Авва Илиодор Оптинский биография

И это всё – о нем,
или Самый известный иеродиакон России

Памяти иеродиакона Илиодора (Гайриянца)

Иеродиакон Илиодор Друзья мои, ушел от нас наш дорогой отец Илиодор. Ушел 26 октября – на Иверскую, чтобы воскликнуть теперь уже у Престола Божия слова благодарности Той, Кого он так любил и почитал всю свою монашескую жизнь:

– Радуйся, благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая!

Вот уже и девятый день прошел, а все кажется: зайдешь в Оптину, а отец Илиодор там: акафисты читает, хвалу Пресвятой Богородице возносит, и вокруг него, как обычно, – паломники, духовные чада…

И это всё – о нем.

«Моя бабушка Мария вымолила весь наш род»

Отец Илиодор, в миру Юрий Гайриянц, родился в Баку 23 июня 1947 года. Его мама Евгения была в то время офицером – старшим лейтенантом, служила в управлении, в политическом отделе.

В 1947 году в Советском Союзе декретный отпуск давали на 35 дней до родов и 28 дней после родов. То есть когда ребенку исполнялось 28 дней – матери нужно было выходить на работу. За прогул, опоздание (более чем на 20 минут считалось уже прогулом) или самовольный уход с работы с 1940 по 1951 год следовала уголовная ответственность. Запрещалось также самовольное увольнение и переход на другое место работы без разрешения начальника или командира: время было послевоенное, суровое.

Бедная молодая женщина, мама Юры, разрывалась между младенцем и службой. Помогала соседка, да что с чужого человека взять: лишний раз не подойдет к ребенку. К счастью, приехала мама Евгении – глубоко верующая бабушка Мария, о которой позднее отец Илиодор говорил: «Она вымолила весь наш род».

Крещение и Кизляр

Старый Кизляр

Первым делом бабушка понесла слабенького двухмесячного внука в церковь и окрестила его в честь великомученика Георгия Победоносца. Затем села на поезд и увезла внука с собой – в Кизляр, небольшой городок, основанный в 1735 году как русская крепость на берегу реки Старый Терек. Жили здесь в 1947 году около 25 тысяч человек: большей частью – русские и терские казаки, а также аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, армяне…

Жили они после войны бедно, большая часть домов – деревянные, саманные и турлучные (стены дома из шестов, переплетенных лозой или хворостом и обмазанных глиной), а кирпичные дома – только в центре города. Электричество имелось в учреждениях, население же электрическим светом почти не пользовалось. Вода – из колодца, для тепла – печка. В городе действовали пять школ, а в бывшем женском монастыре размещалась районная больница. Вот таким был городок детства отца Илиодора.

«Вольный казак»

Рос Юра в Кизляре «вольным казаком». Вспоминал позднее:

«У меня была шевелюра, как шапка, весь кучерявый, черный, как цыган, и рубашка до колен – военная гимнастерка, а штанов не было. У меня там была деревня. Утром встал: “Эх, Вася, гуляй ветер – в поле дым!” На лошадь – и пошел гонять там всех. На лошади как заскочишь на центральную улицу: “Эх, ребята! Свобода!”»

Мама тосковала по сыну, по возможности приезжала навестить: вот младенцу годик, вот два, три – уедет, а он ее тут же и забудет. Одно утешало: знала, что с бабушкой ее Юрочка – как у Христа за пазухой. Как только малыш подрос и стало возможно оставлять его одного дома, тут же приехала за ним, чтобы забрать с собой в Баку. Отпустили ее со службы только на три дня.

В июне Юре исполнилось семь – осенью в школу. Однако малыш не желал никуда уезжать от любимой бабушки – та уже и уговаривала, и ругалась: «Слушайся мать! Негодник! Хулиган!» Но не тут-то было: он оставался непреклонен и ехать никуда не желал. Мать – в слезы. Наконец уговорили, мороженое пообещали – поехал.

Старый Баку

«Бабуля, дай покушать!»

В Баку всё показалось малышу слишком огромным: дома многоэтажные, высокие, арки, магазины. Мама от радости не знает, куда сына посадить, чем угостить, побежала в магазин, накупила еды, конфет. «Сынок, мне завтра на работу надо идти. А ты сиди дома». Утром ушла. Юра по деревенской привычке отправился на улицу, тут же со всеми перезнакомился, привел домой, стал кормить-угощать. Все поели-попили, верх дном перевернули. Мама с работы возвращается: «Ах! Что это?!»

Что делать? В школу только осенью… Стала она его закрывать. Уйдет на работу, а он на балкон, затем по трубе вниз – и уже на улице, целый день по дворам носится. Мама ругаться – он кой-какую одежку в охапку – и на поезд. Без билета, из вагона в вагон – глядишь, до бабушки доедет. В дом проскочит незамеченным, слышит: бабушка ходит, переживает, приговаривает: «Ох уж этот Юрка, как бы не замучил он там мою Женю…» А он тут как тут: «Кто замучил?!» – «Ах, Господи! Юрка приехал!» – «Бабуля, дай покушать!»

Несколько раз такое повторялось: мама увезет, а он снова сбегает. Наконец привык к Баку, к школе, к одноклассникам – остался. Правда, каждую весну ждал каникул – и сразу к бабушке.

Талантливый, разносторонний человек

Мне понравилась Россия, ее природа. Я пропитался этим духом

После школы Юра пошел в армию, служил с 1966 по 1969 годы в войсках ПВО – противовоздушной обороны – в городе Гвардейске Калининградской области. В те годы населения там было около 10 тысяч человек. Вспоминал потом: «Я служил в России три с половиной года. Мне понравилась Россия, ее природа. Я пропитался этим духом».

Вернулся из армии, учился заочно в московском Всероссийском заочном финансово-экономическом институте, получил высшее образование. Занимался живописью, музыкой. Нужно сказать, что отец Илиодор был очень талантливым человеком: прекрасно играл на фортепьяно, замечательно пел, а еще сочинял стихи и песни (около 200 песен сочинил), талантливо рисовал, писал картины… Уходя в монастырь, он всё это сжег.

«Похороны отменяются!»

Отец Илиодор в молодости в миру В 1972 году 25-летний Юрий работал в Союзе художников, редко бывал дома по своей занятости. Вдруг – телеграмма от мамы: бабушка Мария в тяжелом состоянии. Он – на поезд и по знакомому с детства маршруту – в Кизляр. Приезжает, а бабушка лежит, чуть дышит, вокруг родня: «Врачи сказали: она скоро отойдет…» На это Юра ответил: «Она никуда не отойдет!» Все: «Как это?» А он: «Вот так это!»

Завернул бабушку в одеяло, еще в одно (на улице – январь месяц) – и на руках, так же, как она его когда-то двухмесячного несла, – на поезд: в Баку. Вечером сел – утром на месте. Сразу отправился с ней в областную больницу, к знакомым врачам. Там его, правда, не обнадежили: «Слушай, мы тебя уважаем, но ты извини, тебе не сюда надо…» А за окном кладбище. «Тебе ее нужно туда…»

На такси – и домой. Позвонил знакомой, она анестезиологом работала: «Лида, выручай: бабушку привез больную!» Бабушку на диван, сам – шубу снял, на пол у дивана постелил. Маме сказал: «Вы в другую комнату переселяйтесь, а я тут буду с бабушкой. Она не умрет».

И стали они с Лидой ухаживать за бабушкой, уколы колоть, а главное – растирать ее ледяные руки-ноги: у старушки было нарушено кровообращение. Поят ее с ложечки: вода с медом, вода с лимоном – и растирают. Витамины в уколах, обезболивающее… День, второй, третий…

Старые фотографии Баку Приехали сыновья бабушкины (их у нее много было), квартира у сестры небольшая, на третьем этаже, зато двор большой – они палатку-времянку поставили, живут, ждут, чтобы, значит, мать похоронить. Шашлыки жарят.

Вдруг бабушка глаза открывает – смотрит вполне осмысленно. «Бабуля! О! Ты хочешь кушать?» – «Ага! Хочу!» – «Чего хочешь?» – «Пехи» (чеснок, маринованный по-армянски). Юра на балкон вышел и дядьям объявляет: «Похороны отменяются!»

Поехал на базар, нашел домашний пехи, принес бабушке – она глаза открыла, пососала чуть-чуть, и дело пошло на поправку. Весной уже полным ходом обед готовила, посуду мыла. А она очень свою деревню любила. Стала рваться домой. «Подожди немножко, бабуля!» Фрукты для нее, апельсины, гранаты выжимали – витамины ей давали, соки.

Наконец она не выдержала: «Всё. Вези меня на вокзал». Перед отъездом еще его поругала: он после советской школы забыл и храм, и молитвы. Был, как и все, пионером, комсомольцем. «Какой комсомол?! Ах ты хулиган! Негодник!» Уехала. После этого жила еще в полном здравии три года.

