Христианович Сергей Алексеевич биография Семья

Музей истории МФТИ

ДЕТСТВО

Сергей Алексеевич Христианович родился 27 октября (9 ноября по новому стилю) 1908 г. в Петербурге. Его родители – дворяне. Папа – Алексей Николаевич – служил юристом. Семья была обеспеченной и постоянно жила в собственном поместье недалеко от Орла. Нельзя сказать, что образованием мальчика не занимались. Напротив, он с девства много учился, но довольно бессистемно. У маленького Серёжи имелись многочисленные няни, бонны, гувернёры. Благодаря их стараниям мальчик в совершенстве овладел французским и немецким языками. А вот поступить в гимназию Сергею не удалось, поэтому русским и математикой он продолжил заниматься дома с преподавателем.

Чудом уцелевшая детская фотография С. А. Христиановича вместе с матерью, старшей сестрой, ее подругой и бонной.*

Когда произошла Октябрьская революция Христиановичи переехали в Орел. До последнего они надеялись, что страсти улягутся, и жизнь с России вернётся в прежнее русло. Но вскоре стало ясно, что, увы, эмиграции не миновать. Вместе с армией генерала Деникина родители Серёжи вынуждены были отступить на юг. В Ростове-на-Дону жизнь Сергея произошла страшная трагедия – родители и старшая сестра умерли от тифа, и мальчик оказался совсем один в незнакомом городе. Профессор Д. И. Иловайский, случайно встретив Серёжу на улице, был очень удивлён, что беспризорник, торгующий папиросами, свободно говорит по-французски. Он взял необычного мальчишку под своё покровительство. Иловайский многим помог Сергею, в том числе, разыскать родную тётку М.Н. Бек, которая жила в Петрограде. Точно не ясно, но в 1922 или 1923 С. Христианович поехал к ней в гости, но заболел малярией и вынужден был остаться.

ЮНОСТЬ

Когда Сергей окончил школу, ему не смотря, на дворянское происхождение, удaлось поступить в Ленинградский университет на мaтематичеcкое отделение физмат фaкультета. Лекции студентам читали B. И. Смирнов, Н. Е. Кочин и Н. М. Гюнтер. Всю жизнь Сергей Aлексеевич с блaгодарностью вспоминал своих университетский профеccоров.

До 1935 г. Сергей Aлексеевич работал в Ленинграде в Государственном гидрогеологическом институте. Тaм, в cотрудничестве с извеcтными учеными, им была выполнена первая серьёзная работа по гидравлическим проблемaм гидротехнического строительства и водоcнaбжения, природных пaводковых и других явлений. Рaзрaботaнный Христиaновичем метод хaрaктеристик применительно к рacчету неустaновившегося движения в кaналaх и реках был распространен позже на задачи aэродинамики сверхзвуковых скоростей и теорию пластичности. Эта работa в полном виде состaвилa часть книги «Некоторые новые вопроcы мехaники cплошной cреды», напиcaнной С. А. Хриcтиaновичем и его знаменитыми cоaвторами. Книгa вышлa в в 1938 г.

ЦАГИ

В 1935 г. Сергей Алексеевич перебрался в Москву и поступил в докторантуру Математического института имени В. А. Стеклова. Уже через год им была решена задача математической теории пластичности при внешних силах, заданных на замкнутом контуре. Потом она получила огромную известность. В 1938 г. после окончания докторантуры Сергей Алексеевич защитил… сразу две докторские диссертации! А в январе 1939 г. молодого ученого избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР по Отделению технических наук. После этого он начал работать в только что cозданном Институте механики АН СССР. Перешёл туда, прихватив с собой команду специалистов-механиков из Математичеcкого института. В Институте механики Сергей Алексеевич проработал 1939 и 1940 годы. Он был молод, но уже зарекомендовал себя перспективным и талантливым учёным, поэтому и заниматьcя мог всем, что душе было угодно – преподаванием, консультациями в промышленных институтах, теоретическими исследованиями. В то время С. А. Христианович закончил два серьёзных труда по теории фильтрации и медленного просачивания жидкости сквозь пористую среду. В первой работе содержался оригинальный метод решения уравнений фильтрации жидкостей, не следующих закону Дарси. Только через 25 лет этот метод стал определяющим при расчетах движения нефти в пласте. Второй труд – «О движении газированной жидкости в пористых породах» – был высоко оценен практиками. Сейчас он используется во всех современных методиках расчета разработок месторождений газированной нефти. Сегодня с уверенностью можно сказать: Христианович опередил своё время.

В 1940 г. Сергей Алексеевич перешел на работу в ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт имени профессора Н. Е. Жуковского). Основной задачей ЦАГИ было развитие авиационной промышленности в стране. Там уже работали такие звёзды отечественной науки, как М. Келдыш, С. Чаплыгин, Н. Кочин. Нарастало ощущение того, что война не за горами, и многие советские ученые переключились в своей работе на военную тематику. Сергей Алексеевич возглавил лабораторию аэродинамики больших скоростей, позже его назначили научным руководителем ЦАГИ по аэродинамике. Годы работы в ЦАГИ многие знакомые Сергея Алексеевича называли временем его творческого расцвета.

Слева: гвардейские минометы «Катюша» и «Андрюша», вооруженные реактивными снарядами М-13 и М-31. Справа: площади рассеивания реактивных снарядов (Фото: Наука из первых рук)

Именно тогда, в начале 40-х г.г., когда он занимался только проблемами скоростной авиации. Знаменитая работа «Обтекание тел газом при больших дозвуковых скоростях» создала эффективный математический аппарат теории крыла бесконечного размаха в сжимаемом потоке. Благодаря теоретическим работам С. А. Христиановича об обтекании тел потоком воздуха больших дозвуковых скоростей определились условия, необходимые для выбора наилучшей формы крыла, обеспечивающей наименьшее лобовое сопротивление. Основные работы С. Христиановича того периода: «Влияние сжимаемости на индуктивные скорости крыла и винта», «О сверхзвуковых движениях газа», «Физические основы околозвуковой аэродинамики». Особенно активно С. А. Христианович занимался совершенствованием аэродинамических труб. Преодолеть звуковой барьер удалось во многом благодаря тому, что были введены в эксплуатацию трансзвуковые трубы Т-106 и Т-112. Ещё много лет модели новых самолетов и ракет проходили испытания на этой экспериментальной базе. В мировой науке случился прорыв – впервые были выдвинуты положения, методы и закономерности, ставшие практическим инструментом расчета аэродинамических свойств профилей при трансзвуковых скоростях полета. Но Христианович двигался вперёд. Он работал над переходом авиации на сверхзвуковые скорости и созданием сверхзвуковых самолетов. В результате стараний сотрудников ЦАГИ и лично Сергея Христиановича в 1942–1943 годах советские самолёты по своему качеству и параметрам существенно превосходили немецкие.

Ещё одно важное достижение С. Христиановича и его команды (Л. Левина, И. Слезингера и Ф. Гантмахера) времён Великой Отечественной войны – сокращение разброса оперенных реактивно-вращающихся снарядов для «Катюши» в 2,5–3 раза и повышение их боковой кучности без существенных изменений конструкции и технологии. Это был огромный вклад наших учёных в Победу. Вся команда удостоилась высоких правительственных наград, Христианович же получил орден Ленина (всего у него было шесть таких наград).

Слева вверху: аэродинамический контур трубы Т-106 – первой и основной промышленной установки больших дозвуковых скоростей ЦАГИ, построенной под руководством С. А. Христиановича. Слева внизу: скоростные профили, созданные в ЦАГИ в 1945—1946 гг., характеризовались значительно меньшим аэродинамическим сопротивлением. Справа: перфорация стенок рабочей части сверхзвуковой аэродинамической трубы Т-112 позволила достичь плавного перехода через скорость звука (Фото: Наука из первых рук) С.А. Христианович избран академиком (1943г.)

В 34 года (в 1943 году) Сергей Христианович был избран академиком – действительным членом АН СССР. Вот такую характеристику дал Христиановичу Наркомат госбезопасности СССР (приводим выдержку): «Христианович Сергей Алексеевич известен законченными прекрасными работами в области гидравлики (речной), аэродинамики, больших скоростей, теории пластичности и нефтяной механики. Является одним из выдающихся учеников и продолжателей русских аэродинамиков Н. Е. Жуковского и С. А. Чаплыгина. Общепризнанный в Союзе аэродинамик и гидродинамик. Ведет лично большие научно-исследовательские оборонные работы в ЦАГИ. Христианович находится в расцвете своих творческих сил, обладает большими организационными способностями. Пользуется среди ученых-механиков и математиков огромным авторитетом и уважением. Общительный, скромный в быту и на работе. Сам работает очень много и требователен к своим подчиненным. Среди работников ЦАГИ пользуется уважением».

В 1953 г. С. А. Христиановича избрали на должность академика-секретаря Отделения технических наук АН СССР (на которой он оставался до 1956 г.). Одновременно Сергей Алексеевич работал в Институте химической физики АН СССР и Институте нефти АН СССР. В 1954–1957 гг. в Институте нефти С. А. Христиановичем и его учениками были выполнены исследования и предложена (ими же разработанная) теория важной технологической операции, применяемой в нефтедобывающей промышленности – гидравлического разрыва нефтеносного пласта. Выдающиеся идеи, которые выдвинул С. А. Христианович при разработке теории гидравлического разрыва нефтеносного пласта, стали основой для теории механизма плавного опускания кровли при разработке угольных пластов.

