Иеромонах Роман Кропотов биография Фото

Не убей

Но что делать, если отъятие жизни не считается убийством, например — в случае аборта? В этом случае нужно послушаться голоса Церкви и своей совести, которая никогда не обманет. Эту истину подтверждает история, которая может произойти с любым, кто выбирает опасный путь убийства.

Марина летела домой, как на крыльях счастливая не столько от успешно сданных экзаменов, сколько от ожидания встречи со своим маленьким ангелочком, по которому она уже скучала.

– Где тут наша Кирочка? – сказала она нарочито громко, чтобы дать понять, что она вернулась.

Из комнаты вышла женщина с ребенком на руках. Младенец был чистеньким и ухоженым, в руках у него была его любимая лягушка-погремушка. Увидев маму, Кира заулыбалась и принялась возбужденно взмахивать своими ручонками.

– Иди ко мне моя лапуля, – Марина нежно приняла ее на руки, – Какие мы сегодня красивые, умытые, причесанные, – на каждое слово мать целовала дочь в щеку, – а как мы вкусно пахнем! И все это благодаря доброй тете Любе. – Марина посмотрела на женщину, которая все это время стояла рядом и с умилением наблюдала за радостной мамочкой и не менее радостной дочкой.

– Как все прошло сегодня? – Марина обратилась к женщине.

– Сегодня все хорошо. Уже успели два раза поесть и один раз описаться. А в целом просто – Божий одуванчик.

– Любовь Сергеевна, хоть вы это слышите не первый раз, но я не устану повторять, что бесконечно вам благодарна. Если бы не вы, со своим своевременным словом поддержки, а теперь еще с этой помощью, то не знаю, что бы сейчас было.

– Все хорошо, Мариночка, главное знай, что ты поступила правильно. Это главное. А со всем остальным мы сообща как-нибудь справимся.

Марина подняла на руках дочь и посмотрела ей в глаза. Сколько в этих глазах было любви и доверия, любопытства и понимания. Боже правый, и разве можно убить это создание!? Слава Богу, что на земле есть такие добрые люди, как Любовь Сергеевна, которым не безразличны чужие проблемы.

А познакомилась Марина с Любовью Сергеевной при не совсем обычных обстоятельствах.

Она тогда училась в одном из университетов Тульской области, где и проживала со своей немногочисленной семьей. Это была самая обычная девушка со всеми свойственными ее возрасту интересами и предпочтениями. Она была далека от Церкви, хотя от своей бабушки не раз слышала какие-то истории и наставления духовного характера. Но особо вдаваться в них она не хотела. К тому же, бурный поток насыщенной молодежной жизни и не давал этого сделать.

Однажды она в числе прочих была приглашена на вечеринку по случаю чьего-то дня рождения. Она даже толком и не знала виновника торжества, но отказываться не стала, так как отдохнуть на халяву была совсем не против.

Это была обычная вечеринка со всеми свойственными этому мероприятию составляющими. Было много народу, спиртного и еще больше шума. Марина поначалу держалась своих знакомых, но когда уровень алкоголя в ее крови превысил допустимую норму, то стало уже все равно с кем пить и смеяться.

Что бывает после такого бесконтрольного «веселья» угадать не трудно. Да, это было болезненное похмелье на совершенно незнакомой квартире, среди совершенно незнакомых людей. Проснувшись, она увидела, что лежит среди обнаженных и полуобнаженных девушек и ребят, которые крепко спали в самых причудливых позах. Пробравшись по их телам, она с трудом нашла ванную комнату, так как незнакомая квартира представляла из себя настоящий лабиринт. Облокотившись на умывальник, она долго смотрела в зеркале на свое сонное отражение и пыталась хоть что-то вспомнить. Умывшись и так ничего и не вспомнив, она оделась и ушла из злосчастной квартиры. Оказавшись на улице, она к своему удивлению поняла, что находится совсем в другом городе, так что путь домой занял с пересадками около двух часов.

После этого жизнь пошла своим чередом. Но примерно через 2-3 недели Марина почувствовала некоторые изменения в своем состоянии, о которых иногда слышала от своих знакомых. Уже неделю спустя после вечеринки она пыталась себе как-то объяснить преждевременные кровотечения и недомогания. Но погрешив на особенности своего организма и какие-то сбои она не придала этому серьезного значения. Однако, когда через три недели ее стошнило прямо на улице, Марина всерьез заволновалась. Не без внутреннего содрогания она пошла покупать тест. Но как она ни старалась подготовить себя к худшему, все-таки впала в ступор, когда тест оказался положительным.

Пережив первоначальное шоковое состояние, она стала думать, что ей делать. Описав некоторым своим самым приближенным подругам свою «залетную» ситуацию, она услышала единогласно – аборт, хотя это и было в разных вариациях и с разной мотивировкой.

Хотя что-то и говорило ей о том, что этого делать нельзя, но четких причин для отказа от своего решения она не видела. Поэтому через несколько дней собравшись с силами, она пошла в больницу.

Узнав, что аборты делают почти там же, где рожают, Марина направилась к родильному отделению. Пройдя вестибюль, она вызвала лифт. Рядом с лифтом была доска объявлений. Марина подошла и быстренько пробежала глазами по аккуратно наклеенным разноцветным листкам. Внезапно ее взгляд остановился на яркой вывеске, на которой крупными буквами было написано – Мама, не убивай меня, я люблю тебя! Рядом с текстом был изображен младенец с большими и заплаканными глазами. Он смотрел с вывески и буквально молил о милости. Эта коротенькая фраза погрузила Марину в глубокие размышления. Она задумалась и долго смотрела в большие и красивые детские глаза. В своих размышлениях она не заметила, как подъехал лифт и открылись двери. Услышав шум открывающихся дверей, она бросилась к лифту и чуть не налетела на молодую пару, выходившую из лифта. Женщина бережно держала плотно укутанного новорожденного младенца. Марина остановилась прямо перед его маленьким красненьким личиком. Он открыл свои голубые глазки и посмотрел на нее. Во рту у него была соска и он несколько раз чмокнул ею.

– Разрешите, – обратился мужчина к застывшей Марине.

Она удивленно посмотрела на него.

– Да, конечно. Простите.

Она отошла в сторону и проводила взглядом молодую пару до дверей.

Войдя в лифт, она нажала на кнопку и облокотившись спиной на поручи вдруг увидела на противоположной стене аналогичную фотографию младенца с теми же словами. Подойдя ближе Марине вдруг захотелось вслух прочесть эту надпись.

– Мама, не убивай меня, я тебя люблю, – неспеша прочла она.

Господи, правильно ли я поступаю? Почему тут сказано про убийство? Вдруг она вспомнила, что прерывание беременности считается грехом и приравнивается к убийству. Но ведь это неполноценный человек, – протестовала какая-то ее часть. Он и на человека-то не похож, так, кусок плоти. Да дело вовсе и не в этом. Я ведь даже и отца-то его не знаю. Что я ребенку скажу – прости, я была слишком пьяная, чтобы запомнить твоего отца? Так что ли?

Но спокойнее от этих размышлений не стало. Напротив, все показалось только еще сложнее и запутаннее. Марина провела на фотографии пальцами по пухлым щечкам и маленьким плечикам. И тут она подумала – А он-то в чем виноват? Ведь ни в чем не виноват, если мать его такая дура.

Остановка лифта прервала ее размышления. Она вышла в коридор и по указателям определила направление. Идя по коридорам, Марина продолжала свои размышления. Мысли путались, а больничная обстановка действовала пугающе.

Еще не дойдя до нужного отделения, Марина услышала чей-то громкий голос. Чем ближе она подходила, тем отчетливей он становился. Голос был определенно женским, но о чем шла речь разобрать было нельзя. Наконец, свернув за угол, Марина увидела женщину. С двух сторон у нее висело по плакату. Спереди на плакате фотография ребенка со словами: «Не убивай! Он тоже хочет жить». На другом плакате, который висел на спине, была жуткая фотография абортированных детей, вернее, того, что от них осталось с надписью: «Эта кровь на ваших руках». Марина застыла в недоумении. Женщина стояла перед открытой дверью в палату и говорила: «Вы не сможете с этим жить. Сейчас вы думаете, что сделаете это и все забудется. Но нет, ничего не забывается, а тем более убийство беззащитного младенца. Вы будете помнить все до подробностей, каждую деталь. Вы не сможете с этим жить. Если вы когда-нибудь еще сможете родить, как вы будете смотреть в глаза своим детям? Это вечное чувство стыда и вины сведет вас с ума, как сводило оно и меня. Я говорю вам, как уже пережившая все это, как прошедшая через весь этот кошмар. Не повторяйте моей ошибки! Из-за этого я уже не могу больше родить. Неужели вам этого хочется?»