«Господь слышит каждое движение нашего сердца»

Отец Илиодор вспоминал позднее:

«Точно так, как бабуля меня на руках понесла крестить, я ее тоже на руках привез и выходил. Хоть я тогда и неверующий был, но Господь слышит всех. У меня было такое сильное желание бабушке помочь, что и Господь мне помог».

Отец Илиодор Уже будучи в монастыре, отец Илиодор тосковал по любимой бабушке Марии, а больше всего скорбел, что даже фото на память о ней не осталось. И вдруг ему передают письмо из Кизляра. Открывает конверт – там восемь фотографий бабули. А еще фотография ее могилки ухоженной. Он говорил по этому поводу: «Вот такое чудо Господь явил. То есть Господь слышит каждое движение нашего сердца».

Такая же история произошла у него с фотографиями, когда его рукополагал в диаконы сам Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II – причем рукополагал 4 декабря 1990 года – на оптинский праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Этих фото у отца Илиодора тоже не осталось, и он очень скорбел по этому поводу.

Когда Патриарх Алексий II отошел ко Господу 5 декабря 2008 года, отец Илиодор попросил его: «Святейший, помоги!» Через пару дней приезжает в Шамордино, а там ему передают конвертик. Открывает: пять фотографий, как его рукополагает Святейший Патриарх.

Господь слышит нас. Поэтому когда человек унывает – это большой грех. Нам нельзя унывать

Отец Илиодор, вспоминая об этом, говорил:

«Это что? Чудо! Это милость Божия. Не успеем мы только подумать – Господь нам дает такие вот знаки милости Своей. Поэтому когда человек унывает – это большой грех. Нам нельзя унывать. Конечно, Господь видит, что я от души прошу и что это полезно для укрепления веры, – значит, Господь подаст. А если человеку не полезно, тогда, конечно, чего тут обижаться?! Мало ли что ты попросил… А если тебе это не полезно?»

Но это мы вперед забежали.

Ему всегда хотелось кому-то помогать

В 1980-е годы отец Илиодор трудился сразу на нескольких работах: преподавал в Абрамцевском художественном училище имени Васнецова, подрабатывал водителем – возил директора училища, а еще писал картины, сочинял стихи и песни. С молодежью возился: ему всегда хотелось кому-то помогать, кого-то обогревать теплом своей души – такой он был душевно щедрый человек, полный сил, доброты, света.

«И даже будучи там, в миру, я же всё-таки с ребятами что делал? Организовывал. Мы выезжали. Два музыканта у меня были: Миша и Алеша Казаряны – бас-гитара и соло. Они росли тоже без мамы. Мама умерла рано. Я их одевал, кормил. Отец у них пьянствовал. Если что не так было – защищал их».

Как отец Илиодор пришел к вере

Весной 1985 года отец Илиодор в очередной раз отвез директора училища и поехал домой, в Загорск, где снимал тогда квартиру. От Загорска до Абрамцевского художественного училища в Хотьково – километров пятнадцать по трассе. Два года – с 1983 по 1985 – каждый день ездил мимо Троице-Сергиевой Лавры, но ни разу туда не заходил. А тут вдруг заехал на заправку, а там ему знакомые говорят:

Старец Илий – А чего это ты такой бледный, Юра? Может, у тебя кто-нибудь умер?

– А какое сегодня число?

– Как 22 марта?! У меня в этот день четыре года назад мама умерла!

– Маму помянуть надо! Съезди привези бутылочку, помянем! А сам – зайди в Лавру, свечку поставь за упокой! В крайнем случае какой-нибудь бабушке деньги дай, чтобы она свечку поставила…

Опять забегая вперед, скажем, что 22 марта – день памяти сорока мучеников Севастийских. Отец Илиодор был пострижен в иноки с именем Феофил – в честь одного из сорока мучеников Севастийских, как и его любимый старец и духовный наставник схиархимандрит Илий (Ноздрин).

«Ну всё – теперь я буду сюда ходить!»

Отец Илиодор нередко говорил, что пришел к вере по молитвам своей бабушки Марии. А тогда, 22 марта, он подъехал к Лавре и почувствовал впервые всю ее мощь и духовную силу. Внутри – дрожь. Стоит в шубе у ворот Лавры и думает: «Что делать?» Смотрит – старенькая монахиня идет. «Бабушка, вот тебе три рубля, купи свечку, поставь – помяни мою маму!» – «Маму? А как ее звали?» – «Евгения». Она так посмотрела на него и говорит: «Нет уж – сам пойди и поставь!» – и ушла.

Отец Илиодор вспоминал:

«Захожу в арку – и меня сразу как будто чем-то окатило. Передо мной величественный Успенский собор. Как глянул – у меня всё в мозгах перевернулось и встало на нужное место. Думаю про себя: “Что ж ты два года мимо ездишь и ни разу сюда не зашел?!” Налево смотрю – трапезный храм, огромный, красивый. Направо – семинария. Вокруг такая тишина. Монахи ходят. Снег хрустит. Стоял, стоял. Думаю: “Надо идти. Только куда?”

Пошел, где пение звучало. Открываю дверь, захожу: росписи – Господь проповедует, нищие сидят. Семинарист спрашивает: “Ну что, будете свечи брать?” Я дал деньги, взял пучок свечей. А у самого такое состояние: сердце бьется, дрожь. И тут взору моему предстала такая картина. Все стоят на коленях: “Честнейшую…” поют.

Иконостас золотом блестит. Диакон с двойным орарем басит. Я думаю: “Вот это да! Красота какая!” Стою со свечами. Вспомнилось, как бабушка меня в храм еле живого принесла, слезы потекли. Стою, смотрю на контингент. Нам же в советское время говорили, что в храм одни дураки, полоумные ходят. Смотрю – нормальные люди стоят – молятся. Меня стали толкать к краю. Свечи забрали. Поставили. Сам стою, укоряю себя: “Почему я сюда не заходил?”»

Троице-Сергиева лавра в 80-ые

В этот же день отцу Илиодору подарили от руки переписанный молитвослов – их в то время не продавали, верующие от руки молитвы переписывали. Потом он сам эти молитвы переписывал, распечатывал и распространял. Приехал домой – всю ночь читал: «Да воскреснет Бог…» и прочее. Потом сказал себе: «Ну всё – теперь я буду сюда ходить!» Ему было 38 лет…

«Я к старцу прилепился и четыре года рядышком с ним пробыл»

С того дня начал ходить в Лавру. Вскоре задумался о наставнике. Однажды спросил у одного из лаврских отцов: «Как бы мне здесь какого-нибудь мудреца встретить?» Тот ответил: «У нас мудрецов нет. У нас есть старцы!» – «А какие старцы?» – «Наум и Кирилл». Отцу Илиодору имя Кирилл больше понравилось, просит: «Мне бы к старцу Кириллу». Привел его лаврский отец к старцу Кириллу (Павлову), а тот его сразу по имени: «А, Георгий пришел. Присаживайся».

Хлынули из глаз слезы, на колени упал, начал каяться… А старец ласково так: «Ничего, ничего…»

Взял его старец за руку – и отец Илиодор, тогда еще просто Георгий, почувствовал такое умиление, такую благодать, что у него, внезапно для него самого, хлынули из глаз слезы. На колени упал, начал каяться… А старец ему ласково так: «Ничего, ничего – успокойся! Будешь теперь ко мне приходить?» – «Буду!»

И вот отец Илиодор вспоминал потом:

«Я к старцу прилепился и четыре года рядышком с ним и пробыл. Мы с ним у всех батюшек-старцев побывали. Я за ними ухаживал: ноги мыл, мазал мазью их раны».

«Как батюшка Кирилл благословил меня в Оптину»

Отец Кирилл Павлов Отец Илиодор вспоминал:

«Когда я только выбрал монашеский путь, то поступил в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, нес почти в течение четырех лет – с 1985 по 1989 годы – послушания у отца Кирилла (Павлова). Думал, что так и останусь в Лавре, но батюшка Кирилл сказал:

Наступает 1989 год, и он благословляет меня в Оптину пустынь. Вызывает к себе и говорит:

– Георгий, тебе завтра уже надо ехать в Оптину.

Я даже растерялся:

– Это – монастырь, Оптина пустынь, открывается в Калужской области под городом Козельском.

“Что за Козельск? – думаю я. – Козел там, что ли, какой или козы живут? Ни разу не слыхал!”

– Батюшка! Господь с вами! Какой Козельск?! Куда я поеду? Никуда я не поеду!

А отец Кирилл улыбается:

– Ты поезжай, поезжай! Там – монастырь… А почему ты не хочешь?

– Прежде всего потому, что там не будет вас!

А старец Кирилл отвечает:

– Там будет отец Илиан!

(Схиархимандрит Илий тогда еще был иеромонахом Илианом.)

Я тогда еще грешным делом подумал: “Ну какой такой Илья может сравниться со старцем Кириллом?”

Батюшка Кирилл был моим первым духовником. Так я тогда и сказал отцу Кириллу. А он в ответ опять улыбается:

– Нет-нет, ты поезжай!

