Андрей Гоголев Коммерсант биография

Андрей Гоголев: «Поэт должен ждать читателя, равного себе»

Выясняем, спасает ли поэзия от провинциальной тоски, чем похожи профессии полководца и педагога и в чём рэп наследует древнерусским летописям

Текст: Анна Вардугина

Текст и фото предоставлены в рамках информационного партнерства «Российской газеты» с газетой «Удмуртская правда» (Ижевск)

Анна ВАРДУГИНА: Кто ты?

– Писатель… Впрочем, в среде, в которой я пробыл долгие годы, – в Литинституте – не принято называть себя поэтом или писателем. А в Можге, откуда я родом, попытка сказать, что ты поэт, приводила к дополнительным вопросам – «Как это, поэт? Как Пушкин, что ли?», – потому что в повседневной жизни люди там не сталкиваются с кем-то из литературной среды.

Анна ВАРДУГИНА: В Можге ты чувствовал себя одиночкой?

– Конечно, в Можге были и есть люди, которые пишут стихи. В нулевых существовало поэтическое объединение с каламбурным названием «Инвис» (с удмуртского языка это слово переводится как «горизонт», но тут оно расшифровывалось как клуб ИНтересных Встреч И Собеседников). Я сходил на их собрание и понял, что больше там делать нечего: там собирались очень немолодые и очень непризнанные гении, которые периодически рассылали свои стихи в разные газеты, требуя, чтобы их опубликовали, потому что это шедевры. И их никак не публиковали, как вы догадываетесь.

Мы с другом и единомышленником Русланом Муратовым в 2008 году создали объединение «Брезентовая цапля». Давали самим себе и всем желающим возможность для презентации стихов в любой форме, – и чем страннее, тем лучше. На первом представлении у нас, например, было стихотворение, которое нужно было читать с мясорубкой, заряженной свежей вишней с заранее удалёнными косточками. Вишня была в самом жерле мясорубки, зрители её не видели. Перед мясорубкой лежало белое вафельное полотенце.

А на другом перформансе я играл на огромной пиле. Она осталась в доме, где я жил, от прошлых хозяев – ржавая, с невыправленными зубьями, не годная, чтобы пилить, зато под воздействием пары сварочных электродов она издавала потрясающие психоделические звуки.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, почему мы устраивали этот анархический поэтический театр. У каждого города, как у куска колбасы, есть состав. Основным ингредиентом состава Можги была тоска – неразбавленная, нефильтрованная.

Анна ВАРДУГИНА: Как вы догадались спасаться от провинциальной тоски именно поэзией, поэтическим театром?

– Кто-то от тоски пьёт, кто-то заполняет пустоту наркотиками, а я и Руслан запоем читали. Книги были параллельным миром, куда можно было сбежать из реальной Можги. Мне повезло, у меня есть старший (на 11 лет) брат, и он давал мне литературу «на вырост». В итоге в 15 лет я прочитал «Бхагават гиту» и Хармса. Это здорово раздвинуло мои границы восприятия. Стало очевидно, что в литературе можно всё. Размышления о сути жизни, о природе вещей можно заключать в любую, самую невероятную форму. «Бхагават гита» в конце концов – это история про то, как у молодого человека возницей работал бог, и они теоретизировали о жизни и смерти. Мне всё это так понравилось, что я даже начал изучать санскрит, – скачивал из первобытного интернета какие-то самоучители.

Когда мы познакомились с Русланом, выяснилось, что мы читали одни и те же книги, и влияние на нас оказывали одни и те же сочинения. Оказалось, что мы оба были впечатлены «Манифестом сюрреализма» Андре Бретона. Там есть мысль, которая оказалась для меня очень важной, – о том, что на пороге двадцатилетия человек выбирает свой путь, выбирает, подчиняться ли тем законам, которые ему предоставили для выполнения или создавать собственные законы. Нам с Русланом было по 19 лет, и мы восприняли этот манифест как обращение лично к нам.

Александр КИРИЛИН: Вы описываете Можгу совсем безнадёжной. Но там ведь есть педучилище, в котором даже работали серьёзные литераторы, просветители.

– Да, это живой островок литературной жизни. Там в своё время выступал Кузебай Герд. Там сложилось сообщество педагогов, которые формировали в Можге гуманитарную среду. Даже само здание педучилища красивое на фоне типовых построек, покрытых корой из сотен слоёв бумажных объявлений про микрозаймы, покупку волос и дешёвый интернет.

Сергей РОГОЗИН: При вашей начитанности у вас были интеллектуальные диспуты с учителем литературы?

– В школе по литературе у меня был трояк! Мне за все сочинения ставили тройки – это была оценка, которую учитель лепил, если был уверен, что ученик списал, но доказать факт списывания не мог. На самом деле это одноклассники списывали у меня, но они были «приличными» ребятами, а у меня была репутация возмутителя спокойствия и раздолбая, и учительница поверить не могла, что это я цитирую в сочинении Достоевского.

