Пианист Лука Дебарг биография
Французский пианист Люка Дебарг стал открытием ХV Международного Конкурса имени Чайковского, состоявшегося в июне 2015 года, хотя ему была присуждена лишь IV премия.
Сразу же после этого успеха Дебарга начали приглашать выступить в лучших залах мира: Большом зале Московской консерватории, Концертном зале Мариинского театра, Большом зале Санкт-Петербургской филармонии, Зале Гаво, Театре Елисейских Полей и в Парижской филармонии, Вигмор-холле и Ройял-фестивал-холле в Лондоне, амстердамском Консертгебау, мюнхенском зале «Принцрегентстеатр», в Берлинской и Варшавской филармониях, нью-йоркском Карнеги-холле, в концертных залах Стокгольма, Сиэтла, Чикаго, Монреаля, Торонто, Мехико, Токио, Осаки, Пекина, Тайпея, Шанхая, Сеула.
Он играет с такими дирижёрами, как Валерий Гергиев, Андрей Борейко, Михаил Плетнёв, Владимир Спиваков, Ютака Садо, Туган Сохиев, Владимир Федосеев, в камерных ансамблях – с Гидоном Кремером, Жанин Янсен, Мартином Фростом.
Люка Дебарг родился в 1990 году. Его путь к исполнительскому искусству был необычен: начав заниматься музыкой в 11 лет, он вскоре переключился на занятия литературой и закончил литературный факультет парижского «Университета VII имени Дени Дидро» с дипломом бакалавра, что не помешало ему, еще будучи подростком, самостоятельно изучать фортепианный репертуар.
Однако профессионально заниматься фортепиано Люка начал только в 20-летнем возрасте. Решающую роль в этом сыграла его встреча в 2011 году с известным педагогом Реной Шерешевской, выпускницей Московской консерватории (класс профессора Льва Власенко), которая приняла его в свой класс в Высшую Парижскую музыкальную школу имени Альфреда Корто (Ecole Normale de Musique de Paris Alfred Cortot). В 2014 году Люка Дебарг стал лауреатом I премии IX Международного фортепианного конкурса в Гайаре (Франция), спустя год – лауреатом XV Конкурса имени Чайковского, где, помимо IV премии, был удостоен премии Ассоциации музыкальных критиков Москвы как «музыкант, чьё уникальное дарование, творческая свобода и красота музыкальных трактовок произвели большое впечатление на публику и критику».
В апреле 2016 года Дебарг окончил Ecole Normale с Высшим дипломом концертного исполнителя (диплом с отличием) и специальной Премией имени А. Корто, присуждаемой единогласным решением жюри. В настоящее время пианист продолжает заниматься с Реной Шерешевской в рамках Курса совершенствования исполнительского мастерства (аспирантуры) этой же Школы. Дебарг черпает вдохновение в литературе, живописи, кино, джазе, в глубоком анализе музыкального текста. В основном он играет классический репертуар, однако исполняет и произведения менее известных композиторов – таких, как Николай Рославец, Милош Магин и др.
Дебарг также сочиняет музыку: в июне 2017 года в Цесисе (Латвия) состоялась премьера его Концертино для фортепиано и струнного оркестра (в сопровождении оркестра «Кремерата Балтика»), а в сентябре в Париже в Фонде Louis Vuitton впервые прозвучало Фортепианное трио. Фирма Sony Classical выпустила три CD Люки Дебарга с записями произведений Скарлатти, Шопена, Листа и Равеля (2016), Баха, Бетховена и Метнера (2016), Шуберта и Шимановского (2017). В 2017 году пианист удостоен немецкой премии в области звукозаписи Echo Klassik. Осенью 2017 года состоялась премьера документального фильма, выпущенного компанией Bel Air (режиссер Мартан Мирабель), в котором прослежен путь пианиста с момента его успеха на Конкурсе имени Чайковского.
Люка Дебарг
Французский пианист Люка Дебарг родился в 1990 году во французской столице, но в скором времени семья перебралась в Виллер-сюр-Куден – маленькое селение, жило в котором менее полутора тысяч человек, где и прошло детство будущего пианиста. По одной из линий он имел российский корни – бабушка была дочерью русских эмигрантов.