Я перед ним на колени упал:

– Батюшка! Хотите – выгоняйте меня, но я туда не поеду!

Смотрю: он замолчал, опустил голову. Рассердился даже. После паузы говорит:

– Так, ну ладно, раз ты меня не слушаешь, иди к преподобному Сергию в Троицкий собор! И спроси у Преподобного, что он тебе скажет…

Я усомнился: “Ну как это я у раки благословлюсь? Что, мощи Преподобного мне что-то скажут, что ли?” Вслух говорю:

– Батюшка, да вы что.

У мощей преподобного Сергия

Разговор наш происходил внизу, в посылочной, где обычно старец принимал народ. А он поднялся к себе в келью на втором этаже. Я опешил, стою весь бледный, ноги трясутся… Не знаю, что и делать. Но пошел к Преподобному, раз батюшка благословил.

Иду, а у самого – слезы в три ручья, рыдаю, думаю: “Ой, вот это попал! Как с батюшкой-то Кириллом расстаться?! Четыре года у него окормлялся, а теперь иди в какую-то Оптину, в Козельск какой-то, к какому-то Илье!” Доплелся с этими мыслями к преподобному Сергию. А это был день, когда там читался акафист Божией Матери. Пятница или воскресенье – сейчас не вспомню.

В общем, собрался народ и величает Богородицу. Я боком протиснулся сквозь толпу к раке с мощами Преподобного, рухнул на колени, уперся головой в раку и плачу навзрыд, думая: “Что делать. Как быть?!” Вот так и повторял. Но ничего в голову не приходило, кроме: “Козельск! Оптина!” Я ведь впервые эти названия от старца Кирилла и услышал. Но что это за Оптина.

Пока минут тридцать читался акафист, я все плакал, стоя на коленях на полу. Но вот акафист закончился, люди начали прикладываться к иконе и потихоньку расходиться. Скоро должны были прийти уборщицы, и меня тоже попросили бы выйти из храма. А я так ничего и не понял. Батюшка-то вразумлял: “Преподобный тебе все скажет!” Опять я заплакал, направил последние силы к молитве и спрашиваю: “Господи! Ну что мне делать-то. Преподобный, что делать мне?!” Вдруг толпа шарахается в сторону, и я слышу голос:

Думаю: “Ничего себе! Галлюцинации, что ль?” Ведь кроме меня никто не мог знать о моем деле. Я на коленях, люди в храме… Чей же это мог быть возглас? Надо, думаю, еще послушать… Опять я заплакал. Проходит еще минут пять или десять, и вдруг снова слышу:

И вдруг снова слышу: «Иди в Оптину!» Уже громче, настойчивее

Уже громче, настойчивее. Я аж подпрыгнул на месте, а слезы высохли. Это не галлюцинация, а чей-то окрик. Поднимаюсь с колен и вижу такую картину: один блаженный перелез на солею, а монахи схватили его и выпроваживают. Выталкивают его, а я вытянулся во весь рост и понял, что слова-то эти от него исходили. Я к нему:

Про Оптину-то мне только батюшка Кирилл один и говорил. А он мне в ответ:

– Я тебе сказал: иди в Оптину!

Но тут его уже утащили. Я встал как вкопанный, думаю: “Ну ладно!” И поплелся назад, к отцу Кириллу, а он меня спрашивает:

– Ну, что тебе сказал Преподобный?

И улыбается, слегка прищурившись.

– Ну что. Сказал: “Иди в Оптину!” Блаженный там один был…

А отец Кирилл мне:

И мы отправились в келью, где отец Кирилл читал нам по вечерам».

Троице-Сергиева лавра

«Я к вам в Оптину. А вы возьмете меня к себе?»

Отец Илиодор вспоминал еще:

«Приехал я в Оптину – полная разруха. Никакого настроения. Ни кола, ни двора. Ничего нет. Как будто “мессершмидты” бомбили два месяца. Ничего – ни забора, ничего нет – проходной двор. Всё заросшее, храмы стоят полуразрушенные, сараи, бабушки какие-то, мужики пьяные. Думаю: “Что такое? Какой это монастырь после Лавры? Где тут монастырь?”

А тогда только один Введенский храм был, я застал то время, когда мы оттуда станки вытаскивали. И там маленький придел был – святителя Николая. Смотрю, оттуда старичок выскакивает. Я на него смотрю, про себя думаю: “Откуда такой старчик?” А он так раз: “запеленговал” меня – он же читает мысли – “пеленгует”.

А я: “О, старец! А может, это – Илиан? Ну, если это Илиан, тогда я останусь!” Так я решил. И я так шаг ускоряю. Подбегаю к нему и говорю:

– Батюшка, вы – Илиан?

– Меня батюшка Кирилл к вам послал.

– Я к вам в Оптину. А вы возьмете меня к себе?

Я прямо так обрадовался. Такая благодать от него исходила. И я уже на крыльях в Лавру лечу! Отец Кирилл спрашивает:

Оптина в руинах

В Оптиной пустыни

Так Георгий и оказался в Оптиной в 1989 году. В 1990 году был пострижен в иноки архимандритом Евлогием (Смирновым; будущим митрополитом Владимирским и Суздальским; 1937–2020) с именем Феофил – «любящий Бога». Первым послушанием было – помощник эконома. В этом же году, на Введение Пресвятой Богородицы во храм, был рукоположен в иеродиакона Святейшим Патриархом Алексием II.

Оптинская Пасха 1990 год в центре отец Василий (Росляков) крайний справа старец Илий (Ноздрин)

В 1994 году, на Благовещенье, был пострижен в монашество в честь Илиодора Магидского (Памфилийского) архимандритом Венедиктом (Пеньковым; 1939–2018), наместником Оптиной пустыни.

(Святой мученик Илиодор жил в городе Магиде, Памфилии, в царствование императора Авреалина, претерпел мучение за исповедание веры Христовой и был казнен в 273 году.)

Игумен Венедикт в своей келии в Троице-Сергиевой лавре

Как отец Илиодор избавлялся от лишнего в своей келье

История священника Димитрия Торшина

– Я служу в храме Успения в селе Озерском (Подборках), недалеко от Оптиной пустыни. Когда мы только приехали на приход с матушкой, оказалось, что жить нам там негде: приходской дом есть, но он недостроен. Поэтому первое время мы снимали квартиру. Помню, как первый месяц ждал своей первой зарплаты, а в конце месяца казначей сказала, что мы должны за свет и налоги заплатить 30 тысяч, поэтому пока не только не идет речь о моей зарплате, но я сам должен найти эти 30 тысяч, чтобы можно было и дальше служить в нашем храме. Через несколько месяцев я начал обустраивать комнату в приходском доме, где не было ничего, кроме стен.

Один из самых родных людей в Оптиной для меня – отец Илиодор. Он знает меня с младенчества, с того самого момента, когда родители привезли меня в Оптину и крестили.

Отец Илиодор был единственным человеком в моей жизни, кто мог позвонить и спросить: «Отец Димитрий, как у тебя дела, как обстановка, есть что кушать?» Я: «Да, всё хорошо», а он мне: «Открывай холодильник, что там у тебя есть?» Заставлял перечислить, что у меня лежит, чтобы убедиться, что не голодаем. И так не только со мной, заботился обо всех. Были случаи, когда у человека была тяжелая ситуация, и он приезжал, по-отцовски заботился.

Так что я поехал к отцу Илиодору просить его молитв и помощи. Он при мне занялся тем, что начал смиренно обзванивать все номера, записанные в его телефоне, с просьбой оказать мне какую-то помощь. Но все отвечали, что сейчас нет возможности, может быть, позже. Тогда отец Илиодор поехал со мной вместе на приход, посмотрел, какую комнату в приходском доме мне можно начать обживать, и предложил мне мебель: диван, стол и стулья.

Поскольку я уже бывал у него в келье, то сразу понял, что он перечислил мне всё то, что находилось в его собственной келье, и то диван у него появился совсем недавно, до этого никакого дивана не было.

Я стал отказываться, но на следующий день мне все это привезли, и водитель с улыбкой сказал, что сегодня отец Илиодор наводил порядок в своей келье и решил избавиться от всего лишнего.

Отец Димитрий и матушка София с отцом Илиодором в храме в Подборках

Духовный наставник

История игумена Свияжского Богородице-Успенского монастыря Симеона (Кулагина), бывшего насельника Оптиной пустыни

Отец Илиодор никогда не был без дела или занят собой – поэтому не знал, что такое уныние

– На протяжении 30 лет отец Илиодор нес подвиг, примеров которому не так много в Церкви: он всего себя отдавал служению тысячам и тысячам паломников, со всего света стекающихся в Оптину. И опять же, не так много примеров, когда монах в сане диакона стал духовным наставником поистине огромного количества православных христиан – священников, монахов, мирян.

Отец Илиодор полностью свою жизнь, свои силы и способности посвятил этому служению. Он никогда не был без дела или занят собой – поэтому он не знал, что такое уныние.