Анна ВАРДУГИНА: Скажи, для чего ты поступил в Литинститут? Все писатели и поэты, которые были и остаются важны для русскоязычной литературы, литинститутов не заканчивали. Более того, когда появилась «Брезентовая цапля», у тебя уже был собственный поэтический голос.

– Я не думаю, что можно научить хорошо писать прозу или стихи, и в Литинститут идут не за этим. Туда идут, чтобы оказаться в густой литературной среде. Очень важно, что эта среда конкурентная, очень злая. На семинарах с авторами не церемонятся, разносят (аргументированно!) их произведения в пух и прах, – это очень бодрит!

Надо мной было два таких «суда», но они не были беспощадными, – дело в том, что я приносил уже изданные книги, и студентам, у которых книг ещё не было, психологически сложно было «гвоздить» печатающегося автора.

А по поводу издания книг я сразу решил готовые сочинения выкладывать в сеть в открытый доступ, совершенно бесплатно, и уточнять: если хотите иметь эту книгу в своей библиотеке в печатном варианте, скидывайтесь рублём – и всё будет. Удивительное дело, при доступности электронной версии, желающие поставить бумажную книгу на полку каждый раз находятся. Я сам верстаю книги (научился, когда в Ижевске работал в редакции литературного журнала «Италмас», приписанной к Камскому институту технологий), а собранных по предварительным заказам денег хватает на небольшой тираж. Эта издательская работа не приносит мне доходов, но я и не трачу на издание свои деньги, как делают это некоторые литераторы.

Я считаю электронные книги благодатным изобретением. Сейчас я пишу диссертацию на тему «Русскоязычное художественное наследие Кузебая Герда» и каждый день радуюсь, что могу работать с оцифрованными источниками дома, а не пытаться найти нужные мне книги, когда всё кругом закрыто. И в целом не испытываю сложностей с восприятием текстов с экрана гаджета.

При этом бумажные книги я, конечно, очень люблю. Думаю, они никогда не закончатся.

Сергей РОГОЗИН: При таком «анархическом» подходе к книгоизданию не могу не спросить – ваши книги есть в библиотеках?

– Недавно я издал свой первый художественный перевод – перевёл написанную сто лет назад повесть Кузебая Герда «Мати». Из ста бумажных экземпляров два я передал в Национальную библиотеку Удмуртской Республики. Это обычная практика. И ещё, если печатный тираж не раскупается сразу после презентации, 16 экземпляров я отправляю в Книжную палату в Москву, чтобы книга попала в «Ленинку», чтобы с этими книгами можно было официально работать (для переводной книги Герда это особенно важно, мне кажется).

Александр КИРИЛИН: Расскажите о своём переводе Герда.

– Повесть называется «Мати». Работая над диссертацией, я нашёл перевод, выполненный А.В. Вазиховым и опубликованный в журнале «Инвожо». К сожалению, этот перевод неполный. И это не самая большая проблема. На перевод Вазихова нельзя ссылаться в научных работах, посвящённых Герду, поскольку жанр произведения был обозначен как «эротическая новелла». Это даже вынесли на обложку журнала, – видимо, чтобы заинтриговать читателей и заставить их прочитать текст. Должно же стать любопытно – что это за эротическая новелла у классика удмуртской литературы. Но этого нет у Герда! Его собственный подзаголовок – «история жизни одной удмуртской девушки» (собственно, Мати – это её имя, сокращённое от Матрёны). У удмуртской интеллигенции к Вазихову, конечно, сохранились претензии за то, что он переврал наследие Герда. А я в какой-то степени ему даже благодарен, потому что в его переводе я вообще прочитал эту повесть, понял сюжетную канву и принял решение делать новый перевод.

Анна ВАРДУГИНА: Давай уточним. Ты ведь не говоришь по-удмуртски?

– Свободно не говорю. Я учил удмуртский три года, учась в аспирантуре Литинститута и живя за пределами Удмуртии. История была похожа на моё изучение санскрита – по книгам, без живого общения. Так что я не считаю себя говорящим по-удмуртски и не скрываю этого. Для моего перевода Герда точный подстрочник выполнила Анастасия Ларионова. Кстати, сама ситуация с удмуртским языком в Литинституте с тех пор, как я там учился, изменилась. Год назад из Ижевска в Москву переехала Вера Григорьевна Пантелеева, огромный специалист по удмуртской литературе, научные работы которой посвящены как раз переводу удмуртской прозы и поэзии. Она теперь руководит в Литинституте семинаром удмуртского перевода.

(полных аналогов некоторым удмуртским словам в русском нет, и нужно было найти самое близкое по значению, по тому, что чувствует и понимает русскоязычный читатель, прочитывая строку на русском). Мне было важно сохранить тон повествования, который Герд взял от удмуртских сказителей, наслушавшись их ещё в детстве. Он же ещё ребёнком убегал на несколько месяцев из дома и общался с этими сказителями. И в «Мати» проза написана так, как будто это верлибр, с внутренним ритмом, её можно распевно и ритмично читать, как эпос. Сквозь простой, бытовой язык там проступает колоссальный, хтонический, страшный мир. В нём можно почувствовать дыхание этой земли, этой грязи. Я был поражён, когда услышал это в тексте. Герд спокойно и обыденно описывает чудовищные вещи. Среди каких-то повседневных мелочей он вдруг пишет, что героиня рыдала и каталась по земле в хлеву возле кормушки, а под кормушкой был похоронен её единственный ребёнок. И именно от простоты рассказа о таких ужасных событиях, которые переживает героиня, у меня, как у читателя, мурашки бегут по позвоночнику – и этого не было бы, если бы он начал многословно и эмоционально описывать драматизм потери. И я старался сохранить эту спокойную сухость текста, который даёт читателю возможность самому представить масштаб происходящего. В художественном смысле я получившимся текстом доволен.