МФТИ

В 1938 г. группой учёных-математиков была написана статья о том, что Советскому Союзу жизненно необходимо создание Высшей Политехнической школы. Дело в том, что Математический институт Академии Наук был невелик – он включал в себя не больше десяти именитых учёных, которым как воздух была необходима молодая смена. Сергей Алексеевич Христианович вспоминает: «Было видно, что новая техника вылезала из всех углов: строительство новых дорог, гидроэлектростанций, авиации, не говоря уже о вопросах физики в целом. Было видно, чтобы выйти из создавшегося положения, чтобы не искать ошибок в учебниках, чтобы многие потом не бегали по консультациям, решая простые вопросы (а возникали всё более сложные), нам не обойтись без подготовки кадров по-новому». В статье обосновывалось создание высшего учебного заведения нового толка. «Политехническая школа должна будет готовить инженеров- исследователей для нашей промышленности: научных руководителей и работников лаборатории: инженеров для работы в крупнейших проектных бюро, руководителей и работников специальных кафедр в ВТУЗах». Подписали её известные и заслуженные люди – И.И. Мусхелишвили, С.Л. Соболев, М.А. Лаврентьев, А.О. Гельфонд, Д.Ю. Панов, С.А. Христианович, Ф.А. Требин, И.Е. Кочин. И вот, 4 декабря 1938 года статья вышла в свет. Её напечатали в газете «Правда».

Но в связи с началом войны, идею создания высшей школы пришлось отложить. Вернулись к этому вопросу лишь в 1946 году. П.Л. Капица и С.А. Христианович подготовили соответствующие документы, которые И.В. Сталин подписал «без помарок». Однако праздновать победу было рано. После того, как П.Л. Капица в августе 1946 года приказом Совмина, подписанным Сталиным, был отстранён от должности директора Института физических проблем, Высшую физико-техническую школу… закрыли на этапе её открытия.

Но 25 ноября 1946 года вышло новое постановление Министров СССР №2538 за подписью И.В. Сталина и управляющего делами Совета министров СССР Я. Чадаева. Постановили «Обязать Министерство высшего образования СССР организовать в МГУ им. Ломоносова Физико-технический факультет для подготовки высококвалифицированных специалистов по важнейшим разделам современной физики: физика атомного ядра, аэродинамика, физика низких температур, радиофизика, оптика и тд.» Вероятно Сталину не давала покоя мысль, что открыть новый вуз, а точнее факультет, лучше всё-таки под присмотром надёжных людей…

4 декабря 1946г. за подписью министра С.В. Кафтанова вышел приказ Министра Высшего образования СССР №58 следующего содержания: «Приказываю: Ректору Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова профессору Галкину открыть в МГУ физико-технический факультет».

Следом, 6 марта 1947 года вышел еще один приказ Министерства Высшего образования СССР. На этот раз министерство утвердило Совет Физико-технического факультета МГУ, где указывалось и назначение Христиановича:

«1. Христианович Сергей Алексеевич – академик, проректор университета по специальным вопросам»…

Позже, ФТФ был закрыт, а 17 сентября 1951 года произошло значимое событие. Вышло Постановление Совета Министров СССР «Об организации Московского физико-технического института».

(№3517-1635; 17 сентября 1951г.)

«1) Организовать на базе Физико-технического факультета Московского государственного университета ст. Долгопрудная Московский физико-технический институт для подготовки инженеров-физиков в области новой техники с факультетами:

1. Радиофизическим;
2. Радиотехническим;
3. Аэромеханическим
4. Физической химии»

Таким образом, стараниями многих великих учёных, в том числе и Сергея Алексеевича Христиановича, был открыт лучший технический вуз в стране, где обучение велось по совершенно новой системе.

Строительство АКАДЕМГОРОДКА

«К середине 50-х годов в стране накопилось немало организационных проблем развития науки. Стала очевидной необходимость развития восточных районов, освоения несметных богатств Сибири, Урала. Огромная концентрация научных сил в те годы была сосредоточена, в основном, в Москве, Ленинграде, Киеве, а в провинции ученых было недостаточно. Правительство нашей страны хорошо понимало, что без создания прочного научного фундамента и научной базы, без местных кадров невозможно развивать местную промышленность. Было решено начать с академической науки как фундамента. Вместе с академиками М. А. Лаврентьевым и С. Л. Соболевым Сергей Алексеевич предложил создать в Сибири комплексный научный центр.

На теплоходе. Поездка к месту строительства будущего новосибирского Академгородка вместе с членами Президиума СО АН СССР Н. Н. Ворожцовым и С. С. Ковальским. 1957 г*

Коллективный интеллект трех математиков, как компьютер, просчитал оптимальный для тех условий вариант реализации их замысла. Ученые начинали необычное по своей новизне и масштабам дело, и для его обоснования было необходимо учесть множество факторов – экономических, политических, научных. В результате этих усилий 18 мая 1957 года Правительством Советского Союза было принято постановление «О создании Сибирского отделения Академии наук СССР». С. А. Христианович стал первым заместителем председателя Сибирского отделения М. А. Лаврентьева. На него было возложено руководство организацией проектирования и строительства Новосибирского научного центра и его филиалов в Красноярске, Иркутске и Владивостоке. Весь свой огромный научно-организационный опыт Сергей Алексеевич щедро вложил в дело создания в Сибири первоклассного научного центра мирового значения».

Отцы-основатели СО АН СССР (академики С.А. Христианович, С.Л.Соболев, М.А.Лаврентьев, А.А.Трофимук)*

При непосредственном участии С. А. Христиановича в Новосибирске был открыт Институт теоретической и прикладной механики СО АН СССР. Сергей Алексеевич стал его директором и оставался им до момента своего возвращения в Москву в 1965 году. Вспоминает коллега С.А. Христиановича Е. И. Шемякин: «Мне не приходилось больше встречать таких людей, в которых бы так проявлялись эти глубоко человеческие и столь необходимые для лидера качества – проницательность и трудолюбие».

Анализ результатов моделирования на АВМ * На эксперементальном стенде*

Молодой новосибирский Академгородок нуждался в новых людях – учёных-энтузиастах. Христианович лично убеждал известных учёных перебираться в Академгородок. Его старания имели большой успех, ведь «При переезде в Сибирь ученым предоставлялась возможность полностью реализовать свои научные планы. Например, будущему академику М. Ф. Жукову С. А. Христианович предложил возглавить в своем Институте новое направление, связанное с газоразрядной плазмой, и лабораторию электродуговых разрядов. Таких примеров удачного выбора научных направлений и ученых, способных их развивать и создавать свои научные школы, у Сергея Алексеевича было множество».

Заседание Президиума СО АН СССР (1960г.)*

Новосибирский госуниверситет своим существованием так же во многом обязан именно Христиановичу. По инициативе Сергея Алексеевича первый набор студентов производился сразу на два курса – первый и второй. Абитуриенты второго курса принимались после окончания первого курса любого вуза, но зачисляли их только после собеседования с Христиановичем. «Для работы в Сибирском отделении Сергею Алексеевичу приходилось также активно «вербовать» кадры молодых специалистов. В начале 60-х годов в новосибирском Академгородке наблюдался настоящий культ науки. Сюда приезжали многие известные ученые с мировым именем. Те, кто стоял у истоков научного центра – М. А. Лаврентьев, С. Л. Соболев, С. А. Христианович и другие, заражали всех своим энтузиазмом».

У главного корпуса НГУ*

Заведующий отделом Института вычислительных технологий РАН В. Масленников (один из ближайших помощников и учеников Христиановича) рассказывает: «Мы, выпускники МФТИ и МЭИ 1958 года попали в группу академика С. Христиановича, который вместе с нами с нуля начинал деятельность в новой для него области – энергетике. Характерной особенностью САХа (так для краткости называли его многие сотрудники и друзья) являлось то, что он смотрел на нас по потенциальным возможностям как на равных и требовал серьезной отдачи в тех областях техники, которые были закрыты «плотным туманом» даже для основной части профессионалов».

Старший научный сотрудник Г. Клеменков вспоминает: «САХ часто устраивал коллективные «бдения» для решения накопившихся проблем. Обычно Сергей Алексеевич собирал всех причастных к делу в своем кабинете. Участники разбивались на группы по интересам, в каждой обсуждалась своя проблема. При этом САХ устраивал что-то наподобие сеанса одновременной игры: он перемещался от одной группы к другой, иногда подолгу задерживаясь. Он умудрялся следить за всеми рассуждениями, давал ключевые советы, а главное – держал в голове меняющуюся общую картину»…Коллеги вспоминают, что дискуссию с С. А. Христиановичем вести было сложно. Как правило, нередко он сердился, поскольку был человеком горячего характера: «Помолчите, помолчите!» Но и собственную неправоту признавал без проблем: «А может, вы и правы». Мог при всех извиниться перед сотрудником, если выяснялось, что погорячился зря.

С.А.Христианович с коллегами на Обском море*

С. А. Христианович в своём институте развивал следующие основные направления: аэродинамика больших скоростей, ударные волны, магнитная гидродинамика, механика горных пород, энергетические установки. «В 1965 г. в Институте близилось к завершению сооружение уникального стенда ПГУ (парогазовой установки). Это был сложный комплекс, на строительство которого были затрачены огромные средства. Данный объект относился к разряду важнейших строек пятилетки. В те годы ПГУ по схеме СО АН СССР сопоставлялась со схемой Центрального котлотурбинного института и с традиционными схемами тепловых электростанций. Установка, разработанная под руководством С. А. Христиановича, при меньшем КПД позволяла существенно снизить расчетные затраты на производство электроэнергии на станции мощностью 1200 МВт. Работы, выполненные коллективом ученых под руководством Христиановича в области экологически чистой энергетики, послужили толчком к активизации работ в этом направлении во всем мире. При Сергее Алексеевиче в Институте теоретической и прикладной механики были разработаны также основы теории МГД – генераторов импульсного типа, велись исследования низкотемпературной электродуговой плазмы. Именно в Новосибирске С. А. Христианович вместе со своими многочисленными учениками продолжил исследования по теории пластичности, механике деформируемого тела и распространению возмущений в различных средах. Учеными Института были получены новые результаты в теории гидравлического разрыва нефтеносного пласта, в исследованиях механизма внезапного выброса угля и ряда задач в твердых средах, а также в теории коротких волн. В настоящее время эти работы успешно развиваются как в Институте теоретической и прикладной механики, так и в других исследовательских институтах страны».