Игумен Силуан (Кулагин)

Он практически не спал – меня, многолетнего его соседа, это поражало. В 5:30 утра уже немолодой монах приходил на братский молебен у мощей старца Амвросия Оптинского. Обязательно служил Литургию в одном из храмов обители. После этого его уже ждали люди, приехавшие для духовного общения. Обойдя с чадами все оптинские святыни, потрудившись на просфорне и посетив соседние обители – Шамордино и Клыково, обязательно пропев «Агни Парфене» в храме после вечернего богослужения, поздно ночью отец Илиодор заканчивал свой день пением акафиста в часовне Трех убиенных на Пасху монахов. Вернувшись в келлию, он немного отдыхал в кресле, так как его кровать всегда была заставлена книгами, иконами, конфетами – духовными и телесными утешениями для богомольцев. И рано утром вновь начинался день, наполненный молитвой, радостью и трудами.

Старец Илий и отец Илиодор

Его наставления отличались такими качествами, как любовь, рассудительность и тонкое чувство юмора. Не жалея себя, он был более чем снисходителен к ближнему, и этим многие пользовались. Но духовные дары, а также удивительный ум и эрудиция, зачастую скрываемые за юродством, позволяли ему глубоко видеть состояние души и дать верное наставление.

Архимандрит Антоний и отец Илиодор

Монастырская жизнь устроена по строгому уставу, и мне, по послушанию, иногда приходилось делать замечание старцу. Конечно, он всегда смиренно принимал это, а иногда и опускался на колени, прося прощения. Его духовные чада существенно помогали братской трапезной монастыря продуктами. И отец Илиодор просил разрешения после воскресной Литургии накормить их обедом. Получив благословение на это, авва вышел на крыльцо трапезной и стал звать на обед не своих вполне обеспеченных чад, а тех, кто искал около монастыря помощи, просил милостыню, покинул монастырь из-за своего пьянства. Увидев это, я не мог дальше призывать отца Илиодора к порядку, получив пример того, что Истинная Любовь выше наших представлений о порядке.

«Верим, что Царица Небесная возьмет отца Илиодора под Свой покров»

Могила отца Илиодора в Оптиной Что добавить к этим историям про отца Илиодора? Разве что закончить словами братии Оптиной пустыни:

«Все значимые даты в биографии иеродиакона Илиодора связаны с Богородичными днями. И даже оставляя этот мир, отец Илиодор упокоился в день Иверской иконы Божией Матери, а сороковой день его кончины приходится на главный праздник обители – Введения во храм Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Верим, что Царица Небесная возьмет под Свой покров инока, посвятившего свою жизнь без остатка служению Богу и ближним». Аминь.

Оптина Пустынь

• Главная
• Предстоятель
  • Биография Патриарха Кирилла
  • Патриархия
• Наместник
• Расписание
• Заказ Поминовений
• Паломникам
  • Проживание паломников
  • Автобусные поездки
  • План монастыря и скита
• Экскурсии
• История монастыря
  • Благословенная Оптина
  • Предтеченский скит
  • Некрополь
• Оптинские старцы
  • Общая страница
  • Наследие
  • Обретение мощей
• Новомученики и исповедники
  • Жития
  • Статьи, документы
• Братия, убиенные на Пасху 1993 г.
• Храмы
• Молитвослов
• Библиотека
  • Книги, статьи
  • Ноты
• Публикации
• Аудио
  • Аудио-трансляция
  • Аудиокниги
  • Песнопения
  • Проповеди
  • Молитвы
• Видео
• Фотогалерея
• Контакты

Толкования
Священного
Писания

Ду­хов­ный отец ну­жен для че­го? Что­бы при по­мо­щи его не­заб­луд­но шест­во­вать и дос­ти­гать Царства Не­бес­но­го, а для это­го не­об­хо­ди­мо, глав­ным об­ра­зом, ис­пол­нять на де­ле нас­тав­ле­ния, со­ве­ты и ука­за­ния ду­хов­ни­ка, жи­тель­ство свое про­во­дить бла­го­чес­ти­во. Бы­ли при­ме­ры, что не­ко­то­рые име­ли воз­мож­ность час­то бы­вать у стар­ца, иные да­же пос­то­ян­но си­де­ли воз­ле стар­ца, неп­рес­тан­но слы­ша­ли его нас­тав­ле­ния, да­же и жи­тель­ство­ва­ли с ним, и ос­та­ва­лись бесп­лод­ны­ми. А не­ко­то­рые име­ли ред­кую воз­мож­ность бы­вать у стар­ца и удос­та­и­ва­лись слы­шать крат­кое нас­тав­ле­ние, но пре­ус­пе­ва­ли. Так вот, не в том си­ла, что­бы час­то бы­вать у от­ца ду­хов­но­го, а в том, что­бы его нас­тав­ле­ния ис­пол­нять, что­бы не быть бесп­лод­ны­ми.

Бо­гу угод­но, что­бы че­ло­ве­ки нас­тав­ля­лись че­ло­ве­ка­ми. Вся суть в том, что вся­кий инок дол­жен сам всту­пить в под­виг с са­мо­от­вер­же­ни­ем и сам се­бя дол­жен по­нуж­дать с бо­лез­нию серд­ца на борь­бу со страс­тя­ми. Ес­ли же он не бу­дет так под­ви­зать­ся, то ни­ка­кие стар­цы ему не по­мо­гут. Ска­зал один угод­ник Бо­жий: „Ста­рец об нем (уче­ни­ке) мо­лит­ся, пла­чет, а тот ска­чет».

Пол­ное бес­пе­ча­лие бы­ва­ет при пол­ном пос­лу­ша­нии, по ве­ре в ду­хов­но­го от­ца.

Оптинские
праздники

апрель ← →

Последний фотоальбом

Видео

Духовные беседы с паломниками

Отец Илиодор

26 октября 2020 года на 73 году жизни отошел ко Господу насельник Введенской Оптиной пустыни иеродиакон Илиодор (Гайриянц). Своими воспоминаниями о почившем священнослужителе делится наместник Свияжского Богородице-Успенского мужского монастыря игумен Симеон (Кулагин), бывший насельник Оптиной пустыни.

Отец Илиодор в храме Ярославских чудотворцев г. Казани, 2014 год

С егодня Оптина пустынь прощается с одним из своих собратьев – иеродиаконом Илиодором (Гайриянцом). После отпевания, когда началось последнее целование, и сотни людей подходили ко гробу, чтобы проститься с тем, кого они называли Авва, храм вдруг наполнился пасхальным и радостным пением. Народ запел – «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!» И действительно, любой знавший отца Илиодора может сказать – этот человек всей своей жизнью, наполненной любовью к Богу, Пресвятой Богородице и ближним – свидетельствовал о Вечности.

Отец Илиодор был очень разносторонним человеком и прожил долгую жизнь. В 1980-х годах он пришел в Троице-Сергиеву Лавру, где несколько лет прожил рядом со стоим старцем – архимандритом Кириллом (Павловым). В 1989 году, когда началось восстановление Оптиной пустыни, отец Кирилл благословил его присоединиться к братии этой славной обители. На протяжении тридцати лет отец Илиодор нес подвиг, примеров которому не так много в Церкви – он всего себя отдавал служению тысячам и тысячам паломников, со всего света стекающихся в Оптину. И опять же, не так много примеров, когда монах в сане диакона стал духовным наставником поистине огромного количества православных христиан – священников, монахов, мирян.

Отец Илиодор полностью свою жизнь, свои силы и способности посвятил этому служению. Он никогда не был без дела или занят собой – поэтому он не знал, что такое уныние. Он практически не спал – меня, многолетнего его соседа, это поражало. В 5:30 утра уже немолодой монах приходил на братский молебен у мощей старца Амвросия Оптинского. Обязательно служил Литургию в одном из храмов обители. После этого его уже ждали люди, приехавшие для духовного общения. Обойдя с чадами все оптинские святыни, потрудившись на просфорне и посетив соседние обители – Шамордино и Клыково, обязательно пропев «Агни Парфене» в храме после вечернего богослужения, поздно ночью отец Илиодор заканчивал свой день пением акафиста в часовне трех убиенных на Пасху монахов. Вернувшись в келию, он немного отдыхал в кресле, так как его кровать всегда была заставлена книгами, иконами, конфетами – духовными и телесными утешениями для богомольцев. И рано утром вновь начинался день, наполненный молитвой, радостью и трудами.

Его наставления отличались такими качествами, как любовь, рассудительность и тонкое чувство юмора. Не жалея себя, он был более чем снисходителен к ближнему, и этим многие пользовались. Но духовные дары, а также удивительный ум и эрудиция, зачастую скрываемые за юродством, позволяли ему глубоко видеть состояние души и дать верное наставление.