Семья музыкальной не являлась: отец и мать были медиками. Все же у отца было немало дисков с произведениями В.А.Моцарта – именно с этим были связаны первые музыкальные впечатления Люка. Мальчик обучался в местной школе искусству игры на блокфлейте, но его интерес к музыкальным занятиям не встречал особого сочувствия со стороны родителей. Тем более, они не хотели, чтобы сын стал музыкантом-профессионалом – по их мнению, этот род занятий не мог принести сыну надежного заработка.
С одиннадцатилетнего возраста – после расторжения брака родителей – Л.Дебарг живет в Компьене. Здесь он начинает осваивать фортепианную игру. Первой его учительницей становится мадам Мюнье, которая разглядела его талант и поощряла интерес подростка к музыке. Берет он частным образом уроки и у других преподавателей. Уже тогда становится ясным, что в мальчике есть нечто особенное: по его признанию, он «слышал внутри себя музыку» и впадал в некое подобие транса, едва прикоснувшись к клавиатуре. Когда у него впервые появились деньги на карманные расходы, он попросил маму повезти его в столицу – посетить магазин, где продавались партитуры.
Решение связать свою жизнь с музыкой пришло не сразу: после окончания школы Люка учился в Парижском университете на литературном факультете, но тягу к музыке все же ощущает: на электронном пианино, которое подарил ему отец, Люка по слуху подбирает фрагменты из творений И. С. Баха и В. А. Моцарта, берет частные уроки. Через некоторое время мэрия Компьеня обращается к нему с просьбой выступить на концерте. Люка согласился – он исполнил произведения К. Сен-Санса, Ф. Листа и Ф. Шопена. Отыграв этот концерт, молодой человек всерьез задумывается о музыкальной карьере и поступает в Парижскую Высшую национальную консерваторию.
Люка Дебарг обучался у Рены Шерешевской – выпускницы Московской консерватории, которую музыкант называет своей «матерью Терезой». На вступительном экзамене юноша произвел на нее странное впечатление, показавшись «сумасшедшим человеком в своих эмоциях». Коллегам она честно призналась, что в ученики его возьмет, но что с ним делать – не знает. Что же касается Люка, то юноша не верил, что сможет поступить – настолько, что даже не отправился просматривать списки зачисленных. О том, что поступить ему удалось, он узнал от Р.Шерешевской, которая позвонила новому ученику – удивленная тем, что он не является на занятия.
Р.Шерешевская стала учитывать необычные особенности ученика. С одной стороны, его постановка рук оставляла желать лучшего, с другой – самые сложные произведения он мог играть со слуха, полностью «вливаясь» в тончайшие нюансы. Такой дар требовал особого подхода – в частности, преподавателю пришлось запретить Люка играть гаммы.
Опекая своего необычного и талантливого подопечного, наставница не только корректировала постановку его рук – она очень много с ним беседовала о литературе. Впрочем, Люка сам проявлял к литературе интерес – в противоположность многим французских сверстникам, убежденным, что Евгений Онегин – русский композитор. И хотя работать с Л.Дебаргом было нелегко и никто, кроме Р.Шерешевской, в него не верил, она была убеждена, что в его лице Бог ей послал истинный самородок, и не побоялась пообещать, что по прошествии четырех лет представит его на конкурсе им. П.И.Чайковского.
Уже в самом начале исполнение Л.Дебарга отличалось предельной образностью. Он мог – особенно при первом проигрывании произведений, выученных со слуха – допустить фальшивые ноты, но образ никогда не становился «фальшивым». Было так, в частности, с «Ночного Гаспаром» М.Равеля, в котором ему удивительно удалось передать ощущение ужаса. При каждом соприкосновении с инструментом его переполняют эмоции, которым зачастую даже сценическое выступление не дает выхода полностью – случается, что после исполнения произведений В.А.Моцарта пианист задерживается в артистической, чтобы поиграть джаз. При этом музыкант наделен природной виртуозностью.
Триумфальным стало для Люка Дебарга выступление на XV Международного конкурса им. П. И. Чайковского в 2015 году. Он завоевал IV премию – казалось бы, это не самый высокий результат, но ведь это при том, что до конкурса он ни разу не выступал с оркестром. К тому же, решение жюри далеко не всегда совпадает с мнением публики. На конкурсе им. П.И.Чайковского, конечно, не существует приза зрительских симпатий, но если бы таковой присуждался, он, несомненно, достался бы Л. Дебаргу: этот французский пианист поистине стал любимцем публики. Его концерты проходят с аншлагом, слушателей покоряет этот тонко чувствующий музыкант, концентрирующийся не на технике, а на звуке.
