Мосенкис Юзеф Матвеевич Омск биография

События

К 80летию Юзефа МОСЕНКИСА. Большой путь в профессию

К 80летию Юзефа МОСЕНКИСА

Большой путь в профессию

19 мая исполняется 80 лет председателю правления СРО «СПАС» Юзефу Мосенкису. Мы встретились с юбиляром, чтобы вместе вспомнить о его пути в профессию и обсудить современные проблемы отрасли.

Юзеф Матвеевич, ваше детство пришлось на тяжелейшие военные и послевоенные годы. Какие события тех лет остались в памяти навсегда?

Когда началась война, мне было три года, но несколько картин того времени до сих пор стоят перед глазами. Я родился на Украине, в маленьком городе Хмельник. Дом, в котором мы жили, находился в пойме реки, и однажды, выйдя на улицу, я увидел, что весь этот участок усеян красноармейцами с деревянными винтовками. Их там готовили к предстоящим военным действиям.

Второе воспоминание – сам момент эвакуации. Была теплая июльская ночь, на железнодорожной станции – крики и плач детей, женщин. На путях стоял паровоз с однимединственным вагоном, предназначенным для раненных солдат. Жители рвались уехать, зная, что завтра в город должны войти немцы. Но в спасительный вагон пропускали только женщин с тремя и более детьми. С двумя уже не брали. Мне повезло – нас оказалось трое у мамы, и мы смогли уехать, избежав верной смерти: уже на другой день в город вошли немецкие части, и многие люди были истреблены. Помню еще такой случай, уже во время эвакуации в Узбекистане: мне, трехлетнему, вместо подушки положили под голову небольшой мешочек с сухарями, а когда проснулся, хлеба не было – украли! Это было большое горе.

Но все же вам посчастливилось уцелеть в той страшной войне, а потом началась мирная жизнь, и вскоре встал вопрос о выборе профессии. Определились сразу?

После войны мы вернулись в Винницкую область, но спустя несколько лет уехали в Читу. Там я учился в начальной художественной школе. Рисовать любил, поэтому планировал поступать в Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина или МАРХИ в Москве. В итоге (уже не помню почему) прошел конкурсный отбор в Военное Иркутское авиатехническое училище. Но отца отговорили выпускники этого училища отдавать меня туда, и, пока я был на стрелковых соревнованиях во Львове, он отправил мои документы в Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта на факультет промышленного и гражданского строительства. Так и начался мой путь в профессию.

После института вы вернулись в Читу, где жили родители, а спустя 15 лет переехали в Омск. Никогда не жалели, что связали свою судьбу с Прииртышьем?

Нет, я полюбил Омск. И, кстати, мое первое знакомство с ним состоялось еще во время войны. После того, как мы прожили около года в эвакуации в Узбекистане, отец попал в трудовую армию и был направлен строить танковый завод в Омске, куда перевез семью. Нас поселили в бараке в районе улицы Котельникова, где мы жили в 1943–1944 годах, пока Украину не освободили от оккупантов. В 1977 году, вновь приехав в Омск, я пытался найти то место, но не смог. Но коечто из Омска военных лет помню. Например, больницу в Ленинском округе, где я лежал, заболев скарлатиной, –
ее здание сохранилось до сих пор. А еще помню крупное наводнение, когда на полу в нашей хибаре стоял 10сантиметровый слой воды…

На омский период пришелся очередной этап вашей карьеры в «Желдорпроекте». А случались ситуации, когда были близки к тому, чтобы уйти из профессии?

Нет, никогда таких мыслей не было. Тем более что моя специализация – промышленное и гражданское строительство, это наиболее универсальное направление. Сейчас, я считаю, инженеровстроителей готовят хуже, а в те времена специалист данного профиля мог спокойно работать в самых разных сферах, связанных со строительством, проектированием, инженерным обеспечением зданий, ЖКХ. Другое дело, что из тех, кто получил диплом, настоящих инженеров не более 2–3%. А подавляющее большинство попадают в институт по самым разным причинам, в том числе случайным образом, из чувства стадности. И многие понятия не имеют, что представляет собой эта профессия. Сегодня в России более половины выпускников вузов работают не по специальности.

Но если всетаки говорить о тех, кто пришел в профессию осознанно… Вам наверняка часто приходится сталкиваться с молодежью. Инженерыстроители сегодня и 50 лет назад – чем отличаются?

Конечно, нынешнее поколение растет в совершенно другой информационной среде, многое делается с помощью компьютерных технологий. Однако нельзя забывать, что сложнейшие сооружения советского времени, такие как Останкинская телебашня, проектировались «вручную». Сегодня массовая компьютеризация создала опасную иллюзию, что блестящее владение программами может заменить опыт, который ушел на второй план.

Раньше главным специалистом, главным инженером проекта становились не менее чем через 10–15 лет работы. Сегодня в России в проектных организациях более половины главных инженеров проекта имеют трудовой стаж менее 5 лет.