Монастырская жизнь устроена по строгому уставу и мне, по послушанию, иногда приходилось делать замечание старцу. Конечно, он всегда смиренно принимал это, а иногда и опускался на колени, прося прощения. Его духовные чада существенно помогали братской трапезной монастыря продуктами. И отец Илиодор просил разрешения после воскресной Литургии накормить их обедом. Получив благословение на это, авва вышел на крыльцо трапезной и стал звать на обед не своих вполне обеспеченных чад, а тех, кто искал около монастыря помощи, просил милостыню, покинул монастырь из-за своего пьянства. Увидев это, я не мог дальше призывать отца Илиодора к порядку, получив пример того, что Истинная Любовь выше наших представлений о порядке.

Отец Илиодор особо почитал, точнее – любил Пресвятую Богородицу. Она, несомненно, также любит своего верного послушника. Авва, уроженец Кавказа, ушел в мир иной в день празднования Иверской иконы. Его погребение состоялось сегодня – в день памяти оптинского чудотворного образа Богородицы «Спорительница хлебов». А через сорок дней мы будем молиться о его упокоении в день Введения во храм Пресвятой Богородицы – главный праздник Введенской Оптиной пустыни и день его диаконской хиротонии.

Привратник Матери Божией. Иеродиакон Илиодор (Гайриянц)

26 октяб­ря 2020 года, в день празд­но­ва­ния Ивер­ской ико­ны Божи­ей Мате­ри, на 73‑м году жиз­ни ото­шел ко Гос­по­ду иеро­ди­а­кон Или­о­дор (Гай­ри­янц), насель­ник Вве­ден­ско­го став­ро­пи­ги­аль­но­го муж­ско­го мона­сты­ря Опти­на пустынь.

Иеро­ди­а­кон Или­о­дор оста­вил о себе доб­рую память как у бра­тии, так и у палом­ни­ков и при­хо­жан оби­те­ли мно­го­чис­лен­ны­ми дела­ми мило­сер­дия, кото­рые совер­шал, каза­лось, не зная уста­ло­сти, круг­лые сутки.

Отец Или­о­дор родил­ся 23 июня 1947 года в Баку. Свя­тое Кре­ще­ние при­нял в авгу­сте 1947 года с име­нем Геор­гий в честь свя­то­го вели­ко­му­че­ни­ка Геор­гия Победоносца.
С 1966 по 1969 гг. про­хо­дил сроч­ную служ­бу в вой­сках про­ти­во­воз­душ­ной обо­ро­ны в г. Гвар­дейск Кали­нин­град­ской области.
Полу­чил выс­шее эко­но­ми­че­ское обра­зо­ва­ние в мос­ков­ском Все­рос­сий­ском заоч­ном финан­со­во-эко­но­ми­че­ском институте.
В мона­сты­ре Опти­на пустынь нес послу­ша­ния с 1989 года. Ино­че­ский постриг с име­нем Фео­фил в честь одно­го из соро­ка Сева­стий­ских муче­ни­ков при­нял 28 авгу­ста 1990 года от архи­манд­ри­та Евло­гия (Смир­но­ва † 22.07.2020).
Мона­ше­ский постриг буду­ще­го иеро­ди­а­ко­на Или­о­до­ра совер­шил 7 апре­ля 1994 года во Вве­ден­ском собо­ре архи­манд­рит Вене­дикт (Пень­ков † 22.01.2018). Отец Или­о­дор был постри­жен в честь муче­ни­ка Или­о­до­ра (память 2 декабря).
4 декаб­ря 1990 года Свя­тей­шим Пат­ри­ар­хом Мос­ков­ским и всея Руси Алек­си­ем II был руко­по­ло­жен сан иеродиакона.
В 1992 году полу­чил пра­во ноше­ния двой­но­го ораря.

«Пер­вый чело­век, кото­ро­го я встре­тил в Опти­ной» – часто мож­но услы­шать об отце Или­о­до­ре от тех, кто в эти дни с любо­вью молят­ся, что­бы Гос­подь при­нял его душу в селе­ни­ях праведных.

Самой вос­тре­бо­ван­ной в наше вре­мя и, воз­мож­но, самой ред­кой, ста­ла доб­ро­де­тель мило­сер­дия. Может быть, имен­но поэто­му так запо­ми­на­ют­ся люди, стя­жав­шие ее при жиз­ни. Несо­мнен­но, одним из них был иеро­ди­а­кон Или­о­дор. Те, кто при­ез­жал в Опти­ну, конеч­но же, хоте­ли при­об­щить­ся оптин­ско­му духу – духу стар­че­ства, молит­вы, мило­сер­дия и состра­да­ния – почув­ство­вать бла­го­дат­ную помощь мона­стыр­ских свя­тынь, дать устав­шей от бурь житей­ско­го моря чело­ве­че­ской душе то, в чем она боль­ше все­го нуж­да­ет­ся. Даже если сам чело­век еще не вполне осо­зна­вал эту потреб­ность. И, слов­но откли­ка­ясь на сер­деч­ный запрос, появ­лял­ся перед палом­ни­ка­ми отец Или­о­дор. В годы, когда еще не так раз­ви­ты были экс­кур­си­он­ная и палом­ни­че­ская служ­бы мона­сты­ря, он рас­ска­зы­вал при­ез­жав­шим об Опти­ной и ее стар­цах, пока­зы­вал, где нахо­дят­ся их мощи, выслу­ши­вал и уте­шал людей, пред­ла­гал вме­сте помо­лить­ся, помо­гал полу­чить духов­ный совет тем, кто в нем нуж­дал­ся. Мно­гие пом­нят его «без­дон­ные» кар­ма­ны, где уме­ща­лось столь­ко яблок, кон­фет, игру­шек, что хва­та­ло на всех, с кем он встре­чал­ся. Никто не ухо­дил от него неуте­шен­ным. Для мно­гих людей мона­стырь Опти­на пустынь начал­ся с обще­ния с отцом Или­о­до­ром и навсе­гда остал­ся духов­ной роди­ной. Имен­но эта пер­вая встре­ча ста­ла для них отправ­ной точ­кой пути к Богу…

Нас ждет Небо

Памяти иеродиакона Илиодора (Гайриянца; † 26.10.2020)

Весь этот мир – бутафория

Всю свою юность я искал смысл в жиз­ни. Исти­ну. Вот, мне дана жизнь… Кому я ее дол­жен посвя­тить? Когда гово­рят: мне бы вот толь­ко дом постро­ить, – это всё мер­кан­тиль­ное… Да даже ребен­ка родить, – когда вот так, в един­ствен­ном чис­ле: ребен­ка, – может, это всё опять же о себе, люби­мом: как с кук­лой, пора­до­вать­ся-поиг­рать, да в ста­ро­сти что­бы было кому доха­жи­вать… Где здесь идея служения?

Я испы­ты­вал вся­кие сфе­ры: искус­ства, нау­ки, эко­но­ми­ки… Это всё не то. Нигде там сущ­ност­ных отве­тов я не нашел. Я тогда, пом­ню, в теат­рах был завсе­гда­та­ем. И вот, позва­ли меня за кули­сы, я при­шел, а там деко­ра­ции раз­би­ра­ют… «Вот так весь этот мир – бута­фо­рия», – как-то ёкну­лось мне. Но тогда я поло­жи­тель­но­го отве­та еще не нашел. Про­сто ста­ло уже как-то на уровне ощу­ще­ний понят­но: ниче­го здесь нет посто­ян­но­го. Тут же всё так и назы­ва­ет­ся: «эта вре­мен­ная зем­ная жизнь». Никто же из нас в коман­ди­ров­ке не бро­са­ет­ся обжи­вать­ся. Глу­по как-то. А мы никто и не зна­ем, на какой срок каж­дый из нас коман­ди­ро­ван сюда…

Не ска­жу, что я сам к вере при­шел. Никто, навер­но, сам не при­хо­дит к вере. Всех Гос­подь при­во­дит. Ино­гда за уши. Через скор­би, болез­ни. Я тоже всё это испы­тал. Хотя, думаю, любой чело­век, наде­лен­ный разу­мом, – если он этим разу­мом вооб­ще поль­зу­ет­ся, – дол­жен жить осмыс­лен­но. Пото­му как, гово­рят, жив ты или мертв, не име­ет осо­бо­го зна­че­ния, важ­но толь­ко то, ради чего ты живешь и ради чего готов уме­реть. Вот и всё. Опре­де­лись. А даль­ше – всё уже дело Про­мыс­ла Божи­его.

«Чело­век, – гово­рил Иоанн Зла­то­уст, – может быть неве­ру­ю­щим толь­ко по двум при­чи­нам: либо он чело­век огра­ни­чен­ный, либо чело­век очень греш­ный». Гос­подь сто­ит у две­рей каж­до­го серд­ца. «Се, стою у две­ри, и сту­чу: если кто услы­шит голос Мой, и отво­рит дверь, вой­ду к нему, и буду вече­рять с ним, и он со Мною» (Откр.3:20). Все наши пери­пе­тии – от того, что Богу не открываем.