В репертуаре Л. Дебарга важное место занимает русская музыка – А. Н. Скрябина, Н. Метнера, С. В. Рахманинова, в особенности близок ему С. С. Прокофьев, в чьих творениях – по словам пианиста – «малейшая нота приводит в экстаз».
Люка Дебарг утверждает, что у него – в противоположность многим другим исполнителям – «нет эго», он всего лишь чувствует «потребность дарить музыку». Именно поэтому музыканта раздражает, когда поклонники преследуют его, желая получить автографы: «Это не я, это музыка производит такое впечатление!» – говорит музыкант.
«Для меня это не бизнес»: пианист Люка Дебарг о карьере в музыке и любви к России
Люка Дебарг — французский пианист с нетипичной музыкальной судьбой. Он начал заниматься музыкой только в 11 лет, самостоятельно выучив ноты, и играл до 15 лет. Потом бросил занятия на фортепиано, играл в рок-группе, учился на факультете литературы, искусств и кино в Парижском университете им. Дидро, подрабатывал в джаз-клубах – и вернулся к классической музыке только в 20 лет. Тогда Дебарг решил по-настоящему заняться своим музыкальным образованием и пришел поступать в консерваторию города Рюэй-Мальмезон под Парижем. Его заметила и приняла в свой класс известная пианистка Рена Шерешевская, профессор Парижской высшей школы музыки им. Альфреда Корто, и стала интенсивно готовить к участию в международных фортепианных конкурсах.
Четыре года спустя Дебарг приехал в Москву на Международный конкурс имени П. И. Чайковского, где 24-летний пианист, который практически не учился музыке, стал лауреатом конкурса и единственным участником, чьи выступления были отмечены специальным призом Ассоциации музыкальных критиков Москвы за «уникальное дарование, творческую свободу и красоту музыкальных трактовок».
Сейчас Дебарг — автор более 20 собственных произведений для фортепиано соло и камерного ансамбля. Звукозаписывающая компания Sony Classical выпустила пять альбомов Дебарга, а его музыкальная судьба легла в основу документального фильма «Все ради музыки» Мартана Мирабеля.
— Как вы начали заниматься музыкой? Ваши родители были, насколько известно, категорически против.
— Нет, они не были против. Они были, скажем так, ошеломлены. Они никогда не думали, что музыка так важна для меня, со стороны казалось, что это просто хобби — я ходил в школу, как все остальные, у меня были друзья, все как обычно. На самом деле для меня музыка уже в школе была самым важным в жизни. Я брал уроки в консерватории, покупал много нот, мог играть с листа и уже тогда сам писал музыку. Это был, можно сказать, мой тайный сад. Мои родители не волновались — играет и играет. Все изменилось, когда я прямым текстом сказал им, что музыка — то, чем я хочу заниматься в жизни. Это был серьезный конфликт.
Что получится из моей страсти к искусству, не было до конца понятно даже мне. Потребовалось очень много времени, чтобы свыкнуться с тем, что музыка — моя профессия. Если честно, я наконец почувствовал себя комфортно на своем месте всего лишь пару лет назад. Мне все еще надо совершенствоваться. Меньше чем за 6 лет я сыграл чуть больше трехсот концертов — и чувствую себя на сцене все лучше и лучше.
— Что позволило чувствовать себя увереннее? Плотный концертный график?
— Музыка всегда была связана с моим внутренним миром: когда я развиваюсь как личность, я развиваюсь и как музыкант. Это касается и моих первых отношений с девушкой, и того, как я вообще учился быть взрослым и независимым. Все важное в моей жизни было связано с тем, как я открывал для себя новых композиторов, с развитием моей музыкальной жизни.
У меня был период, когда я на какое-то время перестал играть классику. Многие это неправильно интерпретируют, поэтому я бы хотел об этом периоде рассказать подробнее. Когда ты заражаешься музыкальным вирусом, это уже навсегда. То, что я в определенный момент перестал упражняться на фортепиано, не означало, что я бросил музыку. И даже когда я не занимался классикой, то играл в рок-группе. Я изучал и слушал новые классические вещи. Мне было полезно отодвинуть на второй план монотонные фортепианные занятия — это позволило открыться для других музыкальных возможностей. Это были самые важные годы для моего музыкального образования.
— Теперь ваше имя на афишах собирает самые престижные залы. Для вас это успех в профессии?