 Может, просто не хватает опытных специалистов?

Скорее всего, проблема в нашем законодательстве, которое в строительной сфере носит разрушительный характер. Ведь только представьте: до 2017 года в Национальном объединении изыскателей и проектировщиков России значилось более 62 тысяч юрлиц, к концу минувшего года в связи с кризисом их число уменьшилось примерно на 18 тысяч, но тем не менее количество проектных организаций в стране огромное, гораздо большее, чем было в Советском Союзе! И в каждой такой организации должен быть руководитель, главный инженер. А стажа работы в 3 года уже достаточно для принятия фирмы в СРО. Почему такие законы? Потому что, к сожалению, наибольшую долю законодательных актов готовят юристы, экономисты – люди, не имеющие опыта в нашей профессии. И они не прогнозируют последствия таких решений. А в итоге мы получаем тотальное падение качества по всем направлениям. И эта тенденция продолжается.

 Получается, что саморегулирование в проектировании не справилось со своими задачами?

Да, я считаю, что основные цели саморегулирования с точки зрения качества и безопасности возведения объектов капитального строительства не достигнуты. Потому что подход изначально ошибочный. За рубежом такие институты основаны на объединении физических лиц, а в России – юридических. У них беспощадная ответственность лежит на самих компаниях. Если в США, например, при экспертизе проектной документации обнаружатся грубые ошибки, то ставится вопрос об отзыве лицензии у этой фирмы, фактически – о прекращении ее существования. У нас же подают проект, зная, что в худшем случае его вернут на доработку с замечаниями. А что потом, если произойдет обрушение здания изза неправильного проекта? Если никого не убило, то проектировщика ожидает выговор либо понижение в должности, что не мешает ему устроиться на другую работу. А кто возместит миллионный ущерб? Никто. Никакой имущественной ответственности как физическое лицо проектировщик не несет. И инструмент страхования, как на Западе, у нас не развит.

Зачастую некачественный проект – это не только легкомыслие исполнителей, но и скупость заказчиков, которые стремятся максимально сэкономить на разработке проектной документации.

Да, элементарная жадность – это первопричина всего. Сегодня в России сложилась ситуация, при которой стоимость проектных работ может быть в 3–5 раз ниже, чем реальные затраты на проектирование. Заказчики стремятся сэкономить, рискуя в результате получить некачественный продукт, который потом на этапе строительства приведет к миллионным убыткам.

 Закон о госзакупках тоже не способствует повышению качества проектирования…

Это я вообще комментировать не хочу. В европейских странах, где действует аналогичный закон, запрещено снижение первоначальной стоимости проекта более чем на 3–5%. А у нас подрядчики могут падать в цене не только на десятки процентов, но и в разы. В Госдуме уже несколько лет лежит проект закона, где на первом месте среди критериев отбора подрядных организаций стоит не цена, как сейчас, а опыт работы, квалификация и репутация исполнителя. Но принимать документ пока не торопятся.

Юзеф Матвеевич, в завершение нашего разговора хочу вернуться к вашему юбилею. Вы когданибудь представляли себе свое 80летие?

Конечно, нет. В молодости думал, что в таком возрасте уже нечего ждать от жизни. Но с годами мы становимся мудрее и переоцениваем многие вещи. Я, например, всегда старался очень благожелательно относиться к людям – в любых, самых неприятных ситуациях. Не держать зла, не вредить в ответ. И убедился, что рано или поздно добро к тебе возвращается.

«Союз строителей Омской области» региональное объединение работодателей

Временно исполняющий обязанности президента

ЮЗЕФ МОРТКОВИЧ МОСЕНКИС

Юзеф Морткович Мосенкис родился 19 мая 1938 года в городе Хмельник Винницкой области. В 1961 году окончил факультет промышленного и гражданского строительства Новосибирского института инженеров железнодорожного транспорта, позже — заочную аспирантуру Хабаровского института железнодорожного транспорта.

Трудовую деятельность начинал как инженер проектной конторы «Дорпроект» Забайкальской железной дороги» в городе Чита.

Далее до 1977 года работал начальником отдела, главным инженером, директором Читинского филиала института «Желдорпроект» Сибири и Дальнего Востока.

С 1977 года — директор Омского отделения проектно-изыскательского института «Желдорпроект Сибири и Дальнего Востока», с 1993 года по 2008-й — директор проектно-изыскательского института «Омскжелдорпроект – филиала ОАО «Росжелдорпроект».

С ноября 2009 года — председатель правления саморегулируемой организации Ассоциация «Межрегиональный союз проектировщиков и архитекторов Сибири» (СРО СПАС). Параллельно с апреля 2013 года – директор ООО «Сибирский региональный экспертный центр «СибРегионЭксперт».

Кандидат технических наук. Почетный железнодорожник, Заслуженный строитель России.