Молитва матери

Ответ на все свои вопро­сы я полу­чил толь­ко тогда, когда ока­зал­ся в Загор­ске. В келии стар­ца Кирил­ла (Пав­ло­ва). Но сна­ча­ла, пом­ню, зару­ли­ваю на заправ­ку. А у меня там вдруг мужи­ки спрашивают:

– Чё ты блед­ный такой? У тебя кто-то умер?

– Да нет… А какой сего­дня день? – вспоминаю…

А в этот день у меня мама умер­ла. Это память муче­ни­ков Сева­стий­ских. Об этом-то я потом уже узнал. А тогда так и гово­рю мужи­кам: годов­щи­на мамы…

– О! Помя­нем! Выпить мож­но. Толь­ко ты это… Постой. Схо­ди в цер­ковь, свеч­ку за нее поставь.

А я тогда в цер­ковь еще не ходил. «Ну, бутыл­ку, – думаю, – пой­ду возь­му. А в цер­ковь-то как зай­ти?» Подъ­ез­жаю к Лав­ре. А там из свя­тых врат мона­хи­ня выходит.

– Бабуш­ка-бабуш­ка! – бро­са­юсь я к ней, день­ги вру­чаю. – Може­те, это… Свеч­ку поста­вить за маму мою…

– Да нет, ты сам пой­ди поставь, – отве­ча­ет – и пошла себе.

«Ох, какая»… Захо­жу в Лав­ру. Гля­нул – а там этот вели­че­ствен­ный Успен­ский собор, – аж дух захва­ти­ло. И пер­вые сло­ва: «Поче­му я здесь рань­ше не был». В храм зашел, а там «Чест­ней­шую Херу­вим» поют. Все на коле­нях. Пла­чут. Моло­дежь-семи­на­ри­сты, ста­руш­ки при­мер­но воз­рас­та, как моя мать была бы… Тут у меня всё в душе и пере­вер­ну­лось. Стал я в цер­ковь ходить. Вот так меня молит­ва мате­ри и спасла.

Потом меня в этот день ее памя­ти, на Сева­стий­ских муче­ни­ков, в честь одно­го из них – Фео­фи­ла, – в Опти­ной пусты­ни и постриг­ли. Так я с батюш­кой Или­ем (Нозд­ри­ным), – нося­щим имя и в мона­ше­стве, и в схи­ме тоже Сева­стий­ских муче­ни­ков, – и остался.

Вот это и есть выбор чело­ве­ка: храм или ресто­ран, выпить пой­ти или помо­лить­ся. Это как здесь уже, в Опти­ной, авто­бу­сы при­ез­жа­ют. Встре­ча­ешь. «Здрав­ствуй­те, батюш­ка!» – и сра­зу же: «А где мы будем спать? А где мы будем есть?» – «Слу­шай­те, при­вет!! – уста­вишь­ся на них. – А никто из вас не спра­ши­ва­ет: где мы будем молиться?!»

Или одна­жды я с одной палом­ни­че­ской груп­пой гово­рил-гово­рил, чуть ли не весь Вет­хий-Новый Заве­ты пере­брал, а потом: «Ну, что, – спра­ши­ваю, – вопро­сы есть?» И тут одна руку тянет: «А вам женить­ся уже нель­зя?…» Всё!! Жен­щи­ны есть жен­щи­ны. Но чадо­ро­ди­ем жен­щи­ны спа­са­ют­ся (ср. 1 Тим.2:15). А нас по их молит­вам Гос­подь обра­ща­ет, – вот как всё пре­муд­ро устроено.

Да ты пороху еще не нюхал, если со своими страстями не воевал

Вы поду­май­те, даже роди­те­ли, если сына в тюрь­му поса­дят, пере­жи­ва­ют за него. Осо­бен­но мате­ри. А тем более Гос­подь за каж­до­го из нас. А грех – это та же нево­ля. Ано­ма­лия. Выво­ро­чен­ное состо­я­ние души. Про­сто так чело­век не совер­ша­ет пре­ступ­ле­ний – это под вли­я­ни­ем вра­га. Вот, скру­тил его враг, и чело­ве­ку ней­мет­ся. Моли­тесь друг за дру­га, жалей­те друг дру­га. «Да не зай­дет солн­це во гне­ве вашем» (Еф.4:26), – ска­за­но в Писа­нии.

Посто­ян­но мы долж­ны рабо­тать над сво­ей сове­стью. Пото­му что в ито­ге мы остав­ля­ем эту зем­лю, – всё, ради чего мы здесь пыжим­ся, заку­па­ем, добы­ва­ем… Даже тело, о кото­ром мы так печем­ся – мажем мазя­ми, лосьо­на­ми, – всё это пища чер­вей. О душе забо­тить­ся надо. Ино­гда это не сра­зу чело­ве­ку откры­ва­ет­ся. Но если ты чело­век разум­ный, – обя­за­тель­но откро­ет­ся тебе.

А как веру обрел, – нам бы научить­ся само­уко­рять­ся, каять­ся в гре­хах, счи­тать себя хуже всех – вот кри­те­рий хри­сти­ан­ства. А не за чуде­са­ми гонять­ся, – а то ведь так и спо­ткнуть­ся мож­но. Стра­сти-то в тебе сидят. Летишь, ты и в этом-то мире ниче­го не видишь, куда тебе то, что про­ис­хо­дит в этот момент в духов­ном мире, разуметь…

Вот тебе и фронт работ – со стра­стя­ми сво­и­ми разо­брать­ся. А то всё дума­ют: «Ску­ко­та елей­ная – Пра­во­сла­вие это ваше». Да ты поро­ху еще не нюхал, если со сво­и­ми стра­стя­ми не вое­вал. Сколь­ко б ты войн ни про­шел, а если ты еще с собой не упра­вил­ся, – всё ерун­да. Осво­бо­дить­ся от сво­их стра­стей – это самая труд­ная баталия.

Фокусировка от оптинских старцев

У каж­до­го из нас есть при­зва­ние. Опре­де­ля­ет­ся оно опыт­но. Кому что дано. У одно­го тяга к рисо­ва­нию, у дру­го­го мате­ма­ти­че­ские спо­соб­но­сти и т.д. У кого-то какие-то талан­ты и в 40 лет откры­ва­ют­ся. А дру­гой с дет­ства уже встал на свою сте­зю. У меня вот одно­класс­ник сыз­маль­ства лягу­шек резал-поло­со­вал, так он потом во вра­чи и пошел. Хотя по-вся­ко­му быва­ет. Знаю чело­ве­ка: музы­кой зани­мал­ся, бро­сил, стал язы­ки учить… А после мона­хом стал.

Я уже в лав­ре, пом­ню, послуш­ни­чал, води­те­лем был. Это мне уже око­ло соро­ка лет было. Под­вез как-то ста­руш­ку, а она мне тро­як протягивает.

– Что ты, бабуш­ка, – гово­рю, – не надо.

– Ну, лад­но, сынок. Тогда это возь­ми, – и про­тя­ги­ва­ет мне такой свер­ток в клет­ча­той оберт­ке, и вид­но, что пря­мо от серд­ца отрывает.

– Что это? – спра­ши­ваю… Сам раз­во­ра­чи­ваю, а там – молит­ва послед­них Оптин­ских стар­цев…

Вот так эта про­стая веру­ю­щая душа мне точ­но так же, как потом ста­рец Кирилл (Пав­лов), Опти­ну пред­рек­ла… Стал я этой молит­вой молить­ся, а там же всё собра­но! Все доб­ро­де­те­ли. Учи­те её! Весь наш жиз­нен­ный путь – точ­но в одном дне – как в объ­ек­ти­ве фото­ап­па­ра­та, когда рез­кость наве­дешь, – сфо­ку­си­ро­ван. Мы же все когда-нибудь в послед­ний раз уви­дим это небо, солн­це… На род­ных посмот­рим, в послед­ний раз взгля­нем и – отой­дем к Богу.

Душа отой­дет, а тело – зем­ле, чер­вям оста­нет­ся. Вот и думай: во что вкла­ды­вать­ся, как жить. Каж­дое твое доб­рое дело – это инве­сти­ция, обо­га­ще­ние души. Ну, и пока­я­ни­ем её, конеч­но, тоже надо очи­щать. При­ча­щать­ся. А там уже Гос­подь всё устро­ит. У Бога всё вовре­мя происходит.

Вон, пре­по­доб­ный Вар­со­но­фий Оптин­ский, счи­тай, в 50 лет в мона­стырь посту­пил, и это ему не поме­ша­ло стать свя­тым. А кому-то, может быть, и рань­ше в оби­те­ли убе­речь­ся от каких-либо гре­хов надо. Всё инди­ви­ду­аль­но. Нель­зя всех под одну гре­бен­ку ров­нять. Каж­дый из нас лич­ность бого­з­дан­ная, – во вся­кую душу Гос­подь какие-то талан­ты вло­жил. Каж­до­го ведет, – лишь бы мы не ере­пе­ни­лись. Не меша­ли Ему.