— Я не хочу сравнивать себя с великими мастерами музыки прошлого, но пути тех музыкантов, которые меня интересуют, тоже не были стандартными. Они искали свою дорогу, прислушивались к собственному внутреннему голосу. Думаю, все зависит от того, что такое успех для каждого из нас. Успех для меня — быть преданным тому, во что ты веришь. Зарабатывать хорошие деньги, быть знаменитым — это всего лишь привилегии, возможность делиться тем, чем я хочу, в лучших условиях.
Я выступаю на сцене всего 5 лет, но для меня всегда главное — создавать возможности для других. Например, на свой прошлый концерт в Москве я пригласил друзей, которые не знамениты, но это одни из лучших молодых музыкантов, каких я знаю. Я помогаю и тем, кто старше, например, моему педагогу Рене Шерешевской.
Ужасно, если у людей создается впечатление, что музыкальный бизнес — это бесконечное соревнование, где каждый музыкант сам за себя. Я предпочитаю воспринимать музыкальный мир как семью. Мы все разные. Например, возьмем четверых пианистов примерно одного возраста — Даниил Трифонов, Дмитрий Маслеев, Александр Конторов и я — мы даем концерты, на которые зрителям приятно прийти, и они уже покупают билеты на следующий концерт. А ведь мы играем совершенно разное. Есть место для каждого.
— Вы могли бы писать музыку за деньги, как делали когда-то придворные композиторы? Для мероприятий на заказ, например.
— Не вижу в этом проблемы, потому что никогда не воспринимаю композиторство как работу ради денег. Если я получаю гонорар, это не значит, что в процессе сочинения я думаю, сколько получу за это произведение. Я зарабатываю концертами, но когда выхожу на сцену, я никогда не думаю о том, что в этом момент я работаю. Не воспринимаю занятия музыкой как бизнес. Благодаря музыке я обретаю баланс и свое место в обществе. Ощущение себя приходит не благодаря деньгам или статусу — на жизнь я зарабатывал и до карьеры пианиста, но тогда не чувствовал, что у меня есть место в обществе.
Если быть честным, после конкурса Чайковского я не чувствовал себя победителем. Не говорил о себе: «Да, у меня есть этот приз, я один из лучших…». Нет, я чувствовал огромную ответственность и вообще не был уверен, что смогу выдержать это испытание.
Кто-то воспринимает как испытание сам конкурс: адреналин, стресс, ожидание, кто же выиграет. Но конкурс заканчивается, вручается приз. И на самом деле испытание начинается только в этот момент. Потому что после твоего выигрыша у людей появляются ожидания. Ты для них чемпион, а чемпиону нельзя проигрывать. Каждый раз приходится доказывать, что становишься все лучше и лучше. Для меня это очень трудно, потому что это не в моей природе.
Конечно, кто-то до сих пор не считает меня профессионалом, потому что я недостаточно долго в музыке, неправильно занимался, у меня неправильная постановка рук и странная поза. Это очень смешно, видимо, эти люди просто никогда не видели, как играют Горовец или Трифонов, у которых свои способы игры. Я считаю, что играю на фортепиано довольно спокойно, рассудительно. Но некоторых людей все равно это раздражает.
— Я читала интервью вашего педагога Рены Шерешевской, и она сказала: «Он даже не позвонил мне! Он не поверил, что я буду учить его. Я ждала его звонка».
— Да, это правда. Так и было. Я тогда учился в университете, и мне стало скучно, потому что были бесконечные студенческие протесты, занятия отменялись. Я ведь изначально поступил на специальный курс, где было всего 30 человек, и мы учились в настоящих классах, а не в огромных аудиториях, где приходится напрягаться, чтобы услышать преподавателя. Это было очень увлекательно. Но потом в университете провели реформы, мы приходили на поточные лекции в амфитеатр, я терялся во всем этом. Поэтому начал учиться сам, перестал ходить на занятия. Я не знал, чем буду заниматься дальше, зарабатывал на жизнь мелкими подработками и не мог найти выхода.
Сейчас во Франции люди в основном боятся Россию. Они думают, что здесь диктатура, что это страшная страна, что русские люди очень консервативны
К профессиональным занятиям меня подтолкнули преподаватели, которые слышали, как я играю на двухсотлетии Листа: «Вам нужно поступить в консерваторию и вернуться к занятиям на фортепиано, потому что у вас большой талант». Я тогда тяжело переживал расставание с девушкой и подумал, почему бы снова не заняться классической музыкой?