Чем больше Марина слушала, тем больше приходила в ужас. Женщина, казалось, говорила действительно со знанием дела, так как ее слова были убедительны и внушали доверие. Постояв какое-то время на одном месте, Марина медленно приблизилась к той женщине и заглянула в палату. Внутри она увидела восемь коек, на которых расположились восемь женщин. Некоторые из них лежали, другие сидели на кроватях с опущенными глазами. Марина увидела, что одна из них плачет и периодически вытирает слезы платком. Почти у всех в глазах можно было прочесть одинаковое чувство вины. Но никто, по-видимому, не собирался уходить. Наконец, самая старшая из них, было видно, что она уже не первый раз тут, не выдержала и сказала: «Ну хватит уже! Оставь нас в покое! Ты ничего не знаешь про нас. Хватит молодых смущать. Они сами имеют право на выбор». «Нет, – возразила женщина, – они могут распоряжаться только своим телом, но тело младенца уже не часть их тела и они не могут принимать такие решения. Хотите вырвать зуб или удалить аппендицит – пожалуйста. Но новая жизнь, которая в вас развивается, это не аппендицит, это не ваше тело. Ведь ты не будешь иметь покоя, – вдруг обратилась женщина с плакатами к той, которая сидела и плакала, – они тебе все здоровье искалечат, ты больше никогда не сможешь родить. Ты это понимаешь?»

– Я понимаю, но не могу сейчас рожать, – ответила девушка с платком и заплакала еще сильнее, – я не могу, понимаете, не могу, – повторяла она вытирая слезы.

– Смотрите что вы наделали, уже до истерики человека довели, – вмешалась взрослая женщина. – Оставьте нас в покое!

– А ты что тут забыла? Тоже пришла ребенка убивать? – внезапно обратилась женщина к Марине.

Она на секунду растерялась от неожиданности и испуганно посмотрела женщине в глаза.

– Я… не-е-т, – заикаясь протянула Марина, – я… просто услышала шум.

– Даже не смей заходить в эту комнату, слышишь? Не навлекай на себя добровольно проклятия!

Марина едва заметно кивнула и сделала несколько шагов назад. Она уже точно поняла для себя, что не решится на аборт, по крайней мере, сегодня. Развернувшись, она направилась к лифту. Уходя, она услышала за спиной слова той женщины: «Побойтесь Бога! Вы же будущие матери. Как вы будете своим детям в глаза смотреть? Какой пример вы являете для них? На какое будущее вы их обрекаете? Вы хоть думали об этом?»

– Оставь нас в покое, – раздалось ей в ответ, – сейчас старшую сестру позовем.

Марина свернула за угол и перестала разбирать слова. В лифте она долго смотрела в глаза младенца на фотографии, а шум работающего двигателя, казалось, проговаривал слова: «Не убивай, не убивай, не убивай».

Выйдя из больницы, Марина остановилась. «И что дальше?, – задумалась она. – Я что, передумала что ли? Что значит передумала, рожать что ли собралась? Но я не готова быть матерью! – протестовала сама с собой Марина. А как же учеба? Что, все вот так бросить и зарыться в пеленки? А о чем ты раньше думала? Хотя, вон одна, я слышала, родила, а потом спокойно доучивалась. А родители, что я им скажу, что муж передумал и сбежал что ли?

Марина ходила взад и вперед теряясь в раздумьях. Спустившись по лестнице, она села на скамейку и продолжала терзаться сомнениями и вопросами без ответов.

Через несколько минут неподалеку остановилась машина неотложки и оттуда под руки вывели беременную женщину. Муж осторожно поддерживал ее справа и что-то говорил. Было видно, что ребенок уже просился на свободу, отчего все они очень спешили и скоро скрылись за дверями.

Прошло какое-то время. Марина сидела на лавочке и наблюдала за людьми. Вдруг она увидела, что из больницы вышла та самая женщина, которую она только что видела на этаже. Ее плакаты были аккуратно сложены и замотаны в ткань. Выйдя из больницы, она перекрестилась и неспешно направилась вдоль здания. Марина провожала ее взглядом и еле сдерживала себя, чтобы не догнать ее. Но вдруг у нее возник вопрос, который легко решил исход ее внутренней борьбы.

Она вскочила и побежала за той женщиной.

– Простите, вы не очень спешите, – Марина виновато посмотрела ей в глаза.

Женщина бросила на нее короткий взгляд и по-видимому узнала.

– Нет. Все, что могла, я сегодня сделала.

– Судя по всему, вы не первый раз приходите сюда.

– Да, не первый раз и уже не первый год.

– Вот это да! – удивилась Марина, – вы серьезно?

– А по-твоему все это похоже на шутку? Нет, дорогая моя, это далеко не шутки. Я дала обещание, что спасу от смерти хотя бы одного младенца в неделю. К сожалению, это не всегда получается. Сегодня был последний день в этой неделе и, похоже, в этот раз опять ничего не получилось.

– Обещание, – удивилась Марина, – и кому же?

– Это длинная и печальная история, которая заставила меня пересмотреть всё моё отношение к жизни. И теперь я расплачиваюсь за свои непоправимые грехи.

– А что врачи, неужто ничего не говорят против ваших выступлений?

– Говорят. Обычно гоняют. Просто сегодня нет старшей, которая меня терпеть не может.

Какое-то время они шли молча. Наконец Марина сказала:

– Вообще-то, я думаю, что не все так безнадежно и, возможно, у вас сегодня что-то получилось.

Женщина остановилась и удивленно посмотрела на нее.

– Ты о чем это говоришь?

– Я говорю про себя, – Марина смущенно отвела взгляд.

– Так ты все-таки за этим приходила?

– Вообще-то да, – сказала Марина неуверенно, – но я до сих пор не знаю что мне делать? Все, что вы там говорили, это правда?

– Да, девочка моя, это правда и даже неполная правда. Если хочешь, я расскажу тебе всю правду об этом страшном грехе.

Марина согласилась и они поехали в гости к этой женщине, которую звали – Любовь.

Зайдя к ней в квартиру, Марина огляделась. Первое, что она почувствовала, это приятный запах ладана, который заполнил собой всю квартиру. Сразу бросалось в глаза большое количество икон в зале. Перед ними стоял маленький аналойчик, надо полагать, для коленопреклоненных молитв и горело несколько лампад. Марина остановилась около стенки и стала читать по корешкам наименования книг: Жития святых, Страшный суд Божий, Видение блаженной Феодоры. На аналое висела пара четок. Марина взяла одни из них в руку. Они оказались сильно истертыми. Было видно, что эти четки не висят пустым грузом и постоянно при деле.

– Пойдем на кухню, – Любовь Сергеевна стояла в дверном проеме и наблюдала за своей гостьей.

– Как у вас тут…, – Марина пыталась подобрать подходящее слово, но никак не находила его. – Как у вас тут…

– Благодатно? – предложила Любовь.

– Да, – Марина посмотрела на нее, – точно! Благодатно.

Какое странное слово, – подумала она, – Я давно его не слышала. Как точно оно выражает настроение.

Они прошли на кухню. На столе стоял чай, варенье, конфеты и еще кое что к чаю. Марина плюхнулась на угловой диванчик и уже взялась было за чайник, как вдруг увидела, что хозяйка стоит и терпеливо ее ждет.

– Давай помолимся, – предложила она.

– Да, конечно, простите. – Марина почувствовала себя неловко и встала.

Люба прочитала “Отче наш” и перекрестила трапезу. На Марину все это произвело глубокое впечатление, если учесть еще то, что она этого вообще никогда не видела.

– Это молитва перед едой, – пояснила Люба, когда они уселись, – она очень важна, так как через молитву Господь ниспосылает Свое благословение и освящает пищу. А это тем более важно для будущей матери, которой надо думать не только о себе, но и о своем ребенке.

Марина молча кивнула.

Какое-то время они пили чай в тишине и никто не знал с чего начать. Наконец Марина спросила:

– Расскажите, для чего вы ходите в больницу. Честно говоря, в наше время, когда повсюду кричат о разных свободах граждан, вы пытаетесь повлиять на их добровольный выбор.

– Выбор, может быть, и добровольный, но неправильный, – Люба посмотрела Марине в лицо. – К тому же, это не их право решать участь детей. Хотят выражать свободу выбора, пусть это делают со своим телом и со своей жизнью. А жизнь ребенка, который уже не является частью их тела, это уже, простите, не их право. Это я о свободе выбора. Раз ребенок зачался, он должен родиться. Знаешь старца Паисия Святогорца?