А то мы и тор­мо­зим то и дело всё сво­им само­чи­ни­ем: то одно­го хотим, то дру­го­го, это нам пода­вай, а что есть, уже не устра­и­ва­ет… А Гос­подь наси­лия не про­из­во­дит: «Не нра­вит­ся, так не нра­вит­ся…». Бог-то во вре­ме­ни не огра­ни­чен. У него 1000 лет как один день (ср. 2 Пет.3:8). Это нам бы успеть надо, да не раз­ме­нять­ся по мело­чам. Не в суе­те сво­ей отвер­теть­ся: «Ой, сколь­ко там вре­ме­ни? Бежать пора». А глав­ное постичь. К Твор­цу, Созда­те­лю обра­тить­ся. А Бог уже всё поста­вит в нашей жиз­ни на свои места. Это диа­вол всё стал­ки­ва­ет к разрушению.

Закон Божий – это основа интеллекта человека

Чем тому же Лени­ну Бог мешал? Поче­му на Цер­ковь так боль­ше­ви­ки опол­чи­лись? Закон Божий детям запре­ти­ли пре­по­да­вать? Закон Божий – это осно­ва интел­лек­та чело­ве­ка. Если чело­век с дет­ства вос­пи­тан в Законе Божи­ем, он не будет обма­ны­вать, воро­вать, уби­вать – ни дру­гих (в том чис­ле без­за­щит­ных детей абор­та­ми), ни себя: пьян­кой, нар­ко­ти­ка­ми и т.д. А чти роди­те­лей тво­их (ср. Исх.20:12), – что здесь пло­хо­го? Дол­гие годы и бла­го­ден­ствие обе­ща­но за это каж­до­му на земле.

Пока у детей еще созна­ние не заму­со­ре­но, чув­ства не извра­ще­ны про­па­ган­дой, надо им свя­тое в ум, в серд­це, в душу вла­гать. Потом это всё даст свой плод. Вы сей­те! – а Гос­подь взрас­тит. Это всё, конеч­но, дело не одно­го дня – тут надо рабо­тать и рабо­тать. Сколь­ко нам деся­ти­ле­тий яд в души вли­ва­ли, а мы потом детям так или ина­че пере­да­ва­ли это всё… Попро­буй сей­час избавь­ся – труд нужен да труд. Анек­до­ты какие-то пош­лые тра­вить – это у нас пожа­луй­ста. А спро­си у кого сей­час тро­парь Казан­ской иконе Божи­ей Мате­ри – никто не про­по­ет. Я уж не гово­рю про тро­па­ри Рож­де­ству Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы, Успе­нию… А так все мы – православные…

Пред­став­ля­е­те, когда рань­ше народ во всех сосло­ви­ях по Зако­ну Божи­е­му ста­рал­ся жить, – это же совсем дру­гая жизнь была. В семье не без уро­да, – с таких-то что спра­ши­вать. Но их рань­ше и отсе­ля­ли куда-то на окра­и­ны. А в обще­стве все-таки стре­ми­лись жить по иде­а­лам нрав­ствен­но­сти, бла­го­че­стия, святости.

Не про­ти­ви­лись люди Твор­цу, и сколь­ко твор­че­ских сил тогда в наро­де было. Писа­те­лей, уче­ных, худож­ни­ков – пото­му что если чело­век к глав­но­му стре­мит­ся, это всё при­ла­га­ет­ся ему. Когда жизнь выстра­и­ва­ет­ся на креп­ком миро­воз­зрен­че­ском камне, то и всё, над чем мы кор­пим да ста­ра­ем­ся, усто­ит. А то сей­час роди­те­ли кру­тые, любые день­ги за вуз отстег­нуть гото­вы, а сын нар­ко­ман… И чего, спра­ши­ва­ет­ся, про­те­сту­ют: «Зачем это Закон Божий детям в шко­ле преподавать?»

Жить без Бога – значит, без благодати. А без благодати всё разваливается

И вот всё него­ду­ют: зачем это Закон Божий надо взрос­лым и детям знать? Да пото­му что если жить без Бога, – зна­чит, без бла­го­да­ти! Отто­го-то всё и рас­сы­па­ет­ся. Семьи раз­ва­ли­ва­ют­ся, дети враз­нос пошли. С Богом же у нас всё доб­рое, хоро­шее свя­за­но. А если чело­век сам себя от все­го луч­ше­го отстра­ня­ет, так что же ждать тогда в жиз­ни его? Если ты не с Богом, то авто­ма­ти­че­ски ока­зы­ва­ешь­ся в обла­сти бесовской.

Рань­ше с молит­вой всё стро­и­ли, сея­ли, паха­ли, стря­па­ли, – как и теперь в мона­сты­рях, – а при совет­ской вла­сти воз­во­ди­ли с матом – то-то потом и пошло это насле­дие враз­драй. Или, вот, при­ез­жа­ют палом­ни­ки к нам в Опти­ну и не нара­ду­ют­ся: «Хлеб-то у вас вкус­ный какой!» – «Да пото­му что с молит­вой всё дела­ет­ся», – отвечаешь.

А люди всё ней­тра­ли­те­та ищут како­го-то, а тре­тье­го не дано. «Кто не со Мною, тот про­тив Меня; и кто не соби­ра­ет со Мною, тот рас­то­ча­ет» (Мф.12:30), – Сам Гос­подь засви­де­тель­ство­вал нам. Какой бы ты весь из себя заме­ча­тель­ный ни был: и гал­сту­ки у тебя по послед­ней моде, и на рабо­те успе­хи, и отды­ха­ешь ты у моря по несколь­ко раз в году, – но если ты без Бога, то ты рака­лия – пас­куд­ник, него­дяй. Как бы ты хоро­шим быть ни поры­вал­ся… «Рус­ский без Пра­во­сла­вия – дрянь, а не чело­век», –Досто­ев­ский гово­рил. Отри­цая Бога, ты воль­но или неволь­но слу­жишь сатане. А уж он тебя объегорит.

Кто, какое там «свет­лое буду­щее» здесь, на зем­ле, кому обе­щал. Свет­лое буду­щее нас толь­ко в Цар­стве Небес­ном ожидает.

А то анек­дот есть. При­хо­дят к две­рям Рая ате­и­сты-ком­му­ни­сты. Сту­чат­ся. Ангел выходит.

– Там ате­и­сты-ком­му­ни­сты пришли…

А Гос­подь так поворачивается:

– А ты им ска­жи, что Меня нет.

«А к чему вы вообще готовитесь?!»

Никто в Цар­ствие Небес­ное не соби­ра­ет­ся? У жен­щин целы­ми дня­ми одна быто­вуха на уме: то дай, это раз­до­будь, то еще сде­лать не успе­ла, туда забе­жать… А о хра­ме ты поду­ма­ла? А то всё при­чи­та­ния: «Дочь гуля­ет, муж-сын пьют, я вся в дол­гах…» – «Ну, хочешь, – гово­рю, – я сей­час помо­люсь, и тебя Гос­подь забе­рет в Цар­ствие Небес­ное!» – «Не-не-не-не-не, – вдруг гла­за округ­ля­ют­ся. – Не, зачем? Не надо! Я еще пожи­ву». – «Ну, и живи, мучайся!»

«А что ты не при­ча­ща­ешь­ся сего­дня?» – спро­сишь иную, быва­ло. «А я сего­дня не гото­ва». – «А ты что не при­ча­ща­ешь­ся?» – «Я тоже не гото­ва». – «А к чему вы вооб­ще гото­ви­тесь?! Ну, хоро­шо: в поне­дель­ник ты не гото­ва, во втор­ник… Но в вос­кре­се­нье-то? Куда же даль­ше? Это же послед­ний день неде­ли! ‟Шесть дней рабо­тай и делай вся­кие дела твои, а день седь­мой – Гос­по­ду” (Исх.20:8). Ты Мне, чело­век, седь­мой день посвя­ти… Это же Бог запо­ве­дал. Он тебе 24 часа в сут­ки пода­рил, хоть час ты Ему можешь в молит­ве уде­лить?! Сам Тво­рец миро­зда­ния готов бесе­до­вать с тобой, толь­ко лишь ты к Нему обра­тишь­ся. Гос­подь нам Отцом Себя поз­во­лил назы­вать, нам, кото­рые – прах и пепел, Он молит­ву ‟Отче наш” заве­щал. Мы, хри­сти­ане, – Хри­сто­вы. Попро­буй­те к кому из силь­ных мира сего обра­ти­тесь: ‟А теперь фами­лию твою буду носить и обра­щать­ся к тебе, если что мне надо будет…”, – что после­ду­ет? А Гос­подь нам всё это даро­вал… Кровь Свою про­лил за нас… А она, видишь ли, ко При­ча­стию не гото­ва … А к чему же ты тогда готовишься…».