Александр КИРИЛИН: В приведённом примере Герд на самом деле описывает рядовую ситуацию. В начале ХХ века в деревнях значительная часть детей не доживала до года, умершие младенцы были практически в каждой семье.

– Я знаю об этом. Но одно дело – цифры статистики, и другое дело – художественное произведение, написанное мастером, где читатель эмоционально вовлечён в судьбу героев. А Герд написал «Мати» мастерски: повесть начинается совсем просто, и вдруг разматывается такой вал чудовищных событий, что ты с ужасом не можешь оторвать взгляд от страниц.

Сергей РОГОЗИН: В вашем пересказе это похоже на синопсис киносценария. Что-то похожее на сериал «Зулейха открывает глаза», снятый на основе книги.

– Вы не первый, кто это отмечает. Когда я выложил перевод в сеть, студент ВГИКа Даниил Шустов (он из Удмуртии) написал мне, что эта повесть – готовая пьеса или сценарий. И «Мати» действительно можно назвать очень сжатой (всего 48 страниц) «удмуртской Зулейхой», с одной важной оговоркой – это не взгляд на судьбу удмуртской крестьянки начала ХХ века из наших дней, а взгляд изнутри, это художественно осмысленное свидетельство современника.

Анна ВАРДУГИНА: Сколько у тебя уже издано книг?

– В самом начале был роман «Ленин. Самолёт. Девушка», который сейчас я считаю неудачей. Потом был сборник стихотворений «Человечество». Затем в Петербурге мне издали книгу «Словно» довольно большим тиражом – в 1 000 экземпляров. Потом в Сарапуле тиражом 500 экземпляров вышел сборник всего-всего-всего «Проверочные слова». Из-за того, что в неё попробовали поместить всё, имеющееся в наличии, она получилась не цельной, композиционно разваливающейся. Что уж есть. Её до сих пор можно найти в продаже. Потом была издана книга, которой я доволен – «Капитал». Разошлась она очень быстро и получила ижевскую премию «НовАрт» как книга года. Я тогда снимал комнату в доме на ул. Красной с видом на храм Александра Невского, который в народе называли «красный монастырь». В этой атмосфере писались лихие, весёлые, разудалые поэмы. Я был счастлив. Последняя на этот момент художественная книга, которую я написал и издал – роман «Свидетельство». Писал я его долго, и пока он мне немножко нравится. Его номинировали на литературную премию «НОС». И вот совсем недавно я выпустил перевод «Мати» Герда. Презентация этой книги состоялась 5 сентября на Центральной площади на фестивале «Читай, Ижевск!» (в этом году «ЧиЖ!» – часть большого фестиваля «Лето в городе» – Прим. ред.).

Анна ВАРДУГИНА: Как читатель ты всеяден?

– Если мне печально, я читаю Хармса. По работе читаю научную литературу. С удовольствием читаю Владимира Короленко. Понравился он мне, когда я начал читать и разбираться в истории Мултанского дела, и нравится до сих пор. Из недавно прочитанного получил удовольствие от книги китайского стратега VI в. до н. э. Сунь-цзы «Искусство войны» в переводе Бронислава Виногродского. Это мудрая книга о том, что самый крутой воин – это тот, кто побеждает, не убив никого, а лучший полководец побеждает, не вступая в бой. Для меня эта книга – отличное руководство для педагога. Полководец и педагог – вообще очень похожие профессии. Нужно увлечь за собой и серией небольших побед (а иногда и поражений) прийти к поставленной цели.

Анна ВАРДУГИНА: Ты преподаёшь сейчас?

– Да, преподаю филологические предметы 5-7-м классам и руковожу классом в частной школе в Пирогово. Написал образовательную программу: взял программу обычной средней школы и попытался сделать так, чтобы ребёнку не хотелось сбежать с уроков.

Я сам в обычной школе не преподавал, но я там учился, и, кажется, этого опыта «традиционной» школы мне хватило.

При всей внешней бесполезности моего занятия оно было более продуктивно, чем выслушивать клише по поводу хрестоматийной классики – за это время на пруду я хотя бы успевал подглядеть вокруг какую-то жизнь, что-то отрефлексировать о себе и об окружающем мире.

Программа, которую я разработал, предусматривает много рассуждений вслух и ещё больше написания сочинений и изложений. Это важно для нынешних детей, потому что основные проблемы, с которыми они приходят, – это неумение говорить, выражать связно свои мысли. У них отдельные слова не соединяются в предложения. Они общаются не фразами, а какими-то смайликами. В итоге они не могут говорить, писать и пересказывать прочитанное.