Марина отрицательно покачала головой.

– Он говорил, что аборты – это великий грех, это убийство. Нужно иметь абсолютное доверие к Промыслу Божию и не планировать детей самостоятельно, ибо детей дает Бог. И Он один знает, сколько детей дать и когда, – Он один, и никто другой. Старец также говорил, что Бог видит и душевное состояние, и экономическое положение людей, видит и многое другое, чего мы не видим и не знаем. И Господь Сам может позаботиться и об экономическом укреплении семьи, и обо всем другом.

Люба замолчала и некоторое время пила чай молча.

– Я тоже всего этого не знала до поры до времени, пока, как говорится, гром не грянул.

Я тогда хоть и говорила, что верю в Бога, но на самом деле не знала Его. Жила и выживала как все. А еще я очень хотела семью, но не находила достойного кандидата. У меня к ним были специальные требования, как говорится, чтобы не пил, не курил и цветы всегда дарил. Наконец, я остановилась вниманием на одном мужчине. Он мне понравился и внешне, и внутренне – был добрым, сдержанным, элегантным таким. Он был верующим. Это я узнала почти сразу, но мне не навязывал своей веры и мне это нравилось.

Какое-то время мы с ним встречались, вместе проводили время, одним словом – дружили. Он всегда вел себя тактично и было видно, что я ему стала небезразлична.

Но, наверно, дьявол позавидовал нашему счастью и враз уничтожил наши отношения. Не зря апостол Павел говорит: «Не упивайтесь вином, потому что оно приводит к блуду» (Еф.5:18). Так и случилось.

При этих ее словах Марина опустила глаза и невольно вспомнила чужую квартиру, на которой очнулась на утро после пьянки.

– Однажды у нас было что-то вроде, как сейчас говорят, корпоратива. Было спиртное и много мужчин-ухажеров. Был у нас там один, который никогда не упускал случая продемонстрировать мне свои симпатии. Короче говоря, если не вдаваться в подробности, я оказалась у него на квартире со всеми вытекающими. На следующее утро я была вне себя от ярости. Но махать кулаками было уже поздно. Через какое-то время беременность стала заявлять о себе: появились задержки, головокружения и все прочее.

Я тогда не знала что делать. У меня только наладились отношения с тем замечательным человеком, а теперь я ему скажу, что беременна? Это было сильное искушение, с которым я не справилась. И я решилась на худшее – на убийство. В принципе, я была готова сохранить ребенка, но это было до того, как я сходила в больницу. Я даже и помыслить себе не могла какой беспредел там творится. Первое, что я услышала, когда пришла на консультацию, это был вопрос: “Кесарево было?” “Нет, – говорю, – я первый раз”. “Ладно, – говорит, – тогда на УЗИ”. Та женщина явно была чем-то недовольна. Я говорю: “Может анализы какие-нибудь сдать?” “Нет, – говорит, – ничего не надо”. Я тогда не понимала еще, что это обследование чистая формальность, так как вердикт у них уже был готов. Если бы у меня было кесарево, меня бы сразу отправили на прерывание.

Смотри как “красиво” назвали – искусственное прерывание беременности. Как качественно спрятали грех за современным прогрессивным наименованием, а что это по сути убийство живого существа никто и не догадается.

Ладно, пошла на ультразвуковое. УЗИ тогда уже во всю практиковали, хотя еще было не во всех больницах. В тот день я на него не попала, так как было много желающих. Но я заметила, что тех, которых на него посылали, потом всех поголовно отправляли на “чистку”. Мне было сказано прийти после выходных, а на это время от кровотечения дали только какие-то витамины.

Когда в следующий раз была в той больнице для обследования, то нагляделась просто ужасного обращения с женщинами. Их возили на каталках, как уже мертвых и скидывали с тележек, как бездушные бревна. Никто за ними не ухаживал, все нужно было делать самим и даже постельное белье не меняли – нужно было приносить свое. А однажды в одной части корпуса затеяли то ли ремонт, то ли покраску и привели оттуда еще 20 женщин, которых разместили тут же, в одной из палат. Некоторым повезло и им выдали кровати, которые установили прямо в коридоре, а тем, которым не повезло, пришлось спать по очереди. Хоть это и не долго продолжалось, но было просто ужасно смотреть, как молодая женщина с окровавленной тряпкой между ног дремлет на тумбочке.

Помню, как одна женщина со слезами на глазах умоляла врача оставить ей ребенка. Но та категорически запрещала и говорила, что все равно будет выкидыш, что плод мертвый. “Ну как же мертвый, – спрашивала она сквозь плачь, – он же шевелится! Я же чувствую!”. Но ее и слушать не хотели. Чуть ли не силком уволокли в “разделочную”, как это некоторые называли. Вообще аборты на поздних стадиях там были не редкостью. Хотя, как правило, до этого старались не доводить. Но большинство из тех, кто попадал туда, были обречены.

Когда мне наконец удалось обследоваться, я услышала то, что слышали там сотни других до меня – замерзшая беременность. Сердце не бьется. Повезло тебе, – сказала мне какая-то сестра, – долго мучиться сомнениями не пришлось. Давай на чистку.

Я только потом узнала, что на четвертую неделю и сердца как такового нет. Но у моего зародыша каким-то образом было обнаружено отсутствие сердцебиения.

Но мне тогда было все равно. Я внутренне была готова к такому решению, а может быть и желала его из-за своей, как мне казалось, сложной ситуации.

Когда я ехала в лифте, со мной перевозили какую-то женщину на каталке. Вдруг она взяла меня за руку и сказала глядя мне прямо в глаза: “Не убивай его”. Я посмотрела на нее и только лишь моргала от удивления. Я и понятия не имела о чем это она говорит, и потому подумала, что она бредит или ошиблась, приняв меня за кого-то еще. А она еще раз повторила: “Не убивай его, слышишь? Оставь его жить!” Лифт остановился и ее увезли.

Я не долго думала об этой женщине и ее словах, а потому уже скоро сидела в кресле и кричала от боли. Почему-то было очень больно и акушерка держала меня за голову и приговаривала: “Вот и все, вот и все”.

Но это было далеко не “все”. Это было только началом.

Каким-то образом о моем поступке узнал мой друг и в самой резкой форме высказался об этом. Он прекратил все отношения со мной, назвав меня – детоубийцей.

Для меня это было большим ударом, ведь я, можно сказать, ради него и пошла на это. Но он сказал, что не ради него, а ради себя я это сделала. И это было правдой.

Через несколько дней ночью мучаясь бессонницей, я услышала чьи-то голоса. Мне показалось, что плачут соседкие дети. Но крик усилился и совсем не был похож на соседских детей. Я увидела себя в какой-то клетке. Вокруг было темно и тесно. Мне было нечем дышать и я стала задыхаться. Я попыталась помочь себе руками, но они были, как бы связаны и я ничего не могла сделать.

Вдруг я почувствовала, что кто-то снизу схватил меня за ногу и потащил. Я закричала от боли, так как двигалась только нога, а я сама лежала на месте. Наконец, нога оторвалась. Я пришла в ужас и продолжала кричать. Но меня никто не слышал. Вместо этого кто-то невидимый взял меня за вторую ногу и резким движением вырвал ее. Я взвыла от боли и забилась в судорогах. После этого мне таким же образом оторвали обе руки и, наконец, голову. Но я не умерла. Вместо этого я увидела себя на каком-то поле. Там было мрачно и смрадно. Посередине стоял огромный чан, в котором что-то варилось. Рядом с ним была приставлена большая лопатка. Вдруг раздался чей-то голос: “Подойди и мешай”. Я подошла, взяла лопатку и стала перемешивать содержимое чана. При этом я увидела, что там плавают конечности тел и чьи-то головы. Я в ужасе отскочила и в этот момент услышала позади себя голос: «Посолить не забыла?» Я обернулась и увидела Женщину. Она была высокого роста и стояла метрах в 20 от меня на некоем возвышенном месте. Одета Она была в длинный мафорий с капюшоном.

– Возьми слезы матерей и их нерожденных детей и посоли свое блюдо, – снова сказала Женщина.

Люба остановила свой рассказ и замолчала. Марина посмотрела на нее и заметила, что она плачет. Слезы бежали по ее щекам и она вытирала их платком. Глядя на нее Марина сама прослезилась. Через несколько секунд Люба продолжила.

– Не знаю как, но я поняла, что передо мной стоит Богородица.

Марина от удивления раскрыла глаза.

