевдоним.
И он уже вернулся известным журналистом с фамилией Шаров.

Его отец — Израиль Исакович Нюренберг, профессиональный революционер, журналист, историк, был арестован в 1947 году, погиб в заключении в 1949 году.
Мать была расстреляна сразу. Вся семья сидела, значительная часть была расстреляна. Кто-то сидел, кто-то погиб в заключении.

Сразу после возвращения из Арктики он получил орден «Знак почета». Орден давал какую-то защиту на год-полтора года. Его послали специальным корреспондентом в Ростов. Это все-таки номенклатура – спецкоры центральных газет.

Владимир Шаров рассказывает об одном эпизоде того времени: «Тоже тридцать восьмой год. Осень. Отец отправлен спецкором «Известий» в Ростов-на-Дону. В то время спецкоры главных партийных газет — «Правды» и «Известий» — были немалой номенклатурой, не только «рупором», но и своего рода «оком» Кремля по всей стране. Во всяком случае, известно, что Сталин и члены Политбюро читали эти газеты от корки до корки.

И вот отца везут в дом ростовского обкома — большое недавно возведенное шестиэтажное здание — выбирать жилье. На каждом этаже всего по две квартиры. С порученцем из обкома они поднимаются пешком — лифта нет — на верхний, шестой этаж. Обе квартиры опечатаны НКВД. Порученец, сам чекист, не обращая внимания на пломбы своего ведомства, распахивает первую квартиру. Отец, стоя на лестничной площадке, говорит: “Нет”. То же самое происходит со следующей квартирой и дальше на пятом этаже, четвертом, третьем, втором и первом.

Отец позже, до конца своей трехлетней командировки в Ростов (то есть до начала войны), так и будет жить в гостинице. Но дело тут не в нем, не в том, что он не занял квартиру ни одного из недавно арестованных людей, а в том, что арестованы были все — все жильцы этого дома. Все главы семей пошли под нож, а их жены в большинстве своем наверняка попали в лагеря как ЧСИР (члены семьи изменника родины), дети же — или в тюремные детдома, или в самом лучшем случае были разобраны родственниками».

В 41 году Александр Шаров пошел на фронт, сначала был в пехоте, потом в танковом корпусе. Очень известный танковый корпус Бойко. Он был на фронте фактически до 47 года. В 1947 году вернулся в Москву, какое-то время работал в «Огоньке». Но он очень хотел уйти из журналистики. И довольно быстро после этого сумел сделать это.

Больше половины друзей писателя были арестованы. Потом появилась кооперативная квартира на «Аэропорте» в 57 году, как раз возвращались люди из лагерей. «… у нас был такой странный приемный дом. У нас был такой диван, который как книжка раскладывался, на 8 человек, там все спали» — рассказывал Владимир Шаров. Отец должен был получить квартиру, поскольку после фронта. Для отца и для мамы это второй брак, и мама отказалась получать квартиру, потому что она знала, что, когда арестовывают, кооперативные квартиры, как правило, не конфисковывали, а государственные конфисковывали. Она твердо хотела, чтобы была кооперативная квартира, она убедила отца отказаться от государственной двухкомнатной квартиры».

Всё было плохо и тяжело, единственная надежда была на чудо.

А из чуда сказка рождается естественным путем, сама собой. Александр Шаров был на самом деле временами человек и сильно пьющий, и печальный. В то же время с фонтанирующим воображением. «…Как только он чем-то загорался, шло бесконечное количество идей, подходов. Он просто не мог остановиться. Причем очень радостного воображения. Воображение вообще вещь светлая. Когда всё так неизбывно и печально, и ты вдруг начинаешь посреди всего этого дела сочинять сказку… Я, например, не умею сочинять сказки и понимаю, что это самое чудесное и замечательное. Отец по образованию генетик, он был учеником Кольцова, совершенно выдающегося генетика. Он даже был принят в аспирантуру. Но у него напечатали два рассказа, и он ушел в журналистику. Но поскольку отец считал, что с долгами надо расплачиваться… Была чудесная история. В самый разгар правления Лысенко в нашей науке отец написал повесть, ее опубликовали и несколько раз переиздавали, повесть, которую отец очень ценил, она называлась «Ручей старого бобра», где герой повторяет все опыты Менделя и получает ровно такие же результаты. Книга сто процентов генетическая, и она первый раз вышла в 52 году…»

Это было время, когда генетика практически была запрещенной наукой, это была антинаука, лженаука.Её защитников сажали и расстреливали.