С.А.Христианович с Н.А. Желтухиным и П.К.Третьяковым на ПГУ*

ПРИЧИНЫ ОТЪЕЗДА

Наступил 1965 год. С. А. Христианович вернулся в Москву. До сих пор многие биографы Христиановича ищут ответ на вопрос, почему он это сделал. Приведём здесь воспоминания современников Сергея Алексеевича и свидетелей ситуации, приведшей великого ученого к отъезду.

«На заседании партийного бюро ИТПМ от 9 апреля 1965 года, Христианович говорил: «Я уезжаю, потому что болен и врачи советуют изменить климат…» Но на дополнительный вопрос: «Причина ухода?», ответил: «Мне было очень трудно работать здесь, поддержки в СО АН не имел, пока хватало моих физических сил, я работал здесь, а сейчас состояние здоровья ухудшилось…» Очевидно, что дело было не в состоянии здоровья. А.Ф. Латыпов, выслушав эту версию, заявил просто: «Это неправда». Суть дела, прежде всего, состояла в сложных взаимоотношениях с руководством СО АН, которые обострились раньше.

Н.А. Куперштох считает, что первое разногласие между М.А. Лаврентьевым и С.А. Христиановичем произошло в Иркутске, при выборе места для строительства иркутского Академгородка. Но это было лишь начало. В 1961 году произошла крупная ссора между академиками. Есть свидетельство А.П. Филатова, который в то время был секретарём новосибирского горкома КПСС, о конфликте. Дело в том, пишет Филатов, что «Христианович освободил Б.В. Войцеховского от обязанности заведующего отделом Института гидродинамики – после несчастного случая со смертельным исходом по причине грубого нарушения правил техники безопасности в этом отделе. Решение справедливое. Но Лаврентьев, вернувшись из загранкомандировки, возмутился – почему решение принято в его отсутствие? А в это время академик Христианович «провинился» в личном поведении. Более шести часов вместе с работниками ЦК КПСС мы пытались их «помирить», доказать Лаврентьеву, что «грехи» Христиановича не так серьезны, чтобы освобождать его от должности первого заместителя председателя Президиума СО АН. Но Лаврентьев категорически стоял на своём – «или я, или он». В общем С.А. Христианович вернулся в Москву. Позже уехали из Академгородка и некоторые другие учёные, не найдя подхода к «трудному» характеру первого руководителя.

Анализируя этот эпизод, можно сказать, что Христианович поступил правильно, уволив Войцеховского. Лаврентьева не было в это время на месте, а Христианович как заместитель председателя Президиума СО АН имел полномочия и полное моральное право поступить таким образом. Однако Лаврентьеву это не понравилось, так как Войцеховского он считал своим ближайшим соратником. И он поднял вопрос о личной жизни Христиановича, заявляя, что тот «своим неправильным поведением скомпрометировал себя перед коллективом учёных, он оставил прежнюю семью и стал жить со своим референтом» Чтобы слово «референт» не воспринималось каким-то ошибочным образом, добавим, что референтом была относительно молодая женщина. Думается, что это был только повод, чтобы вывести С.А. Христиановича из руководящего состава Сибирского отделения. Естественно, факт личной жизни академика был незамедлительно «разобран» на партийном собрании в 1961 году. Академик В.Е. Накоряков вспоминает, что «на партсобрание по поводу этого романа прилетал даже президент Академии наук Келдыш…» В результате Христианович получил партийное взыскание – строгий выговор, (он был снят Советским райкомом 8 января 1962 года). И на выборах в 1961 году Христианович в состав Президиума СО АН не прошёл, а соответственно был отстранён таким образом от принятия на этом уровне решений.

Лаврентьев потом в своих воспоминаниях, как бы оправдываясь, писал: «В первые годы многие московские жёны не спешили вслед за мужьями в Сибирь. И, как это иногда случается, один из наших коллег скоро нашёл себе подругу на месте, а со старой женой развёлся. Я постарался, чтобы эта история стала широко известна в Москве. Расчет оказался правильным: начался массовый переезд жён в Новосибирск». Рискнём также предположить, что Христианович, обладая приятной внешностью и огромной харизмой, пользовался большим успехом со стороны противоположного пола, что тоже могло раздражать «истинных коммунистов»…

Возможно, имела место простая человеческая зависть Лаврентьева к Христиановичу, тем более что последний был также учёным с мировым именем и был очень известен своими научными работами за рубежом. Здесь хочется отметить несколько интересных случаев, связанных с известностью Сергея Алексеевича. Р.К. Нотман написал в своей статье, что академик Шемякин Е.И. на научной сессии в память о Христиановиче рассказал о научной задаче, решённой Сергеем Алексеевичем, «про которую даже в науке забыли, кто её автор, но время выявило её огромную ценность для практики. Через много лет, как рассказывал Шемякин, известный американский учёный спрашивал у САХа с недоверием: «Вы тот самый Христианович?». «Да», – признавался Сергей Алексеевич. «А я думал вы давно умерли», – пояснил, ничуть не смущаясь, американец. Другой американский учёный, ещё более знаменитый, приехавший после войны в Москву, просил об одном: показать ему двух Сергеев – Христиановича и Соболева. Больше его в России ничто не интересовало». Ю.Ф. Коваленко, который работал с С.А. Христиановичем в Институте Прикладной механики, вспоминал: «Сергея Алексеевича знали во всём мире. Он рассказывал, что когда он был в Монреале на съезде по механике, он познакомился с одним крупным учёным, и тот, услышав фамилию Христианович, говорит: «О! Я знаю, в Советском Союзе много Христиановичей: один занимается газовой динамикой, другой – теорией пластичности, третий…». Ему и в голову не приходило, что всё это один человек!»

Что касается испортившихся отношений с Лаврентьевым, многие бывшие сотрудники Сергея Алексеевича сообщают, что всё началось с того, что в общей приёмной на Советской, 20, постоянно можно было видеть такую картину: в основном, весь народ шёл к Христиановичу. «Потому что он решал все основные вопросы – занимался строительством, распределял финансы, а Лаврентьев на этом фоне выглядел номинальным руководителем» – объясняет В.М. Масленников. Е.А. Фадеев говорит о том же: «Когда он увидел, что не к нему все идут, а к Сергею Алексеевичу, он почувствовал, что вроде как уходит на второй план. В этом отношении Сергей Алексеевич не был дипломатом – может быть надо было побольше докладывать, рассказывать Лаврентьеву, делиться с ним. Ведь часто бывает, что когда людям рассказывают идеи, они у них в голове перевариваются и становятся родными. Сергей Алексеевич не думал об этом. Он своей активной деятельностью поставил себя в конфликтное состояние с Лаврентьевым».

И СНОВА МОСКВА

В Москве Сергей Алексеевич продолжил работу в качестве научного руководителя Института физико-технических и радиотехнических измерений и члена коллегии Госкомитета по науке и технике. «С 1972 по 1988 г. Сергей Алексеевич заведовал лабораторией механики нелинейных сред в Институте проблем механики АН СССР. Здесь он продолжил исследования в области горной механики и теории пластичности, а в последние годы своей жизни являлся советником при дирекции этого Института. По воспоминаниям коллег, С. А. Христианович обладал скромностью, присущей обычно истинно великим людям. Бывая постоянно либо председателем, либо членом высоких государственных комиссий, Сергей Алексеевич был легко узнаваем по своей обычной одежде: водолазка под замшевой курткой, никаких галстуков и наградных знаков. Он умел быть строгим, а иногда даже жестким, но никогда не был злым человеком. Исходная доброжелательность в отношении к любому человеку была одной из основных черт С. А. Христиановича. Его постоянно окружала мощная положительная энергетическая аура. Возможно, именно доброжелательность в сочетании с положительной энергией явилась причиной, по которой люди, особенно творческая молодежь, тянулись к нему. Уметь радоваться чужому научному достижению, как своему собственному, дано не каждому. Но Сергею Алексеевичу это свойство было дано в полной мере. Он никогда никого не поучал, а учил, и, прежде всего, порядочности и честности в науке, ответственности за проделанную работу, учил личным примером»

С. А. Христианович всю свою жизнь преподавал – и, МГУ, и в НГУ и, конечно, на Физтехе. Умер Сергей Алексеевич Христианович в возрасте 91 года, 28 апреля 2000 года. Работал буквально до последних дней жизни.

НАГРАДЫ

«Выдающиеся заслуги С. А. Христиановича в развитии целого ряда областей механики жидкостей, газов и твердого тела получили широкое признание не только в нашей стране, но и за ее пределами. Он был удостоен высших наград Родины, в том числе – звания Героя Социалистического Труда, награжден шестью орденами Ленина, двумя орденами Отечественной войны I степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, а также многими медалями, трижды становился лауреатом Государственной премии, а также лауреатом премии имени Н. Е. Жуковского. Для молодых ученых СО РАН была учреждена премия имени академика С. А. Христиановича. Имя С. А. Христиановича присвоено Институту теоретической и прикладной механики СО РАН в 2005 (мемориальная доска на фасаде здания) и аудитории в НГУ».