– Матерь Божия продолжала: Сколько еще нужно убить детей, чтобы вы, наконец, осознали что совершаете?

Постепенно до меня стал доходить смысл происходящего, пока, наконец, при помощи благодати Божией я не почувствовала всю тяжесть содеянного мной греха. Я упала на землю и обливаясь слезами стала кричать: “Прости меня, Господи, прости меня!” Ничего, кроме этих слов, я не могла произнести.

Люба продолжала плакать и периодически останавливалась, чтобы перевести дух и вытереть слезы, а затем продолжала.

– Вдруг я почувствовала, что кто-то положил мне на голову руку, и я услышала детский голос – “Мама”. Я посмотрела и увидела рядом с собой маленького мальчика. На вид ему было около 3-х лет. Он был одет в длинную белую сорочку, но лицо и руки у него были вымазаны грязью. И из середины этого грязного детского личика на меня смотрели два больших добрых зеленых глаза. Глядя прямо мне в глаза, он снова сказал “Мама”.

Я упала на землю и только кричала “Прости меня, прости”.

Вдруг рядом с собой я услышала голос Божией Матери: “Встань”, – сказала Она. Я поднялась и мы во мгновение ока оказались на огромной горе. Перед нами простиралось бескрайнее поле, которое всё было заполнено детьми. Этот огромный полк невозможно было охватить взглядом, не то, чтобы перечесть. Откуда-то сбоку к ним приближался еще один огромный отряд детей, а за ним еще и еще, пока новое пополнение не уходило за горизонт.

– Каждый год вы убиваете 50 миллионов новых невинных душ, – сказала Богоматерь. –Каждому из этих младенцев будет что сказать своим горе-матерям.

Я стояла в страхе и трепете и не смела посмотреть Божией Матери в лицо.

– Ты подаришь Мне столько спасенных детских душ, сколько сможешь. Теперь это твое призвание до конца твоих оставшихся дней. Поторопись, времени у тебя не так много.

Как оказалось потом, времени у меня действительно было не так много. Мало того, что после аборта я даже если захочу уже не смогу никогда забеременеть, но недавно у меня обнаружили рак.

Марина слушала свою рассказчицу и не могла поверить своим ушам.

– Теперь ты знаешь всю правду об этом грехе. Ты все еще не передумала?

– Я передумала, – теперь Марина была уверена. – Но я не знаю, как мне быть с учебой, как сказать родителям, друзьям?

– Вот за друзей нужно беспокоиться как раз в последнюю очередь, – Люба улыбнулась, – уж они-то поймут как никто другой. За родителей тоже не стоит волноваться. Тебе придется испытать этот стыд, ведь за грех нужно платить, но они же взрослые, как-нибудь войдут в положение и помогут. То же самое можно сказать и про твою учебу. Там, где родители не смогут помочь, помогу я. Вместе мы как-нибудь переживем этот кризис. Правда?

Люба положила ей руку на плечо и улыбнулась.

И они действительно справились с этим. Проблема оказалась больше надуманной, чем реальной. Какой-то конфликт в семье, конечно, был, но когда младенец появился на свет, все его сразу полюбили, а прошлое непонимание кануло в Лету.

Марина смогла закончить учебный год и спокойно уйти в декретный отпуск, после чего без труда наверстала упущенное. Через восемь месяцев Любовь Сергеевна скончалась, предварительно пособоровавшись и причастившись Святых Даров, оставив для Марины образец настоящей деятельной любви и помощи ближним. Она настолько сильно повлияла на нее, что та стала частой гостьей городских больниц и спасла от смерти не один десяток младенцев. Марина не только стала по-настоящему церковным человеком, но и правой рукой у своего настоятеля в недавно открытом Центре психологической помощи для беременных и решившихся на аборт женщин.

Господь благословил ее хорошим мужем и второй дочерью, которую она назвала Любушкой, в память о своей старой и доброй подруге.

иеромонах Роман (Кропотов)
Рассказы

От автора

Рас­сказы пред­став­ляют из себя серию раз­но­жан­ро­вых (рас­сказы, притчи, раз­мыш­ле­ния) про­из­ве­де­ний на акту­аль­ные темы: семья, аске­тика, эсха­то­ло­гия, бла­го­че­стие и т.д. С неко­то­рыми исклю­че­ни­ями про­из­ве­де­ния выдер­жаны в пра­во­слав­ном кон­тек­сте и почти все рас­счи­таны на пра­во­слав­ную ауди­то­рию. Неко­то­рые из про­из­ве­де­ний могут иметь воз­раст­ное огра­ни­че­ние, поэтому жела­тельно пред­ва­ри­тель­ное озна­ком­ле­ние с ними взрослых.

Своей целью автор видел рас­кры­тие тех или иных реа­лий совре­мен­ной жизни, ее радост­ных и печаль­ных сто­рон. Не все из про­из­ве­де­ний отве­чают на гло­баль­ные вопросы: “Кто вино­ват и что делать?”, но все дают воз­мож­ность заду­маться и оце­нить ситу­а­цию со стороны.

Автор при­но­сит свои изви­не­ния за неуме­лый мон­таж и дерз­но­вен­ность в реа­ли­за­ции неко­то­рых своих идей.

Рекомендуемые статьи

Оставить комментарий

Отменить ответ

43 комментария

Рас­сказ “Мытар­ства” иеро­мо­наха Романа — самое силь­ное из его про­из­ве­де­ний, с необы­чай­ным резуль­та­том — после про­чте­ния каж­дый день хожу и вижу свои буду­щие мытар­ства. Они передо мной, тем более, что уже начи­на­лись несколько лет назад и были очень похожи на опи­сан­ные о.Романом. Очень полез­ная, глу­бо­кая у него лите­ра­тура, буду читать и пере­чи­ты­вать. Всем рекомендую!

Отлич­ная книга. Будет полезна и опыт­ным, и нович­кам. Спаси Гос­поди иеро­мо­наха Романа!

Как войти в кон­такт с этим писа­те­лем. Хоте­лось бы взять бла­го­сло­ве­ние на пере­вод его рас­сказа о мытар­ствах на гру­зин­ский язык, а может и на фран­цуз­ский если Бог даст и издать.

Спа­сибо зара­нее за коор­ди­наты его.

Спаси Бог. Досту­ча­лись. Заста­вили задуматься.

ОЧЕНЬ ждем новый рас­ска­зов. Пожа­луй­ста только уточ­няйте в начале, на реаль­ные слу­чаи они напи­саны или фантазия.

.…а я оши­бок не уви­дела, только свои грехи(((

..точно..только грехи свои “царапали”..ошибки вос­при­ни­ма­лись как тех­ни­че­ский сбой)

Кто пони­мает смысл напи­сан­ного, тот видит не ошибки, а соб­ствен­ные забы­тые грехи. Для этого напи­сано, для этого и читать нужно. Заме­ча­ния делать легко, а вот пред­ло­жить автору свою помощь …

Слиш­ком назой­ливо-нра­во­учи­тельно, и поэтому скучно, пер­со­нажи плос­кие, нежиз­нен­ные. Про­из­ве­де­ния напо­ми­нают сери­алы на канале “Рос­сия”. Хотя сюжеты интересные.

Очень хоро­шие рас­сказы. Бра­тья, ошибки — это не страшно, а лите­ра­тур­ный талант у батюшки огром­ный. Все напи­сан­ное тро­гает до глу­бины души: и про мытар­ства, и про сестер, и про собаку, про все. Читала и ино­гда пла­кала. Спа­сибо Вам боль­шое, отец Роман.

Да, и ошибки и стиль! Ну не член Союза Писа­те­лей автор!

Цеп­ляет, и это главное!

Книга инте­рес­ная, спа­сибо. Но до чего же много грам­ма­ти­че­ских и орфо­гра­фи­че­ских ошибок!Читать про­сто невоз­можно. Да еще эти обо­роты: “упал, голо­вой о камень” и тд. и тп. Абсо­лютно без­гра­мотно, читать такое невоз­можно, такое кос­но­язы­чие. Может быть, автору отда­вать руко­писи про­фес­си­о­на­лам для кор­рек­ти­ровки, а то чита­те­лей уж больно жалко. Да и рус­ский язык так ковер­кать про­сто кощун­ственно. Понятно, что автор ста­ра­ется, но все же для напи­са­ния про­из­ве­де­ний нужна абсо­лют­ная гра­мот­ность и спо­соб­ность к лите­ра­тур­ному твор­че­ству. А здесь как тре­тье­класс­ник сочи­не­ние пишет, при­чем пло­хое. Изви­ните за рез­кость но не смогла удержаться.