Да вся жизнь долж­на быть под­го­тов­кой ко При­ча­стию. Не то что неде­ля, а вся жизнь долж­на быть под­го­тов­кой ко встре­че со Хри­стом. Имен­но в таин­стве При­ча­стия Гос­подь и соеди­ня­ет нас с Нетлен­ным Собой, что­бы вос­кре­сить нас в жизнь веч­ную. По люб­ви к нам. А мы свою любовь как выражаем?

Поти­хо­неч­ку надо всё боль­ше уде­лять в сво­ей жиз­ни места Богу. Враг не отпус­ка­ет про­сто так. Но с помо­щью Божи­ей всё воз­мож­но. Нас ждет Небо. Всем нам надо вер­нуть­ся туда – в ту жизнь, для кото­рой мы и были созда­ны, но изгна­ны отку­да, – в Рай.

Медведи преподобным поклонялись за их молитвы,
ваши ли дети не подчинятся вам по молитвам вашим?

Пла­чут ино­гда: дети в храм не ходят. Да жалей­те их! С ними поплачь­те. Враг же хит­рый, – най­дет какой-нибудь пово­док, что­бы уве­сти в стра­ну дале­че. А вы по-хоро­ше­му-то с детьми: «Божень­ка тебе помо­жет. Уте­шит. А ина­че в чем ты уте­ше­ние най­дешь? Дума­ешь, в выпив­ке, что ли. » И всё – боль­ше ниче­го. Обни­ми сыноч­ка. Ста­рай­тесь жалеть их толь­ко. Гово­ри с ним сло­ва­ми Царя Дави­да. Ты зна­ешь сло­ва Царя Дави­да? Вот, возь­ми Псал­тирь да поучи. Не кри­чи, не ругай­ся. Иди молись.

Нам Гос­подь дал вели­кое ору­жие – молит­ву. Мате­рин­ская молит­ва со дна ада выта­щит. Мед­ве­ди пре­по­доб­ным Сер­гию Радо­неж­ско­му и Сера­фи­му Саров­ско­му покло­ня­лись за их молит­вы, ваши ли дети не под­чи­нят­ся вам по молит­вам вашим? Ни пить, ни курить не будут. И всё будет уже хоро­шо. Молись.

Молит­ва – это язык, на кото­ром ты обща­ешь­ся с Богом. А то при­хо­дят: «Вот, у меня про­бле­мы…». Да Гос­подь послал тебе эти про­бле­мы, что­бы ты очу­ха­лась, нако­нец, и молить­ся нача­ла! «А как?» – недо­уме­ва­ет. «Как-как? Да открой книж­ку и молись: ля-ля-ля-ля-ля. Читай, что там напи­са­но». Молит­во­слов при­об­ре­ти, Псал­тирь. Без Еван­ге­лия нам нику­да. Одну гла­ву Еван­ге­лия, две Апо­сто­ла, кафиз­моч­ку из Псал­ти­ри, утрен­ние, вечер­ние молит­вы – так каж­дый день. А если есть усер­дие, то и по несколь­ко глав, не одну кафиз­му: эту кафиз­му за сына, эту за дочь, эту за вну­ка, эту за внучку…

Рань­ше люди вооб­ще всю Псал­тирь наизусть зна­ли. И Еван­ге­лие. Зна­е­те, как они хоро­шо на серд­це ложат­ся. Вот, 50‑й пса­лом зна­ешь? 49‑й учи. Потом 48‑й… – и т.д. Здо­ро­во! Идешь – псал­мы чита­ешь. Анге­лы раду­ют­ся, летят. Нечисть вся врас­сып­ную раз­бе­га­ет­ся. И ниче­го пло­хо­го ни в тво­ей жиз­ни, ни в жиз­ни тво­их детей, ни вну­ков не слу­ча­ет­ся. А то бре­дет: «Этот козел, рога­тый! Та задол­ба­ла… Кре­дит возь­му, то куп­лю, сё…» – бац! Маши­на сби­ла. Ну, ты же доро­гу пере­хо­дишь, смот­реть хотя бы по сто­ро­нам надо, а она вся в зави­сти, осуж­де­нии, мечтах…

С Богом всё хорошо

Хотя мы вооб­ще тол­ком не зна­ем, чем для нас то или иное собы­тие в нашей жиз­ни обер­нет­ся. Гос­подь может и зло ко бла­гу обра­тить. А бесы и над доб­ро­де­те­ля­ми посме­ют­ся. Все про­гно­зы отно­си­тель­ны. Ска­за­но: «О дне же том и часе никто не зна­ет, ни Анге­лы небес­ные, а толь­ко Отец Мой один» (Мф.24:36). Послед­нее сло­во все­гда за Богом Отцом. Он всем управ­ля­ет. Может изме­нить любое реше­ние. Пере­ме­нить суд на милость. За пока­я­ние чело­ве­че­ское. Но сами мы не зна­ем ничего.

Вот чело­век забо­лел. Рак. Моло­дой: 45 ему. Дети. Род­ные – в храм: «Что делать?» – «Давай­те посо­бо­ру­ем, при­ча­стим». Посо­бо­ро­ва­ли, при­ча­сти­ли. А это же вели­чай­шие таин­ства. Чело­век как ангел уже. И вот, Гос­подь его при­зы­ва­ет к Себе. Через 10 минут после При­ча­стия скон­чал­ся. Он же чистым к Богу пошел. «В чем заста­ну, в том и сужу» – гово­рит Гос­подь. Что ж пло­хо­го? А вот он – выздо­ро­вел, пока­яв­шись да при­ча­стив­шись. Тоже – сла­ва Богу. Радость семье.

Батюш­ка Иоанн (Кре­стьян­кин), прав­да, в отно­ше­нии мона­хов гово­рил: «Не лечить­ся, а под­ле­чи­вать­ся надо». Но это если ты без ропо­та можешь недуг свой, даже тяж­кий, поне­сти. А нет, лечись себе на здо­ро­вье. А то ведь за тобой, боль­ным, уход нужен, – а не у вся­ко­го семья тер­пе­лив­цы. Выздо­ро­ве­ешь, будешь тру­дить­ся, опять поль­зу при­но­сить. Тоже – сла­ва Богу. С Богом всё хорошо.

Вся наша жизнь должна быть направлена на то, чтобы прославлялось имя Божие

Роди­те­лей бере­ги­те. Осо­бен­но ста­рень­ких, – не набра­сы­вай­тесь на них: то не так мать сде­ла­ла, это… А ты пожи­ви-ка с ее. А то взбе­ле­нят­ся: «Я ей нико­гда не про­щу». Это мате­ри-то? Она тебя роди­ла, вос­пи­та­ла. Ты это забы­ла? Коза такая! То, что она тебя моло­ком кор­ми­ла, на гор­шок сажа­ла, ты это не пом­нишь, да? До 20 лет с тобой, соба­кой, нян­чи­лась, – это ты забы­ла?! А чем-то там не уго­ди­ла тебе – сра­зу: «Не про­щу!»?! В ад попа­дешь. Раз ты не можешь про­стить, и Гос­подь тебе не про­стит. Вон, у тебя у самой доч­ка под­рас­та­ет, а вот как она тебе через несколь­ко лет подоб­ные фор­те­ли выки­ды­вать нач­нет? Что ты будешь делать?!

Но и роди­те­лям: как не стыд­но жен­щине в 60 лет гово­рить: «Я не знаю, как молить­ся»? А кто же зна­ет? У батюш­ки Илия молитв прó­си­те, что­бы у самих было вре­мя теле­ви­зор посмот­реть? А кто из свя­тых смот­рел теле­ви­зор? Или батюш­ка Илий, дума­е­те, в теле­ви­зор, взяв ваши запис­ки, глядит?

Надо быть или холод­ным, или горя­чим, – но не теп­лым (ср. Откр.3:15). Чело­век актив­ным дол­жен быть, гореть – а это толь­ко Гос­подь дает такую силу. И обя­за­тель­но надо в себе любовь воз­гре­вать. Чув­ство все­про­ще­ния. Молить­ся об этом даре. И про­сто пожи­гать в себе все эти елки-пал­ки обид, недо­уме­ний, помыс­лов осуж­де­ния. Или быть настоль­ко холод­ным, – что­бы уже непро­ни­ца­е­мым для них. А как это – непро­ни­ца­е­мым? Ну, вот, не осуж­дай хотя бы, напри­мер, – а то: что осу­дишь, в том сам побудешь.

Вся наша жизнь долж­на быть направ­ле­на на то, что­бы про­слав­ля­лось имя Божие. При­шла в храм – встань, стой и молись. Не обра­щай вни­ма­ния, кто там что не так тебе ска­зал. Ты же к Богу при­шла. А люди, все мы, – греш­ные. Про­щай­те, люби­те всех. Бла­го­тво­ри­те, помо­гай­те каж­дый друг дру­гу, кто чем может. Ина­че иссяк­нет любовь, и не будет уже жиз­ни на зем­ле. Но и нас тогда ни здесь, ни в веч­но­сти не будет. Живо­тво­рит­ся-то всё любовью.

Иеро­ди­а­кон Или­о­дор (Гай­ри­янц)