Председатель Президиума Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилов вручает С.А. Христиановичу Орден Ленина*

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ И ЦИТАТЫ

• Первые снаряды для «Катюш» М-13 имели очень большое рассеивание при стрельбе. Ведущих специалистов, в том числе и С. А. Христиановича, стали вызывать в руководящие органы страны (сам он, правда, утверждал, что ни со Сталиным, ни с Берией не встречался). Решить проблему надо было немедленно, иначе пришлось бы снять эти снаряды с вооружения — слишком большими были расходы металла. Сам С. А. Христианович вспоминал так: «Что можно сделать? — Говорят, что ничего нельзя сделать. Вы сами понимаете — война, нельзя перестраиваться заводам на новый тип снарядов. — Это просто невозможно. Что же, снаряды святой водой покропить? — Вот, если бы это помогло, было бы очень хорошо».
• Одевался С. А. Христианович очень скромно: свитер, курточка, кепка. Сам управлял автомобилем. Однажды, приехав в Москву в одну из комиссий, Сергей Алексеевич по рассеянности остановился под знаком «Остановка запрещена». Возвратившись к машине, он обнаружил инспектора ГАИ, который и забрал у него права. Улаживать дело пошел В. М. Масленников, одетый «по всей форме» (ну как же, младший научный сотрудник!) — костюм, плащ, шляпа. Стал объяснять, что Христианович — академик, орденоносец. Инспектор ГАИ даже не понял, о ком ему говорят. Взяв под козырек, он заявил: «Я к вам, товарищ академик, никаких претензий не имею, это ваш шофер нарушает!»
• А. И. Леонтьев вспоминает, что когда он защищал докторскую диссертацию и много говорил о согласовании теории и эксперимента, то Христианович заметил ему: «Я бы на Вашем месте так сильно не напирал бы на совпадение теории и эксперимента. Лично я не знаю ни одной теории, которая не совпадала бы хоть с каким-нибудь экспериментом»…
• Когда возникшее в связи со строительством Новосибирской ГЭС Обское море стало размывать берег у мест прохождения железной дороги, берег пробовали укреплять бетонными блоками. Но их постоянно смывало. Христианович предложил намыть песчаный пляж: мириады легких песчинок эффективно гасили бы волны. Но как осуществить это? Тогда он позвонил городским властям и сказал: «Организуйте пляж! Это будет любимое место отдыха трудящихся!» И вопрос был решен…

• Как-то Сергей Алексеевич заметил, что в математике понять — это упростить, а в жизни понять — это простить…
• «Старые ученые много знают, молодые – хорошо учат»
• «Единственный способ не отстать от жизни – идти вперед за молодежью»
• «Ученый обязан каждый год посещать новое место, где не никогда ранее не был, а в науке – менять область и метод исследований»
• «Новый научный результат многие понимают, но редко признают как новый, и тем более, как результат»
• «Несказанное слово – золото, особенно в научных обсуждениях»
• «Наука – это общение. Научная работа – творчество коллективное, после опубликования хорошей статьи всегда обнаруживается обиженный (обделенный)»
• «Научные работы бывают верными или актуальными, но редко и теми, и другими»
• «Статьи надо писать совместно, так легче находить ошибки и их автора»
• «Ученый должен обязательно использовать длительный отпуск, чтобы думать и работать без помех»
• «Поскольку математиков учат делать все правильно, они совершают только принципиальные ошибки»
• Одна из его шуток после острой дискуссии была – «Эксперимент всегда дает что-то новое, в самом крайнем случае, новые ошибки».
• В оценке людей САХ всегда отмечал достижения, в жизни всегда искал положительные моменты. Он говорил: «Мысли бывают правильными, ошибочными и грустными. Одни надо реализовывать, другие – исправлять, а третьи – не допускать».
• «Напряженная жизнь укрепляет здоровье и отвлекает от огорчений собственными ошибками»
• «Здоровье надо беречь смолоду, чтобы дольше давать работу врачам и заботу женам»
• Любил немного выпить, и в суровый период государственной борьбы с пьянством, когда выпивки на работе были категорически запрещены, говорил: «Если грешить, то как следует, что было за что покаяться».
• В личном плане: «Мужчина не должен легко относиться к своим обязанностям. Он должен много работать, зарабатывать много денег и все отдавать Женщине»
• «Ученый должен тонко чувствовать, когда частная задача вырастает в государственную проблему»
• «Политики стремятся осложнить жизнь человека, а ученые – сделать ее более комфортной и безопасной»

*Фотографии с сайта :ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ НАУКИ ИНСТИТУТ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ И ПРИКЛАДНОЙ МЕХАНИКИ им. С.А. ХРИСТИАНОВИЧА СИБИРСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

Христианович Сергей Алексеевич (1908–2000)

учё­ный в обла­сти меха­ники, ака­де­мик (1943), при­ни­мал непо­сред­ствен­ное уча­стие в ядер­ных испы­та­ниях и ана­лизе их резуль­та­тов с 1953 по 1961 гг. Герой Соци­а­ли­сти­че­ского Труда (1969), лау­реат Ста­лин­ских пре­мий (1942, 1946, 1952).

Сер­гей Алек­се­е­вич Хри­сти­а­но­вич родился 27 октября 1908 года в Петер­бурге в дво­рян­ской семье поме­щи­ков. Его отец, А.Н. Хри­сти­а­но­вич, был юри­стом по обра­зо­ва­нию. Семья про­жи­вала в деревне неда­леко от г. Орла. Живя в име­нии, Сер­гей нигде систе­ма­ти­че­ски не учился: домаш­ние пре­по­да­ва­тели зани­ма­лись с ним фран­цуз­ским и немец­ким язы­ками. Но при поступ­ле­нии в под­го­то­ви­тель­ный класс гим­на­зии Сер­гей про­ва­лился, поэтому стал брать уроки рус­ского языка и ариф­ме­тики у част­ного пре­по­да­ва­теля.

После Октябрь­ского пере­во­рота роди­тели вме­сте с детьми пере­ехали в г. Орел. При отступ­ле­нии армии Дени­кина на юг семья Хри­сти­а­но­ви­чей бежала вме­сте с ней, ока­зав­шись, в конце кон­цов, в Ростове-на-Дону. Там роди­тели Сер­гея и его стар­шая сестра забо­лели сып­ным тифом и умерли – таким обра­зом, Сер­гей стал бес­при­зор­ни­ком. Он долго бед­ство­вал, жил сна­чала у опе­куна, про­фес­сора Д.И. Ило­вай­ского, а с 1922 года – в семье своей тети М.Н. Бек в Ленин­граде. После окон­ча­ния сред­ней школы в 1925 году С. Хри­сти­а­но­вич посту­пил в Ленин­град­ский уни­вер­си­тет на антро­по­ло­ги­че­ское отде­ле­ние гео­гра­фи­че­ского факуль­тета, но после пер­вого курса «поме­нялся местами» с дру­гим сту­ден­том и пере­велся на мате­ма­ти­че­ское отде­ле­ние физико-мате­ма­ти­че­ского факуль­тета, кото­рое успешно закон­чил в 1930 году.

С.А. Хри­сти­а­но­вич стал рабо­тать млад­шим науч­ным сотруд­ни­ком в Ленин­граде в Гид­ро­гео­ло­ги­че­ском инсти­туте, где в сотруд­ни­че­стве с извест­ными уче­ными им была выпол­нена пер­вая круп­ная работа по гид­рав­ли­че­ским про­бле­мам гид­ро­тех­ни­че­ского стро­и­тель­ства и водо­снаб­же­ния, при­род­ных павод­ко­вых и дру­гих явле­ний. Раз­ви­тый уче­ным метод харак­те­ри­стик при­ме­ни­тельно к рас­чету неуста­но­вив­ше­гося дви­же­ния в кана­лах и реках был рас­про­стра­нен в после­ду­ю­щем на задачи аэро­ди­на­мики сверх­зву­ко­вых ско­ро­стей и тео­рию пла­стич­но­сти. Эта работа соста­вила часть книги «Неко­то­рые новые вопросы меха­ники сплош­ной среды», напи­сан­ной С.А. Хри­сти­а­но­ви­чем в соав­тор­стве и опуб­ли­ко­ван­ной в 1938 году.

В 1935 году С.А. Хри­сти­а­но­вич пере­ехал в Москву, где посту­пил в док­то­ран­туру Мате­ма­ти­че­ского инсти­тута им. В.А. Стек­лова. Здесь им уже через год была решена задача мате­ма­ти­че­ской тео­рии пла­стич­но­сти при внеш­них силах, задан­ных на замкну­том кон­туре. Эта работа впо­след­ствии полу­чила широ­кую извест­ность. В 1938 году С.А. Хри­сти­а­но­вич закан­чи­вает док­то­ран­туру, защи­тив сразу две док­тор­ские дис­сер­та­ции: по физико-мате­ма­ти­че­ским и тех­ни­че­ским нау­кам.

В январе 1939 года его изби­рают чле­ном-кор­ре­спон­ден­том Ака­де­мии наук СССР по Отде­ле­нию тех­ни­че­ских наук, и С.А. Хри­сти­а­но­вич пере­хо­дит во вновь создан­ный Инсти­тут меха­ники АН СССР. Здесь Сер­гей Алек­се­е­вич про­ра­бо­тал два года, неко­то­рое время – заме­сти­те­лем дирек­тора. В эти годы С.А. Хри­сти­а­но­вич выпол­нил две извест­ные работы по тео­рии филь­тра­ции и мед­лен­ного про­са­чи­ва­ния жид­ко­сти сквозь пори­стую среду, кото­рые суще­ственно опе­ре­дили свое время. Пер­вая работа содер­жала ори­ги­наль­ный метод реше­ния урав­не­ний филь­тра­ции жид­ко­стей, став­ший спу­стя чет­верть века опре­де­ля­ю­щим при рас­че­тах дви­же­ния нефти в пла­сте. Вто­рая работа – «О дви­же­нии гази­ро­ван­ной жид­ко­сти в пори­стых поро­дах» – сразу же полу­чила высо­кую оценку прак­ти­ков. Она также исполь­зу­ется во всех совре­мен­ных мето­ди­ках рас­чета раз­ра­бо­ток место­рож­де­ний гази­ро­ван­ной нефти.

В 1940 году С.А. Хри­сти­а­но­вич пере­шел на работу в Цен­траль­ный аэро­гид­ро­ди­на­ми­че­ский инсти­тут им. Н.Е. Жуков­ского (ЦАГИ). В ско­ром вре­мени он воз­гла­вил лабо­ра­то­рию аэро­ди­на­мики боль­ших ско­ро­стей, став затем науч­ным руко­во­ди­те­лем ЦАГИ по аэро­ди­на­мике, пер­вым заме­сти­те­лем началь­ника ЦАГИ.