Абсо­лют­ная гра­мот­ность только у ака­де­мика Вино­гра­дова. Спаси Гос­поди, иеро­мо­наха Романа.

Спа­си­Боже вам за это! Хоте­лось бы при­об­ре­сти такую книгу в биб­лио­теку, эти рас­сказы очень нужны моло­дёжи, именно такие, а не то что сей­час им под­со­вы­вает совре­мен­ная печат­ная продукция.

Спа­сибо за рас­сказы, у вас боль­шой талант от Бога в напи­са­нии книг. Каж­дый нахо­дит для себя мно­гие ответы. Вы укреп­ля­ете людей в вере, ваши книги очень необ­хо­димы. Здо­ро­вья вам крепкого!

о. Роман, про­чи­тав рас­сказ, хочу ска­зать, что он очень похож на рас­сказ про мытар­ства бл. Фео­доры. Но послед­ний не оста­вил в душе мрач­ного осадка, а ваш немного оста­вил. Я к тому, что,возможно, рас­ска­зав в таких подроб­но­стях про­ис­хо­дя­щие собы­тия, вы можете посе­лить в души неко­то­рых семя отча­я­ния. Ведь, судя по рас­сказу, обыч­ному чело­веку (не тури­сту), в ад дорога уже с пер­вого мытар­ства и без шан­сов, как гово­рится. В мытар­ствах Фео­доры, больше немощи чело­ве­че­ской, чем соб­ствен­ные его заслуги в виде пока­я­ния, там речь идет о молит­вах за душу умер­шего дру­гого чело­века. Не говорю, что каяться не надо, наобо­рот. Но чело­век немо­щен пом­нить все грехи и каяться в них как надо. Все живут по раз­ному, в раз­ных жиз­нен­ных обсто­я­тель­ствах, не все посе­щают церкви и имеют воз­мож­ность соблю­дать в пол­ной мере пра­вила, нас таких боль­шин­ство, к сожа­ле­нию. Неужели у нас нет шан­сов? Один свя­той гово­рил про живу­щих: “Держи свой ум во аде и не отча­и­вайся”. Навер­ное нам нужно делать больше доб­рых дел, ста­раться больше ходить в цер­ковь и каяться перед Богом, вос­пи­ты­вать детей так, чтобы потом у них хва­тило разу­ме­ния за нас молиться. Как же молитвы церкви, где за усоп­ших по кон­чине зака­зы­ва­ется соро­ко­уст, и молитвы церкви явно облег­чат путь на мытар­ствах. Не отрицаю,то что вы видели все это,но для каж­дого свое виде­ние будет этого кош­мара. Надо гото­виться к нему уже сей­час, но не навле­кая на себя страх, кото­рый может поро­дить отча­я­ние во спа­се­нии, ведь у Бога милость и она выше ада и какой либо чело­ве­че­ской спра­вед­ли­во­сти! Но дер­жать свой ум во аде и посто­янно каяться. Все будет хорошо.

Все бы хорошо, если бы не чудо­вищ­ное коли­че­ство оши­бок… Читать невоз­можно, глаза режет ((

Да, читать невоз­можно, да и сло­во­обо­роты “впе­чат­ляют”: “Я с моим дру­гом пошли в лес” и тому подоб­ное. Читаю и плачу.

Спа­сибо огром­ное, батюшка, за эти рас­сказы! Они тро­гают душу и застав­ляют рас­крыться сердце! Спаси Вас Гос­поди! И помощи Божией Вам в Ваших делах!

Здрав­ствуйте все. Я впер­вые здесь, и три книги уже мной про­чи­таны. Рас­сказы отца Романа — это, лично для меня, вели­кий дар Гос­пода. Не согла­шусь с тем, что “Мытар­ства” ана­ло­гичны слу­чаю из жития Фео­доры. Про­стите, но я, к сво­ему стыду, про­бо­вала писать сказки, и, поверьте, это очень тяжело. Мы еще не при­выкли к тому, что все уже дав­ным-давно обо всем уже напи­сано. Как гово­рил один мой зна­ко­мый: “Обо всем уже ска­зано, но все равно пиши, ведь ты напи­шешь все равно о своем”.
Лично мне кажется, что рас­сказ отца Романа был страш­нее, чем все, что мне дово­ди­лось слы­шать о мытар­ствах. У меня тоже была исте­рика. Такие про­из­ве­де­ния меня при­во­дят к насто­я­щему пока­я­нию, и, может я оши­ба­юсь, но это сто­ило бы читать за три дня до при­ча­стия. Настра­и­вает душу на пока­ян­ный лад.
Огром­ная бла­го­дар­ность за все Отцу Роману. Спаси и поми­луй его, Господь!

Храни Вас Бог, батюшка!

Уточню ‚что здесь,на сайте есть “Страна Чудес ” прот. Андрея Тка­чева. Тоже очень поучи­тель­ные и чудес­ные рассказы.

Батюшка, выра­жаю огром­ную бла­го­дар­ность за эти минуты, про­ве­ден­ные за чте­нием рас­ска­зов! Тро­гает душу так, что сло­вами сложно пере­дать. Спаси, Господь!

Доро­гие, бра­тья и сестры! Подоб­ные рас­сказы есть у прот .Андрея Тка­чева (Лос­кут­ное оде­яло), про­чи­тайте. Храни всех, Господь!

Ува­жа­е­мый о. Роман! Огром­ное спа­сибо за Ваши рас­сказы. С моей внуч­кой отро­ко­ви­цей слу­шали и читали Ваши рас­сказы и пла­кали, сме­я­лись! Спа­сибо за яркие поучи­тель­ные и позна­ва­тель­ные исто­рии! Храни Вас Бог мно­гая лета !

Спа­сибо, батюшка! Пожа­луй­ста про­дол­жайте! Ваш труд необык­но­венно поле­зен. Помоги, Господи!

Ува­жа­е­мый Отец Роман! Храни Вас Бог! Низ­кий поклон за Ваш труд. Про­чи­тав несколько ваших рас­ска­зов испы­тала ряд эмо­ций и чувств. Дай Бог вам новых достой­ных тру­дов. Неко­то­рые из рас­ска­зов читала и пла­кала. Мне за 40 но до сих помню как меня заби­рали в дет­ский дом. Горько и очень больно. Храни Гос­подь страну нашу. Мира и добра всем! Бере­гите себя и своих близ­ких и любите детей ваших!

Спа­сибо огром­ное, дай Бог еще и еще радо­вать своих чита­те­лей такими про­из­ве­де­ни­ями. Читая Ваши рас­сказы, мы рас­тем духовно. Очень глу­бо­кий смысл, а текст чита­ется на одном дыха­нии совер­шенно про­сто и легко.

Спаси Вас Бог отец Роман. Очень полез­ные рас­сказы. “Ини­ци­а­ция” сде­лал мою стар­шую дочь доб­рее и мягче по отно­ше­нию к средней,а сред­нюю к младшей.

Не понра­ви­лось, совсем не понра­ви­лось, про­слу­шал 9 рас­ска­зов с трудом…Прочее удалил.

proshu pojasnit, kakije iz razskazov pretendujut na realnost i kakije iz nix pritchi.
istoria klavdii ochen poxoje na odnu istoriju, kogda odnomu revnostnomu xristianinu, razumejetsa naxodjashemusa v prelesti, javilsja demon, kotorogo on smelo nachal “obrashat”. Tot pal nic, stal pokazyvat iskrenneje raskajanie i na glazax u likujushego podvijnika preobrazilsja v angela sveta. Iz “blagodarnosti” novoispechennyj angel predlojil voiti v podvijnika, chtob byt ego angelom xranitelem. tot soglashajetsa i… nachinaet besnovatsa, vykidivat ikoni i t.d. konchil v fsixiatricheskoj bolnice. redko nastupajet remissija i on mojet molitsja i razskazat svoju istoriju.
komu-je razskazala Klavdija? ili etot razskaz i ne pretendujet na realnuju istoriju??

a razskaz o mytarstvax pochti identichen razskazu feodory. nekotoryje passaji vyzyvajut doverjie, nekotorye net. video-rolik na etot raskaz oposhlen obrabotannymi shablonnymi demonskimi golosami i kartinami, kotoryje tolko uglubljajut nedoverije i daje ulybku.

I v syshestvovanii realnogo ieromonaxa romana toje somnevajus. 🙂
poimite pravlino, ja pravoslavnij, tverdo verju v zerkovnoje predanie o mytarstvax no ne verju takim razskazam.
vse imejut pretenziju, chto ix izrbali, chtob vrazumlat zabyvsheesa chelovechestvo. no tut kak-to prixodit v mysl pritcha o bogatom i lazare: “jesli prorokov ne poslushajut, to esli-by kto i voskres iz mertvix, i tomu ne poverjat”.