Александр Шаров был подписантом всего, но на это до поры до времени закрывали глаза. Подписывал письма протеста против ареста Синявского и Даниэля, Солженицына и так далее. А потом вышел «подвал» в «Известиях» за подписью Либачева (известного советского поэта), который был тогда главой Верховного Совета РСФСР, одним из секретарей Союза писателей. Главным обвиняемым был А.Шаров, а главное обвинение, которое ему вменялось, — абстрактный гуманизм. Помните у Давида Самойлова:
«А гуманизм не просто термин,
К тому же,говорят, абстрактный».

Самая замечательная его книга,по моему убеждению, «Волшебники приходят к людям» — книга о сказке и сказочниках. Мне кажется, что всем мамам, папам, бабушкам и дедушкам, всем, кому дороги дети просто необходимо иметь эту книгу дома. Писатель работал над ней много лет. Тогда у него всё запрещали, и книгу дали на рецензию строгому филологу Аникину.

Шаров пишет свободно и вольно, он не с точки зрения науки пишет, а с точки зрения сказок, исходя из этой логики, из этого понимания жизни. Аникин дал абсолютно восторженную рецензию, и после этого судьба книжки была решена. Она дважды выходила довольно большими тиражами даже для того времени, сто тысяч. Она вообще на прилавок не поступала. Её воровали из библиотек. Для авторов — это было настоящим признанием. Что же представляет собой эта книга?

Лев Разгон называет своё предисловие к книге «Беззаветный рыцарь детства». В книге есть главы, посвященные лучшим сказкам и сказочникам: Сергею Аксакову и истории рождения его сказки «Аленький цветочек», рассказывается об Анатолии Погорельском- авторе мудрой сказки «Чёрная курица или подземные жители», о Петре Павловиче Ершове- авторе «Конька горбунка».

Тайны рождения великих сказок, их влияние на творчество Владимира Фёдоровича Одоевского, Александра Сергеевича Пушкина. Шаров открывает прекрасный и трагический мир Перро, тайны Антуана де Сент Экзюпери, рассказывает о Яшуше Корчаке. Последняя глава книги: Жизнь в сказке. Мигель де Сервантес Сааведра. Ханс Кристиан Андесен.

Познакомившись с этой книгой, вы раскроете любимым детям замечательные сказки и обязательно привьёте привязанность и любовь к литературе. Потому что книга связывает сказки с жизнью и творчеством великих русских писателей.

Кроме этой книги в советской фантастике 60-х годов печатались ироничные рассказы и повести. В повести «После перезаписи» (1966) описано серийное внедрение в нашу жизнь андроидов-«бисов». Также известна повесть-памфлет Шарова «Остров Пирроу» (1965) и цикл рассказов о «редких рукописях» — «Редкие рукописи» (1965), «Загадка рукописи № 700» (1970). Кроме того, перу Шарова принадлежит повесть детской фантастики «Малыш Стрела — победитель океанов», впервые изданная в 1976 году.

Произведения Александра Шарова переведены на венгерский, немецкий, польский языки.

Отступление тундры, 1936

Жизнь побеждает, Советский писатель, стр.237 — 1953

Маленькие становятся большими, 1957

Друзья мои коммунары, Сб., 1957

Ручей старого бобра, 1958

Я с этой улицы, 1962

Первое сражение: повесть о вирусологах, Мол. гвардия, стр. 252 — 1963

Дети и взрослые, Сб., 1966

Януш Корчак и наши дети // «Новый мир», 1966, №10

Волшебники приходят к людям, Сб., 1974, 3-е изд. — 1985

Повесть о десяти ошибках, 1982

Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8

Экстелопедия фэнтези и научной фантастики. Шаров А.

Владимир Шаров. «Когда Шера в форме». Истории моего отца («Знамя» 2009, №10)