Работы С.А. Хри­сти­а­но­вича, выпол­нен­ные в ЦАГИ в начале 40-х годов, были посвя­щены про­бле­мам созда­ния ско­рост­ной авиа­ции. Его работа «Обте­ка­ние тел газом при боль­ших дозву­ко­вых ско­ро­стях», опуб­ли­ко­ван­ная в 1940 году, создала эффек­тив­ный мате­ма­ти­че­ский аппа­рат тео­рии крыла бес­ко­неч­ного раз­маха в сжи­ма­е­мом потоке. Основ­ное направ­ле­ние его работ было направ­лено на уве­ли­че­ние ско­ро­сти бое­вых само­ле­тов, что, прежде всего, было свя­зано со сни­же­нием лобо­вого сопро­тив­ле­ния лета­тель­ных аппа­ра­тов. На основе тео­ре­ти­че­ских работ С.А. Хри­сти­а­но­вича об обте­ка­нии тел пото­ком воз­духа боль­ших дозву­ко­вых ско­ро­стей были опре­де­лены усло­вия, необ­хо­ди­мые для выбора наи­луч­шей формы крыла, обес­пе­чи­ва­ю­щей наи­мень­шее лобо­вое сопро­тив­ле­ние. Им был опуб­ли­ко­ван ряд выда­ю­щихся для того вре­мени работ: «О сверх­зву­ко­вых дви­же­ниях газа», «Вли­я­ние сжи­ма­е­мо­сти на индук­тив­ные ско­ро­сти крыла и винта», «Физи­че­ские основы око­ло­зву­ко­вой аэро­ди­на­мики» и мно­гие дру­гие.

С самого начала Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны С.А. Хри­сти­а­но­вич вклю­ча­ется в работы по обо­рон­ной тема­тике. С июля 1941 года он вме­сте с дру­гими извест­ными уче­ными вхо­дит в состав физи­че­ской сек­ции Научно-тех­ни­че­ского совета Государ­ствен­ного коми­тета обо­роны, создан­ного с целью орга­ни­за­ции обо­рон­ной работы по физике. В 1942 году С.А. Хри­сти­а­но­вич с кол­ле­гами про­вел чрез­вы­чайно важ­ную работу, резуль­таты кото­рой поз­во­лили в 2,5–3 раза сокра­тить раз­брос опе­рен­ных реак­тивно-вра­ща­ю­щихся сна­ря­дов для «Катюши» и повы­сить их боко­вую куч­ность без суще­ствен­ных изме­не­ний кон­струк­ции и тех­но­ло­гии. Для этого всего лишь были сде­ланы боко­вые отвер­стия в кор­пусе сна­ряда, отво­див­шие часть поро­хо­вых газов, что при­во­дило к закрутке сна­ря­дов в полёте. Это было огром­ным дости­же­нием того вре­мени, суще­ственно уве­ли­чив­шим бое­спо­соб­ность совет­ской реак­тив­ной артил­ле­рии в годы войны.

В ЦАГИ боль­шое вни­ма­ние С.А. Хри­сти­а­но­вич уде­лял совер­шен­ство­ва­нию и созда­нию аэро­ди­на­ми­че­ских труб. Пре­одо­ле­ние авиа­цией зву­ко­вого барьера во мно­гом обя­зано вводу в экс­плу­а­та­цию тран­с­зву­ко­вых труб Т-106 и Т-112, на кото­рых в тече­ние ряда лет испы­ты­ва­лись модели новых само­ле­тов и ракет. С.А. Хри­сти­а­но­вич стал глав­ным идео­ло­гом пере­хода авиа­ции на сверх­зву­ко­вые ско­ро­сти и созда­ние сверх­зву­ко­вых само­ле­тов.

В 1943 году С.А. Хри­сти­а­но­вич был избран дей­стви­тель­ным чле­ном АН СССР (ака­де­ми­ком).

В конце 1945 года в СССР вовсю раз­во­ра­чи­ва­ются работы по Атом­ному про­екту, в кото­ром участ­вуют веду­щие уче­ные страны. Вопрос о при­вле­че­нии к ура­но­вой про­блеме С.А. Хри­сти­а­но­вича под­ни­мался, напри­мер, в письме В.А. Мах­нева руко­вод­ству Пер­вого глав­ного управ­ле­ния 10 октября 1945 года. Пред­по­ла­га­лось при­влечь С.А. Хри­сти­а­но­вича к созда­нию машины диф­фу­зи­он­ного обо­га­ще­ния урана, но руко­вод­ство ЦАГИ сочло задачу вто­ро­сте­пен­ной.

10 июня 1948 года в целях уси­ле­ния КБ-11 руко­во­дя­щими кон­струк­тор­скими кад­рами С.А. Хри­сти­а­но­вич был вве­ден в состав Научно-тех­ни­че­ского совета при Лабо­ра­то­рии № 2 по вопро­сам КБ-11 в каче­стве экс­перта.

Боль­шая иссле­до­ва­тель­ская работа была про­ве­дена в ЦАГИ при созда­нии пер­вой совет­ской атом­ной бомбы РДС-1. К апрелю 1948 года в ЦАГИ на осно­ва­нии зада­ния КБ-11 была отра­бо­тана бал­ли­стика кор­пуса атом­ной бомбы (было иссле­до­вано более 100 вари­ан­тов обво­дов кор­пуса). Все изде­лия (12 штук кор­пу­сов) дали удо­вле­тво­ри­тель­ные резуль­таты по бал­ли­стике.

С.А. Хри­сти­а­но­вич при­вле­кался также к реше­нию про­блемы обес­пе­че­ния без­опас­но­сти эки­пажа само­лета-носи­теля от воз­дей­ствия взрыва атом­ной бомбы.

В октябре 1952 года – марте 1953 года на С.А. Хри­сти­а­но­вича воз­ла­га­ется задача раз­ра­ботки аэро­ди­на­ми­че­ского кор­пуса водо­род­ной бомбы. Кон­стру­и­ро­ва­ние её кор­пуса было свя­зано с рядом труд­но­стей, вызван­ных как необыч­ной фор­мой, а именно: очень боль­шой тол­щи­ной при отно­си­тельно неболь­шой длине (1,5 м и 3,35 м), огра­ни­чен­ной раз­ме­рами люка само­лета, так и боль­шой высо­той сбра­сы­ва­ния и свя­зан­ной с этим высо­кой ско­ро­стью паде­ния бомбы. Форма кор­пуса, раз­ра­бо­тан­ная в спе­ци­аль­ном КБ сель­ско­хо­зяй­ствен­ного маши­но­стро­е­ния, ока­за­лась неудо­вле­тво­ри­тель­ной из-за силь­ного рас­ка­чи­ва­ния при паде­нии. Для полу­че­ния нуж­ной тра­ек­то­рии паде­ния был раз­ра­бо­тан ряд вари­ан­тов опе­ре­ния, про­ду­тых в аэро­ди­на­ми­че­ских тру­бах ЦАГИ. Окон­ча­тель­ный вари­ант кор­пуса был выбран с уче­том выдан­ных С.А. Хри­сти­а­но­ви­чем реко­мен­да­ций.

В 1953 году С.А. Хри­сти­а­но­вич был вынуж­ден поки­нуть ЦАГИ и перейти на работу в Инсти­тут хими­че­ской физики АН СССР. Фор­маль­ным пово­дом для ухода стало обви­не­ние в потере сек­рет­ного доку­мента – письма И.В. Ста­лину необ­хо­ди­мо­сти созда­ния кры­ла­той низ­ко­ле­тя­щей сверх­зву­ко­вой и гипер­зву­ко­вой ракеты. В Инсти­туте хими­че­ской физики АН СССР С.А. Хри­сти­а­но­вич воз­глав­ляет отдел при­клад­ной меха­ники в Спец­сек­торе, кото­рым руко­во­дит М.А. Садов­ский. В этом же году С.А. Хри­сти­а­но­вича избрали на долж­ность ака­де­мика-сек­ре­таря Отде­ле­ния тех­ни­че­ских наук АН СССР (до 1956 г.).

В Спец­сек­торе в рам­ках про­блемы кон­троля ядер­ных взры­вов С.А. Хри­сти­а­но­вич вел рас­четы осо­бен­но­стей рас­про­стра­не­ния сла­бых волн в атмо­сфере в раз­лич­ных метео­ро­ло­ги­че­ских усло­виях. Задача воз­никла после про­ве­де­ния Тоц­ких уче­ний в сен­тябре 1954 года, в ходе кото­рых наблю­да­лось ано­маль­ное рас­про­стра­не­ние удар­ной волны от ядер­ного взрыва. Им была раз­вита новая тео­рия нере­гу­ляр­ного отра­же­ния сла­бых удар­ных волн, на осно­ва­нии кото­рой были раз­ра­бо­таны реко­мен­да­ции по допу­сти­мой мощ­но­сти ядер­ных взры­вов в атмо­сфере. Исходя из них, напри­мер, испы­та­ния ядер­ных заря­дов мега­тон­ного класса были пере­не­сены из Семи­па­ла­тин­ского поли­гона на Новую Землю. В октябре 1955 года было про­ве­дено испы­та­ние атом­ного заряда, пол­но­стью под­твер­див­шее рас­четы С.А. Хри­сти­а­но­вича.

В 1955 году С.А. Хри­сти­а­но­вич был вклю­чен в состав Государ­ствен­ной комис­сии по про­ве­де­нию испы­та­ний тор­педы Т-5 с ядер­ным заря­дом. Он лично участ­во­вал в испы­та­ниях на Новой Земле, где 21 сен­тября 1955 года был про­ве­ден пер­вый в СССР под­вод­ный взрыв мощ­но­стью 10 кт. В даль­ней­шем на осно­ва­нии рас­че­тов, выпол­нен­ных С.А. Хри­сти­а­но­ви­чем с сотруд­ни­ками, было полу­чено довольно точ­ное полу­эм­пи­ри­че­ское урав­не­ние, опи­сы­ва­ю­щее ядер­ный взрыв в мел­ком водо­еме. Он также зани­мался рас­че­тами воз­дей­ствия под­вод­ных ядер­ных взры­вов на пло­тины.