Надежда БОНДАРЕНКО: Мы говорим о детях 12-14 лет?

– Да. Но нужно понимать, что в частную школу детей приводят зачастую не оттого, что семейный кошелёк толстый и можно позволить себе купить что-то «эксклюзивное». Часто это вынужденное решение, потому что родители видят: учась в обычной школе, ребёнок не может даже о бытовой ситуации рассказать, сформулировать своё мнение или простой запрос. Плюсом к этому выясняется, что он не может посчитать, сколько у него останется, если ему дали сто рублей, а он купил сосиску в тесте за 30 рублей и чай за 10. И это не оттого, что учителя в общеобразовательных школах плохие. Совсем нет. Тут дело скорее в чрезмерной загруженности системы и в отсутствии выстроенных связей. Школа как будто существует сама по себе. Она не связана тесно с вузами. Вузы, в свою очередь, оторваны от реального рынка труда. И получается не учёба ради получения конкретных нужных навыков и знаний, а отсиживание уроков ради галочки. Я не знаю, как изменить эту огромную систему, поэтому начал со своего «поля боя» – учу детей русскому языку, показываю, какую радость можно получить от литературы.

Идеал многих соотечественников – катить на автопилоте по наезженной колее, ничего не перестраивать (это же дополнительные затраты энергии и мысли!), не предлагать новое (инициатива наказуема, говорят у нас), тихонько сидеть в болоте и получать фиксированный оклад. Я в своей жизни этого «что, больше всех надо?» наслушался. И когда делал «Брезентовую цаплю», и в школе, когда просил пустить меня поработать в радиоузле. В нашей можгинской школе был оборудован радиоузел, можно было открыть школьную радиостанцию, но она стояла пустая, и преподаватели (!) говорили мне ту самую фразу, потому что догадывались – им же придётся отслеживать, что там подростки вещают, создавать какую-то редколлегию, а это лишняя нагрузка. Легче закрыть радиоузел на замок. А я действительно хотел научиться работать в эфире, предполагал, что мне пригодится навык публичных выступлений. Сейчас вот участвую в подкастах.

Татьяна ИВАНЦОВА: Удаётся вам заинтересовать детей языком и литературой?

– Они говорят, что да. Читают они, конечно, мало. Но пишут многие с удовольствием. Пишут, разумеется, ручкой по бумаге – гаджеты у нас на уроках запрещены (кроме умных часов, с помощью которых они остаются на связи с родителями). Повторю, мне важно, чтобы им было интересно. А это связано с большой свободой выбора. Если на сочинение в обычной школе предлагается выбор из 3-4 тем, то у меня – из ста тем. Это не шутка. Они могут написать сочинение «Что случится, если на Ижевск нападут инопланетяне» или «Что будет, если я превращусь в крокодила». Как только кто-то выбрал из списка ста предложенных тем одну, я её тут же вычёркиваю – так что два человека на одну тему написать не смогут. Следовательно, точно будут напрягать мозговые извилины самостоятельно. И у кого-то проступают способности, которые, видимо, были в детстве, а потом просто были заброшены, закостенели от неиспользования. Такие таланты сразу видно.

Сергей РОГОЗИН: Поэт и поэт-песенник – это разные состояния?

– Исторически – нет. Считается, что стихотворные размеры возникли из-за того, что в древности сказители пропевали свои тексты, а пропевать было удобнее ритмизированные строки. И важно было, как фраза не только пишется, но и звучит, – какое воздействие на слушателя производит именно такой, выстроенный в такой последовательности набор звуков, слов. Так что средневековые авторы в каком-то смысле – поэты-песенники. Этот процесс помогает отследить современный рэп. Ритмизированную вязь слов изобрели не Оксимирон, не Нойз МС. Это существовало ещё в древнерусской литературе.

Я сам так делал – в подкасте читал Епифания под бит. Ложилось отлично!

Сергей РОГОЗИН: Есть ли желание стать чемпионом по слэму?

– Нет, я никогда не пытался участвовать в слэмах. Считаю это дело бесполезным и даже вредным, несмотря на всё моё восхищение гениальным поэтом Андреем Родионовым, который развивает слэм в России. Слэм взращивает поэтов, которые пишут в расчёте, чтобы публика им поставила пятёрки. Которые хотят понравиться. Приятная понятность стихотворений становится ценностью, и даже денежной ценностью, поскольку победитель слэма получает деньги. В итоге люди пишут стихи не так, как они действительно хотят и считают правильным, не ищут тот самый единственно верный для стихотворения странный порядок слов, а подбирают удобные рифмы и слезодавительные сюжеты, чтобы чувствительные девушки в аудитории точно проголосовали за них. Но поэт не должен опускаться до массового слушателя, он должен ждать читателя, равного себе.

Анна ВАРДУГИНА: Какой ты сегодня видишь литературную ситуацию в Удмуртии?