Tak naprimer mnogoe iz “otkrovenija” Tatjany Belous (jaroj pjatidesatnicy) vyzyvajet doverjie, poka ona ne ogovarivajetsa, chto videla besov, kotoyje raskachivajut kolokola pravoslavnyx xramov und korchat rojy iz ikon stavjashim im svechi. :))

Gospodi, kak vsjo slojno i zaputanno 🙁
Izvinite za latinskij shrift, u menja netu slavjanskogo., k sojaleniju.

S uvajenijem i interesom
David

Спаси Гос­поди, низ­кий поклон за притчу о собаке! В пей ответ на мно­гие мучав­шие меня вопросы.

Спа­сибо за насто­я­щую лите­ра­туру, ана­ло­гов в совре­мен­ной прозе не вижу. Дошло до края: в 2015г. при­су­дили наци­о­наль­ную пре­мию за роман о татар­ских “домаш­них бесах-барабашках”.
Особо тро­гают послед­ние стра­ницы “Днев­ника” — я и мои уче­ники — стар­ше­класс­ники под неиз­гла­ди­мым впе­чат­ле­нием. А как талант­ливо, как по-русски!
Бла­го­да­рим от всей души.

Про рас­сказ “Сирота”. Это оче­ред­ная про­па­ганда. Вы дума­ете, что в Рос­сии такие слу­чаи с детьми не происходят?Я уве­рена, что они есть, про­сто об этом не гово­рят. Я и мой муж очень хотим усы­но­вить ребенка в Гер­ма­нию, у нас очень хоро­шие усло­вия, но нам не дают. Пред­по­чи­тают, чтобы дети оста­ва­лись сиро­тами. Я за то, чтобы велись про­верки при­ем­ных роди­те­лей, но не нужно же дово­дить это до абсурда. про­стите, но читать было невозможно.

У нас гомо­сек­су­а­ли­стам детей не дают усыновлять.

Ответы священников на часто задаваемые вопросы кинематографистов

На вопросы отвечают: иеромонах Роман (Кропотов), главный редактор газеты «Вестник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря», священник Владимир Войтов, клирик храма Рождества Христова, г. Обнинск, священник Сергий Балахонов, клирик храма свв. Владимира и Ольги, г. Обнинск.

— Почему в христианском кинематографе нельзя показывать обнаженное тело, а также сцены насилия?

Священник Владимир Войтов: Произведения кинематографа, которые могут считаться христианскими, должны соответствовать духовным принципам христианства, то есть должны быть именно христианского духа. А что есть христианский дух? Его можно почувствовать и приобщиться к нему через изучение святоотеческих писаний, чтение Евангелия, внимательную молитву, Причащение.

Дух христианства — дух святости, дух евангельский. И вообще образ Евангельского Богочеловека Иисуса Христа — правильный образ Человека для каждого из нас. Христианская добродетель — трезвение выражает духовное настроение христианина: усердие, внимание к внутренней жизни, недоверчивость к себе, благоговение, способность управлять своими чувствами и мыслями — вот к чему он должен стремиться.

А светские люди идеал христианства представляют себе неправильно: в виде елейности, слезливости, покорности, непротивлению злу. Так вот, если исходить из правильного понимания христианского духа, то конечно, недопустимо демонстрировать и рассматривать обнажённые тела. Это обязательно вызовет нецеломудренные ощущения и мысли, которые потом долго будут возвращаться и мучить человека, по слову Самого Господа Иисуса Христа: «иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф5;28). А тот, кто при помощи такого мощного инструмента, как кинематограф (в виду широкой аудитории), явился распространителем этого нецеломудрия, будет тем более, сугубо страдать от этого.

Что касается сцен насилия, то статистика в США (у нас теперь, как в США) сообщает, что молодой человек к 18 годам становится через кино и вообще телевидение, свидетелем 150 тысяч насилий, из которых 25 тысяч — убийства. Опасность этого очевидна: когда молодой ещё человек уже пропустил через свою душу (своё сознание) 150 тысяч насилий, то он этим самым убил в себе всё человеческое, знаком чего является его спокойное отношение к насилию и, конечно же, способность самому приблизиться к совершению такого зла.

Понятно, что средства информации сами захлёбываются от канализируемого ими потока разврата и насилия, но этот поток не должен проникать через границы Православной Церкви, которая только и содержит в себе остатки правды, чистоты и святости. А христиане должны равняться не на массовость греховной пропаганды, но на соответствие того или иного явления Евангелию.

Христианский кинематограф не может быть источником и возбудителем греховных страстей: нецеломудрия, гнева, алчности, уныния, как сейчас говорят, депрессивности, гордости. Напротив, он должен, по определению, показывать и воспитывать в человеке присущие ему добродетели: красоту целомудрия, силу кротости, пользу трезвения, истинность смирения, святость любви…

Иеромонах Роман (Кропотов): Я бы не сказал, что обнаженное тело нельзя показывать во всех случаях. Важен контекст, возраст и степень обнажения тела. На голенького младенца, думаю, не грех посмотреть. Если вспомнить Адама и Еву, то состояние обнаженности есть как раз то, что изначально было задумано Богом (Он ведь не в сорочках их создал). Но из-за греха нам стала необходима одежда, так, что теперь появились места, которые показывать недопустимо и которые теперь называются — «срамотой». В Откровении Господь, между прочим, говорит Ангелу Лаодикийской Церкви: «Советую тебе купить у Меня… одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей» (Откр.3:18).

Что касается обнажения, например, по пояс мужчин, то я не вижу в этом ничего противозаконного, особенно если это необходимо по контексту, то есть, когда это внимание сосредоточено на другом, на важном, а обнажение воспринимает как бы между прочим, вскользь, а не преподносится, как центральное событие. Вот обнажение женщин по пояс — уже слишком. Хотя, если контекст говорит о другом, например, какой-нибудь эпизод с кормящей матерью, то это вполне допустимо.

Священник Сергий Балахонов: По-моему мнению, в кинематографе, претендующем на название «христианский», не следует показывать обнаженное тело мужчины или женщины по следующим причинам.

Во-первых, мы представляем зрителям прямой повод нарушить заповедь «не прелюбодействуй» в ее новозаветном понимании: «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28). Зададимся вопросом, что испытывает среднестатистический кинозритель, увидев в кино обнаженное тело противоположного пола? Ответ очевиден. Только градация разная: от прямого вожделения до тайного услаждения. И лишь небольшая часть из смотрящих такое кино, вероятно, сможет посмотреть на это бесстрастным взглядом. И если с обычного кинематографа спрос невелик и там это норма, то от христианского кино такого подвоха, а лучше сказать подножки, не ожидаешь. Тем неожиданнее может быть удар и тем глубже может зайти эта заноза страсти в сердце зрителя.

Во-вторых, никогда не поверю, что без этого ну никак не обойтись. Подтверждением этому служит огромное количество именно светских кинокартин, отечественных и зарубежных, где прекрасно обходятся без этого. В иных случаях все ограничивается только намеками. Стремление же некоторых режиссеров обязательно показать обнаженное тело или же интимные отношения мне не совсем понятно. Как будто нужно выполнить некий негласный ГОСТ, согласно которому подобные эпизоды непременно должны присутствовать, а иначе фильм не интересен или не полон. К примеру, я так и не понял одну сцену из фильма режиссера Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2», где девушка-санитар исполняет последнюю просьбу умирающего танкиста. Если целью было шокировать зрителя, то отчасти она достигнута, но все же при этом возникает сомнение в правдоподобности происходящего.

И, в-третьих, что-то все-таки должно отличать кинематограф, именующий себя христианским, от обычного кинематографа. Какие-то границы обязательно должны быть, а иначе это лишь красивое словосочетание. Нельзя одной рукой строить, а другой разрушать: предлагать человеку задуматься о самом главном, пусть даже в иносказательной форме, и попутно «усладить» его взор непристойностью.

— Почему нельзя показывать эротические сцены, если это необходимо по сюжету?

Священник Владимир Войтов: Такие сцены особенно сильно запечатлеваются в сознании человека и воспаляют соответствующие греховные страсти.