В 1956 году Ука­зом Пре­зи­ди­ума ВС СССР «О награж­де­нии орде­нами и меда­лями СССР науч­ных, инже­нерно-тех­ни­че­ских работ­ни­ков, рабо­чих и слу­жа­щих Мини­стер­ства сред­него маши­но­стро­е­ния СССР и дру­гих мини­стерств и ведомств, наи­бо­лее отли­чив­шихся при выпол­не­нии спе­ци­аль­ного зада­ния пра­ви­тель­ства» за успеш­ное выпол­не­ние спе­ци­аль­ного зада­ния пра­ви­тель­ства ака­де­мик С.А. Хри­сти­а­но­вич, заве­ду­ю­щий отде­лом ИХФ АН СССР, был награж­ден орде­ном Тру­до­вого Крас­ного Зна­мени и пре­мией 25 тыс. руб­лей.

Одновре­менно в Инсти­туте нефти АН СССР в 1954-1957 гг. С.А. Хри­сти­а­но­ви­чем была раз­ра­бо­тана тео­рия гид­рав­ли­че­ского раз­рыва неф­те­нос­ного пла­ста и начаты иссле­до­ва­ния меха­низма вне­зап­ных выбро­сов угля и газа в уголь­ных пла­стах. Идеи, раз­ви­тые С.А. Хри­сти­а­но­ви­чем при раз­ра­ботке тео­рии гид­рав­ли­че­ского раз­рыва неф­те­нос­ного пла­ста, послу­жили осно­вой для тео­рии меха­низма плав­ного опус­ка­ния кровли при раз­ра­ботке уголь­ных пла­стов.

К сере­дине 50-х годов в стране нако­пи­лось немало орга­ни­за­ци­он­ных про­блем раз­ви­тия науки. Стала оче­вид­ной необ­хо­ди­мость раз­ви­тия восточ­ных рай­о­нов страны, осво­е­ния несмет­ных богатств Сибири и Урала. Вме­сте с ака­де­ми­ками М.А. Лав­рен­тье­вым и С.Л. Соболе­вым С.А. Хри­сти­а­но­вич пред­ло­жил создать в Сибири ком­плекс­ный науч­ный центр. В резуль­тате их уси­лий 18 мая 1957 года Пра­ви­тель­ством Совет­ского Союза было при­нято Поста­нов­ле­ние «О созда­нии Сибир­ского отде­ле­ния Ака­де­мии наук СССР». С.А. Хри­сти­а­но­вич стал пер­вым заме­сти­те­лем пред­се­да­теля Сибир­ского отде­ле­ния М.А. Лав­рен­тьева. На него было воз­ло­жено руко­вод­ство орга­ни­за­цией про­ек­ти­ро­ва­ния и стро­и­тель­ства Ново­си­бир­ского науч­ного цен­тра и его фили­а­лов в Крас­но­яр­ске, Иркут­ске и Вла­ди­во­стоке. Весь свой огром­ный научно-орга­ни­за­ци­он­ный опыт С.А. Хри­сти­а­но­вич вло­жил в дело созда­ния в Сибири пер­во­класс­ного науч­ного цен­тра миро­вого зна­че­ния.

С.А. Хри­сти­а­но­вич осно­вал в Ново­си­бир­ске новый Инсти­тут тео­ре­ти­че­ской и при­клад­ной меха­ники СО АН СССР и воз­глав­лял его с момента откры­тия (1957 г.) до сво­его отъ­езда в Москву (1965 г.). Ему уда­лось создать друж­ный кол­лек­тив еди­но­мыш­лен­ни­ков, заин­те­ре­со­вать и увлечь их ори­ги­наль­но­стью и акту­аль­но­стью своих идей. С.А. Хри­сти­а­но­вич также был одним из осно­ва­те­лей НГУ и его физи­че­ского факуль­тета.

Мно­гое из того, что дела­лось в те годы, было впер­вые, и тре­бо­вало пол­ной отдачи и живого уча­стия всех чле­нов кол­лек­тива. С.А. Хри­сти­а­но­вич неод­но­кратно под­чер­ки­вал, что в Инсти­туте все науч­ные иссле­до­ва­ния должны быть орга­ни­зо­ваны по-новому. Он тре­бо­вал созда­вать такую атмо­сферу иссле­до­ва­тель­ской работы, в кото­рой бы у моло­дых спе­ци­а­ли­стов выра­ба­ты­вался само­сто­я­тель­ный харак­тер.

Дея­тель­ность инсти­тута при С.А. Хри­сти­а­но­виче раз­ви­ва­лась по таким направ­ле­ниям, как аэро­ди­на­мика боль­ших ско­ро­стей, удар­ные волны, маг­нит­ная гид­ро­ди­на­мика, меха­ника гор­ных пород, энер­ге­ти­че­ские уста­новки. Науч­ная направ­лен­ность Сер­гея Алек­се­е­вича все­гда была свя­зана с реше­нием слож­ных задач меха­ники, име­ю­щих огром­ное прак­ти­че­ское зна­че­ние. Одним из направ­ле­ний науч­ной дея­тель­но­сти Инсти­тута тео­ре­ти­че­ской и при­клад­ной меха­ники под руко­вод­ством С.А. Хри­сти­а­но­вича было созда­ние мощ­ной энер­ге­ти­че­ской эко­ло­ги­че­ски чистой паро­га­зо­вой уста­новки (ПГУ), кото­рая могла стать осно­вой эко­ло­ги­че­ски без­опас­ных теп­ло­вых элек­тро­стан­ций. Уста­новка, раз­ра­бо­тан­ная под руко­вод­ством С.А. Хри­сти­а­но­вича, при мень­шем КПД поз­во­ляла суще­ственно сни­зить рас­чет­ные затраты на про­из­вод­ство элек­тро­энер­гии на стан­ции мощ­но­стью 1200 МВт. В 1965 году в инсти­туте завер­ша­лось соору­же­ние уни­каль­ного стенда ПГУ, пред­став­ляв­шего собой слож­ный доро­го­сто­я­щий ком­плекс. Однако, не достав­шись его ввода в экс­плу­а­та­цию, в 1965 году из-за нарас­та­ю­щих лич­ных про­ти­во­ре­чий в отно­ше­ниях с ака­де­ми­ком М.А. Лав­рен­тье­вым, по насто­я­нию кото­рого он был отстра­нен от обя­зан­но­стей заме­сти­теля пред­се­да­теля СО АН и выве­ден из Пре­зи­ди­ума СО АН, С.А. Хри­сти­а­но­вич воз­вра­ща­ется в Москву. Здесь он про­дол­жил дея­тель­ность в каче­стве науч­ного руко­во­ди­теля Инсти­тута физико-тех­ни­че­ских и радио­тех­ни­че­ских изме­ре­ний (с 1965 по 1972 гг.) и члена кол­ле­гии Гос­ко­ми­тета по науке и тех­нике.

С 1972 по 1988 гг. С.А. Хри­сти­а­но­вич заве­до­вал лабо­ра­то­рией меха­ники нели­ней­ных сред в Инсти­туте про­блем меха­ники АН СССР. Здесь он про­дол­жил иссле­до­ва­ния в обла­сти гор­ной меха­ники и тео­рии пла­стич­но­сти, а в послед­ние годы своей жизни являлся совет­ни­ком при дирек­ции этого Инсти­тута. Он умел быть стро­гим, а ино­гда даже жест­ким, но нико­гда не был злым чело­ве­ком. Исход­ная доб­ро­же­ла­тель­ность в отно­ше­нии к любому чело­веку была одной из основ­ных черт С.А. Хри­сти­а­но­вича. Он нико­гда никого не поучал, а учил, и, прежде всего, поря­доч­но­сти и чест­но­сти в науке, ответ­ствен­но­сти за про­де­лан­ную работу, учил лич­ным при­ме­ром.

В тече­ние всей своей жизни С.А. Хри­сти­а­но­вич успешно соче­тал актив­ную науч­ную дея­тель­ность с пре­по­да­ва­тель­ской. До войны и после ее окон­ча­ния Сер­гей Алек­се­е­вич читал лек­ции в МГУ. Вме­сте с груп­пой выда­ю­щихся уче­ных С.А. Хри­сти­а­но­вич был одним из орга­ни­за­то­ров физико-тех­ни­че­ского факуль­тета МГУ, где зани­мал долж­ность про­рек­тора дан­ного факуль­тета. В этой долж­но­сти С.А. Хри­сти­а­но­вич про­ра­бо­тал до 18 марта 1949 года, когда был назна­чен испол­ня­ю­щим обя­зан­но­сти рек­тора нового физи­че­ского инсти­тута, орга­ни­зу­е­мого на базе физико-тех­ни­че­ского факуль­тета МГУ. Однако окон­ча­тельно открыть Мос­ков­ский физико-тех­ни­че­ский инсти­тут (МФТИ) уда­лось только в 1951 году. А во время пре­бы­ва­ния в Сибири (1957–1965 гг.) С. А. Хри­сти­а­но­вич руко­во­дил кафед­рой и читал лек­ции в Ново­си­бир­ском уни­вер­си­тете.

Выда­ю­щи­еся заслуги С.А. Хри­сти­а­но­вича в раз­ви­тии целого ряда обла­стей меха­ники жид­ко­стей, газов и твер­дого тела полу­чили широ­кое при­зна­ние не только в нашей стране, но и за ее пре­де­лами. Он был удо­стоен зва­ния Героя Соци­а­ли­сти­че­ского Труда (13.03.1969 г.), награж­ден шестью орде­нами Ленина, двумя орде­нами Оте­че­ствен­ной войны I сте­пени, двумя орде­нами Тру­до­вого Крас­ного Зна­мени, орде­ном Октябрь­ской рево­лю­ции, а также мно­гими меда­лями, три­жды ста­но­вился лау­ре­а­том Ста­лин­ской пре­мии (1942 г. 1946 г., 1952 г.), а также лау­ре­а­том пре­мии имени Н. Е. Жуков­ского (1940 г.).