– Очень точно сказал мой мастер Евгений Юрьевич Сидоров, и его слова относятся вообще к ситуации в стране: «Капилляры работают в полную силу, а до аорты дело не доходит». Есть люди, которые очень хорошо пишут. Но нет большого числа людей, которые хорошо читают. Издательства не всегда чувствуют хорошие тексты. Читатели из всего, что стоит на полках, выбирают что-то случайное. Мало авторских книжных магазинов, где ассортимент подбирается осмысленно, а не берётся на реализацию всё подряд, что дают большие издательства. В Ижевске есть такой книжный, «Кузебай» в Летнем саду, и я знаю истории, как туда заходит человек и уходит с полными пакетами книг на тысячи рублей, со словами «Где же вы раньше были?». Потому что мало какой книжный умеет «свести» читателей с не самыми очевидными книгами, которые им действительно нужны. В итоге попавший в хорошее издательство и напечатанный большим тиражом хороший автор; магазин, предлагающий концептуальную подборку книг, а не масс-маркет с детективами и кулинарными рецептами, – это всё удача и единичные случаи.

Анна ВАРДУГИНА: Ты недавно стал отцом. Что-то изменилось в тебе?

– Я боялся опыта отцовства, и напрасно. Этот страх был врагом счастья. Дочери, Варваре Андреевне, 8 месяцев. Для меня ребёнок – учебник Вселенной. Каждый день его жизни для меня – подтверждение древних истин. Когда я читал у Аристотеля, что человек получает удовольствие от того, что подражает, это не вызывало у меня никакого эмоционального отклика. А теперь я показываю дочери оттопыренные уши, и она тянется рукой к своей голове, пытаясь впервые в жизни найти у себя уши, и смеётся, находя их, – и я вижу, как Аристотель оживает в человеке. Я вижу, как образовывается Человек. И ребёнок, конечно, самый мощный учитель, – с ним можно уйти на такую глубину понимания всего основополагающего, о которой раньше и не думал.

Задание УП

– Я прошу отнестись к нему серьёзно. Посадите в редакции лук – обычный репчатый лук. В землю или просто в воду. И смотрите время от времени на него – как он растёт, тянется вверх. Мне такая практика помогает уравновеситься. Когда много работаешь с текстом, появляется состояние, как будто в голове тёплый бульон, и буквы прыгают перед глазами. И тогда я придумал смотреть на лук, – очень успокаивает.

Вопрос УП

Ветеран первой чеченской кампании Ринат Касимов спрашивает, уважает ли нынешняя молодёжь старших?

– С этим, мне кажется, всё в порядке. Чаще я сталкиваюсь с тем, что представители старшего поколения не уважают младших, относятся к новому поколению с пренебрежением, высмеивают их увлечение гаджетами, сетевой культурой. Хотя мне кажется, что детей воспитывают уважение и любовь, направленные на них. Они зеркалят взрослых. Если взрослые будут относиться к детям и подросткам с уважением, те ответят тем же.

ГОГОЛЕВ АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

Для получения полной информации
выберите вариант подключения Премиум доступа

Частный 24 часа

ПРЕМИУМ 24 ЧАСА

Тарифы рассчитаны на одно рабочее место
При оплате Вы соглашаетесь с офертой
Посмотреть все тарифы

Выставить счет
на организацию

Регион получения ИНН

Регионы ведения Бизнеса

Проверить наличие записей в реестре о банкротстве (ЕФРСБ) Для снижения финансовых рисков, рекомендуем проверять Руководителей и Учредителей.

Реестр террористов и экстремистов (new)

Проверить (по данным РОСФИНМОНИТОРИНГ)

Реестр Иноагентов (new)

Не является плательщиком налога на профессиональный доход (на 06.04.2022)

Массовым Руководителем по данным ФНС*

Массовым Учредителем (Участником) по данным ФНС*

Индивидуальный Предприниматель (0)

ГОГОЛЕВ АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
ИНН: 772205677947

Нажмите, чтобы посмотреть.

*Данные ФНС РФ: Сведения о физических лицах, являющихся руководителями или учредителями (участниками) нескольких юридических лиц.

Информация предоставляется для (Цели публикации):
1. Исполнения законодательства РФ в части проверки контрагента, проявления должной осмотрительности, оценке хозяйственных и финансовых рисков.
2. В случаях, предусмотренных законодательством при противодействии коррупции, мошенничеству, легализации доходов и для достижения других общественно значимых целей.

Представленные данные относятся к открытым государственным общедоступным данным ЕГРЮЛ/ ЕГРИП и предоставлены ФНС РФ.

Согласие субъекта персональных данных не требуется. Статья 6 подпункты 8,11 ФЗ №152 (О персональных данных) от 27.07.2006г.