Иеромонах Роман (Кропотов): Сцены интимного характера относятся к одной из составляющих сокровенной супружеской жизни. Это — тайна или даже таинство — элемент и продолжение таинства Брака, которое касается только двоих. Единственный свидетель — Бог, Который и благословляет этот союз. Для посторонних же зевак это способ разжжения своих страстей и мысленного прелюбодейства (проникновение в чужую постель), что равно считается грехом, как и дело. Посторонних зевак это вообще не касается, для этого (во избежание блуда) апостол Павел говорит «каждый имей свою жену, а жена своего мужа» (1Кор.7:2).

— Какие есть методы, чтобы показывать мучеников, допустим, эпизоды их истязаний?

Священник Владимир Войтов: Агиографическая культура, то есть жития святых как жанр, допускает подробное описание истязаний мучеников: как с них сдирали кожу, отрубали головы. Следуя этой православной традиции, можно и в кинематографе показывать страдания святых. Если мёртвая бумага и краски могут в виде текста и картинок показать страдания мучеников, то тем более сам человек в кино может показать (благочестиво изобразить) страдания мученика. Здесь душевное внимание зрителя должно быть перенесено с показа самих мучений на подвиг мученика, как свидетеля веры во Христа-Бога. В светских же фильмах сцены насилия интересуют режиссёра сами по себе и идёт просто садистское «смакование кровищей». Это естественно возбуждает в человеке жестокость, мстительность. А страдания мученика должны в зрителе пробудить сострадание и преклонение перед его духовным мужеством. Создатели христианского мученического образа должны преследовать цель нравственного вдохновения зрителя через осмысление подвига мученика, а не просто искать способы более сильного воздействия, взбудораживания психики зрителя любыми средствами.

Иеромонах Роман (Кропотов): Вообще-то этот вопрос надо бы задать режиссеру. Я думаю, что режиссерская мудрость может легко решить эти моменты. Например, можно ограничиться одним лишь звуковым эффектом (удар топора, выстрел и т. д.) при этом камера показывает, например, толпу народа, застывшую от ужаса. Можно показать и саму казнь, но в самый страшный момент ракурс меняется, и мы видим эту сцену издалека (естественно, без головы остается маникен). Сейчас при современных методах продвинутого кинематографа, когда можно сделать анимационное наложение или очень качественно загримировать, сделать, например, макет живой реалистичной руки, которую отрубают топором, — эта проблема решается достаточно просто. Если же вопрос предполагал, как это показывать, если это нельзя показывать, тогда значит и не нужно показывать, а заменять лишь разговорами о том, что это случилось.

Священник Сергий Балахонов: Сцены пролития крови не всегда неуместны в кино. Все определяется целью показа и степенью подробности. А как, например, иначе показывать войну, где неизбежно проливается кровь? Или же страдания мучеников за веру? На мой взгляд, не должно быть грубого натурализма, «застревания» камеры на физиологических подробностях происходящего. При правильном подходе сцены кровопролития, показанные в определенном контексте, не должны вызывать отвращения, т. к. они естественно вписываются более глубокую суть происходящего.

— Почему не должно быть нецензурных выражений в кино?

Священник Владимир Войтов: Чёрные слова являлись неотъемлемой частью языческих культов. Плутарх, например, считал «грязные» слова средством задобрить, удовлетворить демонов. Поэтому нецензурная брань несовместима с христианской культурой.

Иеромонах Роман (Кропотов): Мат — это признак деградирующей личности, которая не может справляться со своими страстями. Это симптом духовной болезни, а болезнь, как известно, надо лечить. Святитель Игнатий Брянчанинов говорит: «Если кто сказал смешное или даже неблагопристойное слово, потом раскаялся в нем, того грех удобопростителен. Если ж кто постоянно произносит смешные, кощунственные и срамные слова, тот за постоянное свое пустословие и сквернословие удобно может подвергнуться вечному мучению в аду».

— Как актерам играть священников или патриархов, ведь они крестят, благословляют народ и т. п., хотя сами не рукополагались?

Священник Владимир Войтов: Надо не «играть» в патриархов, а серьёзно показывать. И совсем необязательно произносить крещальную формулу и совершать священнодействия.

Иеромонах Роман (Кропотов): Что касается благословения, то благословлять может любой христианин, мать свое чадо. Но речь идет именно о священническом благословении. Здесь можно напомнить только то, что сказал Сам Бог: «И сказал Господь Моисею, говоря: «скажи Аарону и сынам его: так благословляйте сынов Израилевых, говоря им: да благословит тебя Господь и сохранит тебя!… Так пусть призывают имя Мое на сынов Израилевых, и Я благословлю их» (Чис.6:23). То есть прерогатива благословения оставлена именно за священническим коленом и его потомками. Сверх этого я не могу что-то сказать.

Что же касается совершения таинств, то создать некую видимость совершения, я думаю, можно. Нужно только избегать самых важных мест (например, в Крещении не нужно, чтобы мирянин произносил саму крещальную формулу (крещается раб Божий…), а все остальное можно немного показать. И остальные таинства по этому же принципу. Ведь кино — это, как ни крути, лицедейство, одевание масок, а лицемерить со священными темами нельзя, даже ради больших денег.

— Как быть актерам (православным), если им нужно играть венчание, крещение? Получается, что они заново крестятся или венчаются?

Священник Владимир Войтов: Можно показать так, что все зрители поймут, что показано Крещение или Венчание, но не лезть с камерой в саму Купель или Чашу и не произносить тайнодейственных слов.

Иеромонах Роман (Кропотов): В этом вопросе то же самое, что и в предыдущем. Постоять под венцами или в крещальной рубашке перед камерой — не грешно (ведь не показывают же полностью «от и до» все последование таинств, а только элементы).

— Теперь поговорим о документальном кино. Почему нельзя снимать в алтаре во время совершения Таинства? И вообще как можно снимать Таинства Венчания, Крещения?

Священник Владимир Войтов: Мне говорили, что это совсем недавно появилось в нашей Церкви, во многом не без влияния одного умершего ныне архиерея. Таинство нельзя снимать потому, что все присутствующие верующие люди при совершении таинства являются участниками таинства, даже если они непосредственно не принимают таинство. Все молятся и тоже приобщаются Божественной благодати, хотя не в такой степени, как принимающий таинство. Потому и возглашает священник на Литургии: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа… и причастие Святаго Духа буди со всеми вами!» А если так, то как можно в это время одним ходить с камерами по алтарю и храму, а служащим и молящимся в храме невольно позировать, таким образом, всем отвлекаться от молитвы и развлекаться? Тем более страшно, когда в святой алтарь входит неверующий фотограф или камеросниматель. Лучше вообще не снимать во время таинства, а посниматься после совершения таинства в любом месте храма. Но, в крайнем случае, если невозможно отказаться от съёмок (например, приказало начальство), тогда можно предложить такой выход из положения: установить стационарно на штативе камеру, настроить до службы, включить и не подходить к ней вообще.

Иеромонах Роман (Кропотов): Что касается таинств Венчания и Крещения, то я не помню, чтобы эти памятные моменты когда-либо запрещалось снимать.
А вот что касается таинства Евхаристии, то это не нужно выносить на всеобщее обозрение. Священники, пьющие «что-то» из большой (иногда огромной) чаши, — это вызовет у непонимающих величины события еще одну кощунственную выходку в адрес Церкви и попов. Зачем оно нам? И так хватает выпадов и заслуженных, и не заслуженных. Не случайно в древности тех, кто не был посвящен (крещен), то есть оглашенных, с началом Литургии верных выпроваживали из храма. Сейчас этого нет, и все: и крещеные, и не крещеные — смотрят на Светлой Седмице, как священники причащаются в алтаре. К чему это приводит, я не знаю. Бог знает.

Священник Сергий Балахонов: А кто сказал, что нельзя? Снимали и снимают по особому на то благословению. Например, телетрансляции пасхального и рождественского богослужений совершаются по благословению Святейшего Патриарха. В определенные моменты Литургии, когда съемка происходящего в алтаре не уместна, показывают молящихся или интерьер храма. А о запрете снимать Венчание или Крещение мне ничего не известно. Как правило, это отводится на усмотрение священника, совершающего Таинство, или же на благословение настоятеля. В нашем храме мы разрешаем ненавязчивую фото и видеосъемку.

— Можно ли показывать службу или молебен фрагментарно, кусочками, вырывая из контекста, ведь это же все-таки молитва?

Священник Владимир Войтов: Расчленение богослужения может принижать его святость, поэтому этого лучше не делать.

Иеромонах Роман (Кропотов): Показывать можно. Иногда совершается даже трансляция полного богослужения. Вопрос в другом — как это смотреть? На это нужно обратить внимание. Понятно, что с чашкой кофе и с булкой ты не будешь смотреть, как Патриарх совершает каждение алтаря на Евхаристическом каноне, а хор поет Милость мира.