Я играл в рок-группе, но мы мало практиковались и мало что умели. Мне было необходимо сконцентрироваться на чем-то, чтобы не потерять себя. Так музыка снова стала центром моей жизни. В конце концов я пришел сдавать экзамены в консерваторию города Рюэй-Мальмезон, рядом с Парижем, и прежде я слышал об имени Рены Шерешевской, она там преподавала. В жюри было трое, и остальные, кто был смелее, сказали: «Кто это? Ему 21 год, это невозможно, он не знает, как играть на фортепиано». Но Рена заинтересовалась мной, она почувствовала какую-то энергию и пригласила меня в свой класс.
Но это правда, я даже не пришел посмотреть результаты экзаменов. Я не думал, что меня возьмут, я вернулся к своей парижской богеме. Я не ожидал многого от профессиональной жизни музыканта. Рена была первой, кто сказал мне: «Если ты будешь работать, если будешь слушать мои советы, это может стать твоей основной работой».
— Это объясняет вашу манеру поведения на сцене. После окончания концерта вы выходите к публике, чтобы коротко поблагодарить — и все. Это отличает вас от других музыкантов, которые выходят после концерта, чтобы пообщаться с публикой.
— Да, я думаю, что многим людям интересно, что я делаю как пианист, но им не интересно, кто я во все остальное время. И я не хочу навязывать другим этого человека. Есть много артистов (а сейчас еще больше, благодаря соцсетям), которые хотят, чтобы их аудитория участвовала во всем, что они делают: идут гулять – постят картинки в инстаграм, играют с собакой – выкладывают видео. Я — нет. Для меня это разные вещи. Говорить должна музыка, я не хочу вмешиваться в это. Я очень уважаю людей, которые приходят в зал не ради меня, а ради музыки.
— Знаю, что вы интересуетесь русским искусством: ездили, например, в Сергиев Посад, чтобы увидеть иконы Андрея Рублева.Что вас привлекает в русской культуре?
— Это у меня в крови. Мое первое сильное впечатление от литературы — «Преступление и наказание» Достоевского. Я прочитал его, когда мне было 17, это было потрясение. Это случилось еще до того, как я узнал о русских композиторах: таких, как Скрябин, Рахманинов, Прокофьев, Чайковский. Достоевский стал очень важным этапом в моем развитии.
Меня очень трогает русская культура. Я не так хорошо ее знаю, но она меня привлекает. Я прочитал всего Достоевского, под его влиянием слушал и играл все больше фантастических русских композиторов. И я чувствовал себя во всем этом очень одиноким, потому что мне не с кем было поделиться. Сейчас во Франции люди в основном боятся Россию. Они думают, что здесь диктатура, что это страшная страна, что русские люди очень консервативны. Мы, французы, — жертвы промывания мозгов относительно того, что весь восток — это что-то опасное. Мы почему-то абсолютно нормально относимся ко всему, что происходит в Штатах и настороженно ко всему, что происходит здесь.
Для меня это странно, потому что я всегда хорошо относился к славянским и восточным народам, у меня никогда не было проблем с этим. Многих людей привлекает Япония, например. Но они забывают, что рядом с нами огромная Россия. Россия разделяет Европу и Азию, и это очень хороший мост между Европой и Азией, и это прекрасная и очень разнообразная страна.
— Когда вы впервые приехали в Россию?
— Меня позвала Рена. Она уважаемый преподаватель в Институте Ипполитова-Иванова в Москве, и она пригласила своих учеников приехать сюда в мае 2012 года, на три дня. Я на всю жизнь запомнил эти дни. Когда я возвращался во Францию, во время пересадки во Франкфурте я плакал. Потому что это был такой глубокий опыт – открывать для себя Москву. Незабываемо.
И так до сих пор. Когда я прилетаю в Шереметьево, происходит магия. Я чувствую себя здесь почти как дома. Так было и до конкурса Чайковского, и после, и всегда. Мне очень хорошо в России, я не чувствую дискомфорта, даже несмотря на то, что не очень хорошо знаю русский. Я многое понимаю и могу немного разговаривать, мне здесь очень комфортно. Еще более трогательно, что мою русскую аудиторию трогает то, что я делаю. Это невероятно. Я чувствую особую расположенность к русской аудитории, а она — ко мне, и это как история любви.
— Публика интересно реагирует на вашу игру — вы ее гипнотизируете, как будто вы не пианист, а заклинатель змей.