Правовые основания для обработки и распространения:
ФЗ №2124 (О СМИ) от 27.12.1991г, статьи 6, 7.1 ФЗ №129 (О государственной регистрации ЮЛ и ИП) от 08.08.2001г.
Статья 7 ФЗ 149 (Об информации, информационных технологиях и о защите информации) от 27.07.2006г.
Публикация архивных данных: п.3 статьи 5 ФЗ №129 (О государственной регистрации ЮЛ и ИП) от 08.08.2001г

Спецоперация Z: новый командующий, но цели и задачи прежние

Продолжаю отвечать на вопросы Читателей. Начнем с дискуссии: зачем ввязались в месячный страшный бой за Мариуполь, в ущерб другим стратегическим направлениям несем там немалые потери. Несмотря на полную зачистку города и торгового порта, группировку не ослабляем, добиваем засевших на «Азовстали» нацистов и разрозненные части ВСУ. Рассуждать можно бесконечно над вопросом, плодить доводы «за» и «против». Отвечу просто: «надо», приказ должен быть исполнен.

Насколько трудная операция? Куда сложнее, чем в Грозном, нет сомнений. В городе на момент штурма было восемь тысяч личного состава кадровых частей, опиравшихся на полк «Азов», являющийся по численности полнокровной бригадой. Наш Генштаб не назвал численность территориальной обороны, неизвестно сколько наемников личной ЧВК Рината Ахметова, иностранных «солдат удачи». Всё воинство насыщено средствами ПВО, тяжелой техникой, артиллерией и РСЗО, запасами боеприпасов на небольшую войнушку, противотанковыми ручными средствами.

Штаб ДНР говорит о 18 тысячах неонацистов на начало мариупольской операции. Численность наших частей? Трудно собрать всю информацию, поскольку штурм был разбит на три этапа, шла ротация после каждой недели боев. Но личного состава атакующих было меньше раза в три, это очевидно. Сужу по тому, что наш штаб оперировал внутри города подразделениями не больше роты, на подступах к Мариуполю изредка мелькали отдельные батальоны. Никаких бригад, тем более дивизий.

О потерях говорить стоит осторожно. Среди наших войск, как говорят, небольшие. А вот корпус народной милиции ДНР, если опираться на сообщения командира батальона «Восток» Александра Ходаковского – потери понес существенные, полки стачивались до состава батальона, батальоны – до роты. Очень много раненых, для городского боя такое характерно. Выбыло на какое-то время очень много опытных бойцов, их сменили резервисты-дончане. Что приводит к замедлению наступления.

Это проблема, с которой справились в ущерб более быстрому выполнению боевой задачи. Рота, в которую вливают не менее двух третей новобранцев, всегда действует иначе, с большой оглядкой. Опытным профессионалам приходится салаг больше учить выживать, лишь потом полноценно воевать. Но заминок больших в общем штурме не было, значит … справились, опираясь на наши спецназы, чеченцев РосГвардии, превосходстве в огневых средствах.

Зачем нужен Мариуполь? Даже среди военных экспертов, разделяющих точку зрения бывшего министра обороны ДНР Игоря Стрелкова – его нужно оставить в покое, наглухо заблокировать. Так себе по здравости совет. Во-первых, жить в степи подле Мариуполя … то еще удовольствие. Привлекать к окружению огромную по численности группировку. На каждом гипотетическом направлении прорыва создавать «огневые мешки», это сотни стволов наземной артиллерии, танки. Отвлекать авиацию. Нет, правильное было решение… Малым числом и умением.

В Мариуполе сломан наконечник копья украинской группировки на Донбассе, выбиты элитные бригады и отдельные батальоны морской пехоты, фанатичные «азовцы», нацбаты с импортными наемниками. Ими пришлось бы рано или поздно заниматься. Мариуполь – главный транспортный хаб всего юга Донбасса — это два. С его падением проводить глубокие операции по окружению донецкой группировки, снабжению наших войск по короткому плечу – бесценное преимущество.

Не начни мы штурм, . неонацисты превратили бы город в кладбище, уморили запертое внутри мирное население. Свои запасы на «Азовстали» они почти не трогали, отбирая жителей Мариуполя последние продукты, отключив воду и электричество. Голодная смерть пожилых людей стала за последнюю неделю боев обыденностью, наши волонтеры на грани помешательства от увиденного. Так что штурм подразумевал спасение жителей Мариуполя, это главный и вынужденный фактор городских боев.

Новый командующий Спецоперации…

Официальную информацию постить не буду, предложу Читателю источники из среды военных. Генерал Александр Дворников, Герой России – большой специалист по антитеррору, едва ли не единственный в столь большом чине, кто сталкивался в рамках общевойсковых операций с боевиками всех оттенков и мастей. Его карьера пошла в гору после Чечни-2, где он командовал полком.

По солдатским байкам, которые лично слышал – действовал крайне жестко, командовал из боевых порядков, беспощадно застроил пугливых тыловиков, к прошлым заслугам товарищей офицеров относился критически, мог на взвод сержанта поставить без раздумий. Довел до ума концепцию батальонной тактической группы, кстати. От простого солдата за глаза получил прозвище «Батя», от офицеров — . «Лютый»

Именно Александр Дворников считается архитектором коренного перелома тяжелейшей ситуации в Сирии в 2015–16 годах. Услышав его имя, бойцы Башара Асада начинают бормотать слова благодарности аллаху, первым делом русский генерал остановил бегущую отовсюду сирийскую армию, усилил ее нашими спецназами, морпехами и офицерами, показал … как нужно воевать. Действовал на первом этапе в привычной манере, из боевых порядков. Поменял систему всего командования, разогнав штабы из вороватых сирийских сватьев-братьев.