Сер­гей Алек­се­е­вич Хри­сти­а­но­вич умер 28 апреля 2000 года. Похо­ро­нен на Тро­е­ку­ров­ском клад­бище в г. Москве.

Его имя в 2005 году при­сво­ено Ново­си­бир­скому инсти­туту тео­ре­ти­че­ской и при­клад­ной меха­ники СО РАН. Для моло­дых уче­ных СО РАН была учре­ждена пре­мия имени ака­де­мика С.А. Хри­сти­а­но­вича.

Академик Христианович: Ученый, Инженер, Человек

Признание не обошло его при жизни: академик С.А. Христианович был удостоен высших наград Родины, в том числе звания Героя Социалистического Труда, шести орденов Ленина, трех Сталинских и трех Государственных премий, премии им. Н. Е. Жуковского. Но, пожалуй, самой дорогой наградой ученому стало признание людей, с которыми ему довелось встречаться и работать на протяжении долгой плодотворной жизни. «Гений», «Великий механик», «человек-легенда» – так называли его современники. И так называют его сегодня последователи, ученики его учеников. Краткий официальный послужной список Христиановича занимает немалое место в Большой советской энциклопедии. При первом знакомстве с фактами его биографии непосвященному человеку кажется невероятной ширина научного кругозора и масштабность задач, за которые он брался. Вся жизнь Христиановича, добивавшегося поразительных результатов на всех поприщах, служит опровержением бытующего мнения, что в эпоху научно-технического прогресса нет места «универсальным гениям». Данью памяти великому ученому стали книги, изданные к его юбилею силами новосибирского Института теоретической и прикладной механики СО РАН, основателем которого был С. А. Христианович, и московского Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ), где Христианович более пятнадцати лет работал над созданием сверхзвуковой авиации. В эти «коллективные мемуары» вошли воспоминания многих видных ученых, бывших его учеников и коллег, а также его друзей и близких. И пусть каждый свидетель по-своему оценивает события, произошедшие много лет назад, но живое и эмоциональное восприятие современников дает возможность приблизиться к исторической достоверности в оценках деятельности этой ставшей уже легендарной личности. Благодаря огромной работе, проделанной авторами и составителями юбилейных книг, мы можем сегодня познакомить наших читателей с жизнью и творчеством ученого, используя фрагменты из опубликованных воспоминаний, комментариев, а также автобиографии самого «Великого механика XX века»

О себе, науке и ученых*

Детство его начиналось счастливо. Классическое домашнее воспитание в дворянском «гнезде» в Орловской губернии, любящие домочадцы, отец – юрист… Дальнейшая жизнь этого типичного представителя русской интеллигенции была предопределена: гимназия, университет… Это будущее, как и у тысяч его сверстников, перечеркнула революция. И, казалось, безвозвратно: в 12 лет сирота-беспризорник торговал сигаретами на улицах Ростова. А потом началась цепь, как он сам отмечает, «счастливых случайностей»: встреча с родственниками и будущим опекуном, советская школа, в 16 лет – университет и, также «случайно», – физико-математический факультет. Но за этим многочисленными «случаями» уже отчетливо просматривалась незаурядная личность, наперекор обстоятельствам выстраивающая нарушенную линию своей судьбы

…Я до этого нигде, в общем, не учился систематически. У меня, когда мы жили в деревне, были преподаватели, бонна была. Занимался французским и немецким языками. В гимназию я провалился. …После уже восемнадцатого года у одной очень милой пожилой преподавательницы брал уроки русского языка и арифметики…

…Техникум это был или училище морского флота? Я проучился там всего осенний семестр. Я ничего не знал. Я даже не понимаю, как я туда поступил. Потом получил письмо от своей тетки из Ленинграда, которая звала меня приехать на каникулы, благо у меня был бесплатный билет, как у учащегося. Я туда поехал, заболел там малярией и остался…

Я тут же поступил в шестнадцатую советскую школу первой ступени, в пятый класс, весной. …Эту школу закончил довольно быстро, перешагнув через класс. …Поздней осенью, когда прием в университете уже был закончен, …меня зачислили на антропологическое отделение географического факультета, потому что никаких других мест не было. Но вскоре я обменялся с одним астрономом и таким образом попал на физико-математический факультет, на отделение математики.

Надо сказать, что этот выбор был, в общем, случайным. Я, скорее, интересовался биологией, и если кто-то раньше предложил бы мне поменяться на какой-нибудь е­стественный факультет – физики, химии, биологии – то, конечно, я не стал бы математиком.

…Гидрологический институт занимался огромной проблемой: составлением водного кадастра, то есть описанием всех вод Советского Союза, расходов рек, грунтовыми водами, и это была работа не только описательная, географическая. В этом институте работали видные химики, биологи. Я поступил в гидравлико-математический отдел. Там тоже работали совершенно незаурядные люди, которые, в общем, и научили меня применению математики к жизненно важным задачам.

…Мне дали задачу, связанную с проектом каскада Волжских станций… Тогда уже об этом думали и составляли проект этих станций. Думали о том, что будет с осетрами, если построят плотины, и как надо регулировать сток реки, чтобы избежать каких-нибудь неприятностей. Такая задача была связана с неустановившимся движением. Если, скажем, открыть створ плотины очень широко, или если по каким-либо причинам плотина разрушится, то огромная масса воды, задержанная ранее плотиной, может затопить ниже лежащие города.

Так как я был математиком, то помимо ознакомления с инженерной частью проблемы начал разрабатывать методы расчета… Я начал с изучения задач, связанных с интегрированием нелинейных дифференциальных уравнений гиперболического типа. Надо сказать, что тогда это было совершенно новой задачей, которой занимались очень видные ученые. Но они занимались распространением волн в газе, движением воздуха при сверхзвуковых скоростях. Однако оказалось, что это совершенно аналогичные по математическому аппарату задачи, и мне удалось разобраться там в целом ряде вопросов…

…Хотя в Ленинграде я, как говорится, процветал, то есть довольно много зарабатывал, подавал надежды как ученый, я все бросил, переехал в Москву и стал учиться снова. Учиться и работать в Математическом институте.

…Годы работы в Математическом институте были очень плодотворными. Я успел сделать очень много. Больше, чем потом когда-либо за такой короткий срок. Я занимался теорией пластичности, затем нелинейной фильтрацией грунтовых вод, начал изучать вопросы механики полета при больших скоростях. Поэтому с тридцать седьмого года я стал ходить на семинар в ЦАГИ и два дня проводил там за работой, изучая основы газовой динамики и аэродинамики самолета.

В тридцать седьмом году я закончил докторантуру, защитил сразу две диссертации… Но я почувствовал, что никакой я не математик, хотя у меня были идеи, были удачи, но я не был по складу ума математиком. Меня влекло к физическим задачам, к инженерным делам, мне нравились проблемы механики, эксперименты. Мне не хватало памяти, усидчивости для того, чтобы овладеть непрерывной тренировкой аппарата, который требуется от математика, не хватало любви к уединению, которое необходимо. Поэтому я не стал математиком.

«В тридцать девятом году меня выбрали членом-корреспондентом Академии наук по Техническому отделению, в сущности, за работы по гидрологии, по теоретической гидрологии». Вот так просто объясняет ученый достаточно редкий в научной среде факт: его избрали в Академию наук в возрасте тридцати лет! Для многих это было бы вершиной карьеры, для него – лишь полустанок в начале длинного пути.

К этому времени дважды доктор наук (физико-математических и технических) уже отчетливо понимал, что его истинное призвание – не «чистая» математика. Его влекли эксперименты, «живые» установки, которые можно «пощупать руками», влекла, в конце концов, романтика больших скоростей… Война была близка, и на авиацию возлагались большие надежды: молодого членкора ждало новое, реформированное ЦАГИ

…Я тогда еще был очень молод, совершенно пустяковое количество лет. А он (генерал И. Ф. Петров, директор ЦАГИ – прим. ред.) мне предложил быть руководителем, начальником шестой лаборатории ЦАГИ, где строилась тогда совершенно уникальная не только в Советском Союзе, но и во всем мире, труба больших скоростей – околозвуковых, переменной плотности.

…В сороковом году была опубликована моя первая работа в трудах ЦАГИ, в основе которой лежал метод Сергея Алексеевича Чаплыгина. В общем, была решена задача обтекания профиля крыла при больших скоростях, уже приближавшихся к скорости звука. …С этой работы началась моя работа в авиации.

…К началу войны мы имели исключительную эк­спериментальную базу – такой не было у немцев. …Вот в этих трубах и в лаборатории прочности фактически были доведены наши новые самолеты, которые поступали на вооружение к началу войны.

Конечно, во время войны сделать что-то совершенно новое трудно: нужно время, для того чтобы от научных идей, от теории, от оборудования перейти к реальным конструкциям. …Люди работали и день, и ночь, но в основе уже имелся фундаментальный материал. А во время войны ученые занимались подготовкой к реактивной авиации, перспективой. …Это многим казалось странным и даже преступным. Вот здесь была видна проницательность правительства, которое понимало, что надо думать о том, что будет после войны. Нужно создавать научные основы реактивной авиации, авиации звуковых и сверхзвуковых скоростей. Казалось, мы занимались делом, не имеющим непосредственного отношения к военным действиям того времени. Во всяком случае, та лаборатория, которой я руководил.

…В сорок третьем году начала полностью работать наша большая аэродинамическая труба. Когда мы ее начали налаживать, то обнаружили много новых явлений, о которых раньше и не подозревали. Пришлось создать специально новую теорию и затем очень много переделать в креплении, в оборудовании, для того чтобы получать правильные результаты. И все-таки в трубе нельзя было получить достоверные результаты при скоростях, больших примерно 0,8 скорости звука, а все, что происходило при приближении к скорости звука, по-прежнему о­ставалось тайной.

Тогда ходили легенды по этому поводу. Говорили о звуковом барьере, который разбивались самолеты… Я думаю, что одно из самых главных достижений, которые были сделаны в это время в ЦАГИ, – нахождение способов создания специальной аэродинамической трубы, в которой можно было бы проводить опыты при трансзвуковых скоростях, как теперь говорят. Надо сказать, что никто во всём мире этого делать не умел.