— Отец Владимир, каковы критерии, с помощью которых можно было бы снимать и оценивать религиозное кино?

Священник Владимир Войтов: Считаю, что критерии, определяющие, что православно, а что — нет в киноискусстве, надо черпать в творениях святых отцов. Поскольку они имели более тонкое видение человеческой души и различных закономерностей жизни человеческого духа, так как проводили внимательную подвижническую жизнь, занимались постоянным самопознанием и освящением себя. А кино из всех видов искусства, наверное, кроме музыки, может сильно воздействовать на душу человека, ввиду живости (визуальной натуральности) передаваемого образа. Можно предложить начать знакомство со святоотеческими писаниями по данному вопросу с работы (в виде собеседования) святителя Игнатия Брянчанинова «Христианский пастырь и христианин художник», в которой святитель Игнатий изложил свою беседу с известным русским композитором М. И. Глинкой. Христианин-художник, например, вопрошает: «Но я хочу знать, какое средство может помочь художнику изображать добродетель и святость в их собственном неподдельном характере?»; или: «Какие мысли и соответственные им чувствования могут быть признаны достойными Бога, чтоб художник знал, что возможно ему изобразить искусством?» — и христианский пастырь даёт ему христианские критерии творчества.

Нужно не Церкви подделываться под вкусы современного кинематографа, а поднимать моральную планку современных творцов киноискусства до православного уровня, открывая им красоту православного миропонимания и таким образом воцерковляя (в глубоком смысле) кино.

В заключение хочу добавить ещё важную мысль. Мне кажется, что наш кинематограф сейчас вообще переживает кризис, по сравнению с советским. Нижайший уровень артистизма. Создается впечатление, что в фильмах перестали снимать актёров, а приглашают в их качестве простых людей — вроде как понатуральней будет. А получается очень искусственно. Причём современный зритель, отвыкший от советского высокого уровня артистов, воспринимает этот примитив, как должное. Вчера посмотрел «Притчи». Яркая иллюстрация вышесказанного. Идеи классические христианские, а артисты нулевые. Простейшие эмоции не могут показать. Всё выглядит искусственно. Фильм «Придел Ангела»: главная героиня очень слабо сыграла. Фильм «Кандагар»: просто мужиков набрали и засняли. Никакой актёрской работы. Сделано грубо и, похоже, режиссёр это и смакует. Фильм «Бабуся»: главная героиня — не артист, выглядит недопустимо просто, примитивно. Может быть, не могут сделать нормальное православное кино просто по причине истощения кинематографа? Нет, так сказать, хорошего материала, из которого что-то можно делать. Нет актёрского таланта. Может, современный переломный тяжёлый период, который переживает наш народ, не даёт родиться талантливым артистам? А может, нет талантливых режиссёров? Бесконечное отставание от кинематографа «периода застоя»…

На вопросы кинематографистов отвечает протоиерей Василий Мазур, настоятель Свято-Сергиевского храма при областной больнице Херсона, доцентом кафедры экологии и географии Херсонского государственного университета

— Почему в христианском кинематографе нельзя показывать обнаженное тело, а также сцены насилия?

— Священное Писание говорит нам о том, что люди являются венцом творения Божьего: «И сотворил Бог человека по образу Своему». (Быт. 1:27). Они призваны вести жизнь чистую, непорочную, потому что Свят их Создатель: «Освящайтесь и будьте святы, ибо Я свят». (Лев. 11:44). Первые люди до своего грехопадения «были… наги, Адам и его жена, и не стыдились» (Быт.2:25). Но после вкушения запретного плода от древа познания добра и зла «открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания». (Быт.3:7). Целостность восприятия людьми себя и творения Божьего была нарушена, и красоту человеческого тела они стали понимать и использовать искаженно. Созерцание обнаженного тела не может никем восприниматься бесстрастно. И независимо от того, какими намерениями руководствуются кинематографисты, показывая в фильмах сцены с обнаженными телами, они способствуют нарушению заповеди Христа о хранении чистоты взгляда: «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». (Мф.5:27–28).
Жестокость, будучи проявлением дьявольского характера в человеке, не может приводить к милосердию, являющемуся составной частью Божественного характера.
Сегодня средства массовой информации перенасыщены кровавыми сценами. Люди, все в большей и большей степени воспринимают насилие как обыденное явление повседневной жизни. Думаю, не нужно предоставлять возможность врагу рода человеческого в христианском кино протаскивать мысль о том, что сцены жестокости могут пробудить в человеке высокие чувства и стремления.

— Почему нельзя показывать эротические сцены, если это необходимо по сюжету?

— Господь даровал мужчине и женщине великое таинство любви — таинство Брака, сказав: «Оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью; так что они уже не двое, но одна плоть». (Мк.10:7–8).
Господь благословляет интимное соитие мужчины и женщины только в браке. Причем, это общение является их тайной. Супружеское ложе не может быть скверным. Интимные отношения наполняют жизнь двух людей нежностью, трепетом, восторгом.
Эротические сцены в фильмах разрушающе действуют на тонкое покрывало интимной жизни супругов. Но особенно губительны они для тех, кто не состоит в браке. Должна «незамужняя женщина или девственница беспокоиться о делах Божьих, чтобы стать святой телом и духом своим». (1 Кор. 7:34). В равной степени эти слова святого апостола относятся и к неженатым мужчинам и юношам.

— Какие есть методы, чтобы показывать мучеников, допустим, эпизоды их истязаний?

— Жития святых часто повествуют нам о немыслимых мучениях, которые претерпели угодники Божьи за веру Христову. Но для нас ведь главными являются не подробности их мучений, а то, как и ради чего они их переносили.
Возможности современного кино огромны, но использовать их нужно с осторожностью. Необходимо стремиться не к максимально точной передаче сцен пыток и казней святых, а к показу их душевного состояния, как вели они себя с мучителями, о чем говорили и молились.

— Почему не должно быть нецензурных выражений в кино?

— Люди получили от Бога великий дар слова, которым должны разумно пользоваться. Христос предупреждает, «что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда». (Мф. 12, 36). И апостол Иаков говорит, что хоть «язык — небольшой член, но много делает… Он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?» (Иак. 3, 5–11).
Сквернословит дьявол и его служители, поэтому не может принести пользу христианину слушание мата. А ничтожность какого-либо персонажа можно передать и без использования грубых нецензурных слов.

— Как актерам играть священников или патриархов, ведь они крестят, благословляют народ и т. п., хотя сами не рукополагались?

— Думаю, лучше актерам избегать участия в подобных сценах. В случае необходимости можно обращаться за помощью к людям, имеющим духовный сан. На мой взгляд, они могут получить благословение Церкви на съемки в определенных эпизодах фильмов.

— Как быть актерам (православным), если им нужно играть венчание, крещение? Получается, что они заново крестятся или венчаются?

— Святое Евангелие нам говорит: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа». (Ин. 3:8). Все таинства и все священнодействия в Церкви совершаются Духом Святым тогда, когда есть в этом потребность людей, через лица, имеющие духовный сан, а не механически при произнесении тех или иных слов молитв. Нельзя, изображая крещение или венчание в фильме, креститься или венчаться. Да и любое таинство, и священнодействие Духом Святым в игровом фильме не совершается.

— Почему нельзя снимать в алтаре во время совершения Таинства? И вообще как можно снимать Таинства Венчания, Крещения?

— Самая главная часть храма — Алтарь. В нем совершается священнослужителями Богослужение и находится самое святое место в храме — святой Престол, на котором совершается таинство святого Причащения. Даже Ангелы закрывают свои лица во время Святой Евхаристии, не смея взирать на Божественный свет, исходящий от Святых даров, в которых Господь пребывает всем Своим естеством. Входить в это святое место и что-либо делать в нем всегда нужно с благоговением. Видеосъемка может нарушить молитвенное состояние священнослужителей, поэтому, хотя она иногда и практикуется, лучше, чтобы совершалась лицами в духовном сане, присутствие которых в алтаре в меньшей степени отвлечет от молитвы.
Таинства Крещения и Венчания, как правило, не запрещается снимать, если есть благословение настоятеля храма и желание тех, кто в них участвует.

— Можно ли показывать службу или молебен фрагментарно, кусочками, вырывая из контекста, ведь это же все-таки молитва?

— Показ фрагментов Богослужений в СМИ стал уже обыденным явлением, но, хотелось бы, чтобы эти фрагменты не искажали молитвенную мысль. Например, хорошо, если бы показывали цельное прошение на ектении или логически завершенный фрагмент какой-либо молитвы.