Беседовал с нашими военными летчиками, расположенными в родном городе … тоже интересные речи о генерале. Что на базе Хмеймим Александр Дворников бывал едва не чаще, чем в собственном мобильном штабе. Разговаривал с возвращающимися с боевых заданий экипажами, добиваясь новой тактики полного взаимодействия ВКС с наземными частями сирийской армии. Кто с ним общался … качают головой сегодня, не завидуют судьбе нацбатов в мариупольском и донецких «котлах».

Поскольку украинские военные и неонацисты выбрали игиловские террористические тактики, пощады от генерала Дворниками им не видать. Опять же, по солдатским слухам … генерал находится в Мариуполе, не стирает с лица земли «Азовсталь». Очень хочет возобновить общение с засевшими там кадровыми офицерами НАТО, числом до трехсот черных душ. Ему в Сирии не удалось получить столь ценный приз, американцы и британцы выторговали себе жизнь и свободу, но есть подозрение – сегодня вряд ли ускользнут. Тем более, наличие там секретной биолаборатории Пентагона — очевидный факт.

Думается, именно поэтому затянулась оперативная пауза. Наши войска уже неделю готовы для грандиозного сражения на Донбассе, создали три ударных плацдарма для окружения всей украинской группировки. Есть мнение, тормозит ее начало политическое решение Главнокомандующего, обязательное извлечение из подземелий «Азовстали» настоящих затейников войны, импортных офицеров и военных биологов. Чтобы на совсем другом уровне побеседовать с руководством США, вместе с мировым сообществом заново осмыслить причины ковидной пандемии.

Как военный человек, предложу две версии, слабую и более рациональную. Первая — не справился, допустил немало вопиющих промахов. Но эта очевидность совсем не бьется с реальностью. Начальный этап Спецоперации Z был оперативным изящным танцем на грани фола. Наглым, полностью спутавшим натовские штабы. Театр военных действий раскинулся на огромные территории, ВСУ были разделены на четыре огромные, изолированные группировки, Донбасс не получил подкреплений от наиболее боеспособных частей ВСУ. Это было царство постоянного маневра русских войск. Теперь началась другая война.

Именно как в Сирии. Командующий первого этапа, думается, на ее ведение уже не способен. Учитывайте обычную человеческую усталость. Полтора месяца разыгрывать на огромной территории несколько стратегических операций нового типа – чудовищное напряжение. Когда действуешь малыми силами, не создавая численного перевеса нигде. Выдохнуть нужно. Разобрать ошибки и успехи, чтобы на третьем этапе Спецоперации Z вновь устроить наглый танец на открывшемся оперативном просторе после уничтожения «донецкого котла».

В смене командующего ничего экстраординарного. Ротация войск происходила постоянно, штаб же работал в режиме 24/7 без сна и отдыха. Люди не железные, даже во времена Великой Отечественной все большие операции имели четкие временные горизонты. Месяц-полтора напряженных боев, пауза. Опять рывок, месячная мясорубка … снова пауза. Отдыхали все, солдаты и командующие.

Спецоперация Z – другого уровня искусство. На глобусе Украины прекратились глубокие продвижения на сотни и десятки километров, часть направлений вообще заброшены — но работа кипит не менее жесткая и напряженная. Интенсивность огневого воздействия на ВСУ нарастает, ВКС работают более активно, чем в первый месяц. А наступление не останавливается ни на день. Два-три-пять километров в сутки по сплошному укрепрайону городских и промышленных агломераций, прогрызание сплошного железобетона на Донбассе.

Семь лет укрепрайон создавался далеко не глупыми военными инженерами. Перестраивать боевые порядки, пробовать новые тактики приходится. Это время, напряженная штабная работа. Артиллерия, броня, штурмовая авиация, инженерные части разграждения, штурмовые группы – вот что сейчас воюет. Кое-где уступая противнику числом, на нервах и мастерстве. Командующий первого этапа создал для Александра Дворникова поле боя, справился блестяще.

Ранее стояла задача обеспечить разгром главных сил ВСУ, способных на общевойсковые глубокие операции, маневрирование. Они сточились под Киевом и Николаевом, Харьковом, в Мариуполе. Лишены большей части боевой техники, тыловых частей, запасов ГСМ, наиболее подготовленных солдат. Теперь ведется армейская операция с элементами контр-террористической, раз неонацисты выбрали игиловские тактики по совету импортных партнеров из НАТО. Генерал Дворников, словно в Сирии, будет выгрызать прекрасно подготовленного и укреплённого противника. Справится, вне всякого сомнения.