…Аэродинамическая труба была построена, и в сорок седьмом году мы получили результаты больших испытаний. …Сейчас, если мы посмотрим в небо, увидим стреловидные, треугольные, какие-то совершенно необычные формы самолетов. Эти формы диктуются законами околозвуковой, сверхзвуковой аэродинамики, которые удалось установить благодаря созданию нового оборудования и модернизации старого, проведенной на основании этого опыта. Теперь стало возможным испытывать модели самолетов, даже очень крупные, при скорости звука. Фактически эти работы стали основой создания околозвуковой, трансзвуковой авиации.

…Я благодарен судьбе. Мне всегда везло – я попадал в отличные коллективы. ЦАГИ … был совершенно замечательным учреждением. Здесь были исключительные люди, интереснейшие задачи.

И я там многому научился. Я ведь не был инженером, а там стал, в сущно­сти, инженером. Стал разбираться в проектировании, в строительстве, участвовал в реальных делах, научился применять научные знания к решению практических задач, доводя дело до конечного продукта.

Новый этап в его жизни отмечен приглашением на пост академика-секретаря Технического отделения Академии наук. Это назначение – не синекура. Да ведь этот деятельный и великолепно организованный мозг мыслителя и инженера и не признает иного, каким-то сверхъестественным чутьем безошибочно определяя самые важные направления и задачи, будь то теория разрыва газового пласта, угольные выбросы или газодинамические проблемы ядерного взрыва.

Более широкие горизонты, иная – государственная – мера ответственности… Снова – время войны, пусть и «холодной». Он принимает непосредственное участие во всех испытаниях советского атомного оружия, и, как никто, представляет разрушительную силу и масштабность действия нового оружия… Идея рассредоточить научный потенциал страны по огромным и богатейшим зауральским землям была тем самым столь характерным для него «точным, простым и изящным» инженерным решением

…Президиум тогда был небольшой. Нас было всего тринадцать человек. Работы было много, потому что речь шла не только о работе в самой Академии, но и о связи Академии с промышленностью. В ходе строительства, при организации работ в связи с освоением новой техники вставала масса научных проблем, проблем, которые требовали ответственного решения. Со всеми вопросами шли в Академию.

…У меня образовалась связь с самыми различными отраслями промышленности, я узнал массу людей, познакомился с методами и идеями, которые развивались в совершенно других областях.

В пятьдесят седьмом году стала очевидной необходимость развития наших восточных районов, освоения богатств Сибири. Очень большая была концентрация научных сил в Москве, Ленинграде, Киеве.

В провинции ученых не было. Сибирь, Урал – малоосвоенные территории страны, где сосредоточены огромные богатства, а там фактически были только небольшие научные ячейки.

…Было решено начать с академической науки как фундамента. Михаил Алексеевич Лаврентьев

и я в статье, опубликованной в «Правде», предложили идею создания Сибирского отделения Академии наук. Но еще до появления статьи принципы создания такого нового крупного исследовательского учреждения были обговорены, проект получил мысленные очертания.

В связи с созданием Сибирского отделения я переехал в Новосибирск. И с пятьдесят седьмого года до шестьдесят второго был первым заместителем Председателя Сибирского отделения.

На моих плечах лежала организация проектирования и строительства городка в качестве заказчика. Одновременно там строился Институт прикладной и теоретической механики, где я был директором. Это очень хорошо оснащенный институт, который и сейчас работает.

С шестьдесят второго года я уже не был заместителем председателя, а только директором института – до шестьдесят пятого года. В этом году мне пришлось уехать из Новосибирска по болезни. Климат сибирский для меня был совершенно невыносим, как ни странно, хотя мне там все очень нравилось, начал температурить круглыми сутками, и мне врачи настоятельно предложили уехать.

И снова — ничего лишнего, ничего личного, а только: «Климат сибирский стал невыносим…».

Но дело было не столько в обострившемся туберкулезе, сколько в обострении отношений с давним другом и соратником. Тем не менее впоследствии

он, по словам жены, «никогда плохо не отзывался ни о М. А. Лаврентьеве, ни о своем преемнике В. В. Струминском, которые закрыли значительную часть тематики института и демонтировали уже действующие стенды, с таким трудом созданные».

Итак, впереди — Москва. Позади — белые здания сибирских институтов и среди них «родной» ИТПМ; Новосибирский университет, прообразом которого стал московский Физтех, где он был первым ректором; песчаный обской пляж, намытый благодаря его поддержке для «отдыха трудящихся»… Что стоило ему прощание со своим любимым «детищем»? Сделанного здесь с лихвой хватило бы не на одну неординарную жизнь. Но у него впереди — удивительное дело! — еще 35 лет жизни, до предела наполненных новыми идеями и проектами

…Стал работать в большом и очень интересном Институте Комитета стандартов, который расположен под Москвой, в поселке Менделеево. Этот институт называется Институт физико-технических и радиотехнических измерений. Его задача – создание эталонов, эталонных средств измерения. К тому времени, когда я переезжал в шестьдесят пятом году в Москву, этот институт был невелик. Видные люди оттуда ушли. Но я с удовольствием вспоминаю работу в этом живом интересном коллективе. Занимался я там вопросами измерительной техники, вопросами физики.

…Предложили мне общественную работу в качестве председателя Межведомственного совета по качеству. …Этот Совет при Комитете стандартов занимался вопросами продукции, внедрения новых методов в систему управления качеством.

Все мы знаем, какую огромную роль играют вопросы качества продукции и, следовательно, ее конкурентоспособность на международном рынке. Всем хотелось бы, покупая ботинки, чтобы это были хорошие ботинки. Чтобы турбина работала нормально, чтобы любая продукция была на мировом уровне. Надо сказать, что организация производства в современном мире взаимосвязана. Каждый предмет, произведенный на свет, есть результат огромной работы предшественников.

…Лет тридцать назад было иначе. Тогда казалось, что лучшие производители – кустари, у них золотые руки. Туфли дамы предпочитали у хорошего сапожника заказать. То же самое и платье. Позднее покупатели стали предпочитать фабричные вещи. Это было надежнее, особенно, если речь шла о машинах. Для того чтобы все время повышать качество продукции и быстро сменять одну продукцию новой, нужна специальная организация производства.

Естественно, эти вопросы, прежде всего, ставила военная авиация, где вопрос быстрой смены самолетов, новой техники был вопросом жизни. Поэтому разработка принципов такой системы — организация производства, испытания, взаимодействие науки и проектирования (или цепей с обратными связями) – была осуществлена в авиационной промышленности.

И в первую очередь у нас и в Соединенных Штатах.

…Когда я работал в ЦАГИ, я научился создавать такие производственные цепочки. Настолько хорошо понимал эту систему дел, настолько ей пользовался и сжился с ней, что мне казалось странным, что это вообще не применяется в других отраслях промышленности.

…Времена были строгие, а мне приходилось подписывать вылеты всех новых самолетов. И у меня никогда не дрожала рука. Я всегда был уверен, что самолет будет летать, все системы будут работать нормально и ничего с ним не случится. Потому что весь ход его проектирования контролировался, проходил систему испытаний, расчетов, соответствия нормам, которые были разработаны.

…Развитие моделей шло ступенями, и благодаря разработанной системе мы фактически прошли через звуковой барьер почти без людских потерь и без катастроф, чего нельзя сказать о зарубежной авиации, которая унесла большое число человеческих жизней и гораздо больше потребовала времени.

…Я очень жалею, что мне уже очень много лет и я не могу с большой энергией всецело отдаться этому делу, которое я считаю сейчас самым главным в нашей стране.

У него была счастливая жизнь. Счастливая по меркам простого советского обывателя: он получил образование, несмотря на беспризорное детство; его не посадили в печально известном тридцать седьмом, как многих его коллег; его любили женщины — он был четырежды женат, притом что «никакая грязь к нему не приставала»; он прожил долго, имея чины, деньги и награды…

Но у людей, подобных ему, другие ценности и другие мерки счастья. И можно было бы сказать, что и здесь ему было «случайно» отмерено сполна – если бы это понятие было приложимо к такой личности, как эта.

В конце своей жизни он – блестящий ученый, инженер «милостью божьей», строитель государственного масштаба, родоначальник научных школ – с полным правом мог сказать: «Я построил Дом, посадил Дерево и вырастил Учеников».

28 апреля 2000 г. Сергей Алексеевич Христианович ушел из жизни. В Институте проблем механики РАН – его последнем месте работы – долго висел некролог, начинающийся словами: «Умер гений», и заканчивающийся фразой: «САХ будет жить в наших сердцах!»

В 2005 г. Институту теоретической и прикладной механики СО РАН было присвоено имя его создателя. Изве­стный ученый, в прошлом сам ученик САХа, профессор Г. Баренблатт так прокомментировал это событие: «Бог есть! Наконец-то свершилось настоящее признание Сергея Алексеевича Христиановича, и я счастлив, что дожил до этого дня! Мне довелось близко знать его, и это было огромным счастьем видеть его творческий полет, впитывать то творческое начало, которое он излучал, ощущать влияние его блистательной личности. …Сергей Алексеевич теперь навсегда в сонме Великих Русских Механиков…Да будет благословенна его память!».

Редакция благодарит исполнительного директора Международного центра аэрофизических исследований д. т. н. А. М. Харитонова (Новосибирск), главного научного сотрудника ЦАГИ д. т. н. Г. А. Амирьянца (Москва), редактора ЦАГИ К. Ю. Косминкова (Москва), пресс-секретаря Президиума СО РАН О. Е. Подойницыну за помощь в подготовке публикации

В публикации использованы фотографии и иллюстрации из книг «Сергей Алексеевич Христианович. Выдающийся механик ХХ века» (М.: Наука, 2008) и «Академик С. А. Христианович»(Новосибирск: Академическое изд-во «Гео», 2008), а также из архива Президиума СО РАН