Не факт, что останется на этом посту после зачистки «донецкого котла». Не потому что плох, просто задачи могут появиться другие. Для которых потребуются военные специалисты более свежие физически и морально, мастера глубоких оперативно-стратегических операций, подобных первому этапу Спецоперации Z. А поймают в новые котлы под Киевом или на Западной Украине крупные группировки, за них возьмется отдохнувший Александр Дворников. Это абсолютно нормально, война нового типа, с новыми подходами, штабными и поля боя. Так думаю…

Почему медлим с окружением…

Думаем и давим. Вот весь ответ. Ждем ответных шагов противника на Донбассе. Не штабы НАТО диктуют нам свою волю, а мы заставляем наращивать в Павлограде и Днепропетровске новую группировку для попытки деблокады донецких сидельцев. А ежедневным прогрызанием обороны по трем направлениям стратегического «котла», который никак не захлопываем – принуждаем ВСУ покинуть укрепления. Выйти на прорыв в чисто полюшко, попасть под удары ВКС, тактических групп.

Но супостат не клинический …больной на всю голову, выход из укрепрайонов обернется разгромом. Организованного отступления при господстве ВКС не получится, оно превратится в неуправляемое бегство. Проблемы там назревают серьезные, радиоперехваты становятся паническими. Как оказалось – при отсутствии ГСМ, дефицит наметился даже в питьевой воде. 120–130 тысяч наиболее подготовленных бойцов ВСУ и нацбатов (60 тысяч только в самом укрепрайоне) на огромной территории будут делать нелегкий выбор: сдача, бегство, смерть?

Спешить некуда, новый командующий бережет солдат, утюжит укрепрайон ракетами, снарядами, бомбами. На помощь будущим окруженцам не вышли боеспособные еще группировки из Киева и Харькова. Под Днепропетровск прибывают наспех обученные резервисты, надеяться на их боеспособность смешно, мужиков просто отправили на уничтожение. Значит, натовские штабы приняли откровенное террористическое решение – заставить нас штурмовать города.

Вряд ли Генштаб РФ пойдет на это, превращать в груды развалин Харьков, Киев или Одессу не будем. После потери донецкой группировки Киеву нечем будет воевать кадрово. Дальнейшие боевые действия станут похожими на первую неделю Спецоперации Z, с высокими темпами продвижения наших войск в глубину территории Украины. Зацепиться крупным группировкам ВСУ негде на стратегических направлениях, только сидеть в городах, горькими думками утешаться и харчи проедать. На помощь заграницы надеяться…

Можем ли мы проиграть…

Конечно, если … только не поле боя, а именно в Москве. Если победит либеральная «партия мира», заставит Президента заколебаться. Других факторов остановки Спецоперации Z не существует. Мобилизационный ресурс «незалежной» исчерпан, даже если Киев завалят западными вооружениями – их утилизируют ВКС, не успеют освоить части теробороны. Импортные наемники должны просто течь рекой, формировать полнокровные бригады, дивизии, корпуса. Это невозможно, нет столько подготовленных «солдат удачи». Наоборот, наметилось бегство из «незалежной», как ВКС устроили на них своё сафари.

Главнокомандующий еще раз для непонятливых сообщил: нынешний политический режим Украины недоговороспособен, верить кураторам Зеленского нельзя. Тем более, подписывать какие-либо Соглашения. Если не будут выполнены главные цели и задачи Спецоперации — она обернется военно-политическим поражением России, даже если на бумаге будут написаны самые благоприятные условия «денацификации и демилитаризации», нейтрального статуса и признание Крыма.

Как только русский солдат покинет Украину, все дипломатические усилия будут перечеркнуты, «анти-Россия» воспрянет в кратчайшие сроки, все происходящее можно будет умножить на десять: оголтелый неонацизм, геббельсовскую пропаганду, милитаризацию современным западным оружием, открытое развёртывание натовских баз. Как к этому отнесется народ России … лучше не думать, бунт бессмысленный и беспощадный.

Только полная военная победа, даже невзирая на мольбы Зеленского подписать капитуляцию, попытаться остаться у власти тушкой и чучелком под крылышком «западных гарантов». Последний месяц показал даже последней домохозяйке – существующий неонацистский и террористический режим Киева неуправляем, несамостоятелен, в корне преступен. Только поэтапное освобождение регионов Украины, с конкретным политическим решение по каждой области.

Как сами украинцы это сделают– неизвестно. С Россией будут, с другими странами, к Донбассу присоединятся, либо переиздадут новую «конфедерацию Украина». Но президентской «незалежной» с централизованной властью олигархов и западных кураторов из американского и британского посольств больше не будет, это азы денацификации. А будут военно-гражданские администрации, налаживание спокойной жизни, непрерывные контр-террористические правовые механизмы РосГвардии. Лишь потом референдумы.

Когда будут ликвидированы неонацистские и националистические партии и организации, привлечены к уголовной ответственности военные преступники. Неважно … бывшие с оружием в руках или занимавшиеся идеологической деятельностью через СМИ, либо финансировавшие войну с собственным народом. Как исчезнет последний символ неонацизма в общественной жизни – на Украине возникнет нормальная политическая и государственная власть. Это не дело одного года, если что. Цели и задачи будут выполнены, это лучше всех понимает наш Президент. Доклад окончен, честь имею, жду новых вопросов для рубрики…

(с) Исторические напёрстки

Не забудьте ниже поделиться новостью на своих страницах в социальных сетях.