Андрей Черников Архитектор биография

В деле деда нарисовались внуки

К краже архива Чернихова причастны его потомки?

История с кражей уникального архива архитектора-авангардиста Чернихова повторяется, как и в Эрмитаже, — по одному сценарию. Появляются все новые и новые подробности, а в число подозреваемых попадают даже родственники. Во всяком случае, есть информация, что к похищениям причастна внучка архитектора. Так это или нет, попытался выяснить “МК”.

Мы связались с председателем Фонда Якова Чернихова — его внуком Андреем, тоже архитектором. Это он первым заметил, что с рисунками знаменитого деда происходит что-то неладное. Сначала от своих друзей Яков узнал, будто раритеты всплыли на аукционе Christie`s. Но эксперты сообщили, что рисунки якобы имели подтверждение “из семьи” по другой линии — от внучки архитектора.

Один из сыновей Якова Чернихова, Дмитрий, в свое время продал целую коробку рисунков отца, чтобы издать книгу “Яков Чернихов. Документы и архивы”. Труд этот вышел в Италии в 2000 году. Но на аукцион часть подлинных рисунков попала от дочери Дмитрия, Екатерины.

Андрей Чернихов улетал в командировку, и мы поймали его, как говорится, у трапа самолета. Голос у него был грустный.

— Скажите, Екатерина, по сути, ваша родственница, имела доступ к архивам?

— Екатерина Чернихова является наследницей той части архива, что находится в их семье. Документы попали к ней после смерти деда.

— По информации из федерального агентства по архивам, бывало, что вы брали рисунки для экспозиций и не возвращали. Соответствует ли это действительности?

— Теоретически такую версию исключать нельзя. С другой стороны, я знаю, что Козлов (руководитель федерального архивного агентства. — “МК”) намекает в своих интервью — работы выдавались в наш фонд, где осуществлялась их оцифровка. Но это защита чести мундира его ведомства, не более того. У нас существует соглашение с РГАЛИ, согласно которому мы занимаемся описанием и оцифровкой архива — государство не способно таким образом обрабатывать свои архивы. И какое-то время документы хранились в фонде, в сейфах. Мне уже сообщили в Росохранкультуре, кто внутри РГАЛИ помогал преступнику, кто осуществлял это снаружи.

— Что вы собираетесь предпринять?

— На данный момент известно, что украдено 700 работ. Еще две недели назад мы собрали совместную группу с РГАЛИ, которую я возглавляю как эксперт. Уже оцифрована тысяча работ, из которых 700 оказались подменой. Мы делаем паспорт на каждую единицу хранения. Эта работа ведется уже две недели и будет идти еще в течение десяти дней. Это позволит обнаружить, что осталось, и выявить точно, что украдено.

— Последний вопрос — собираетесь ли вы судиться с РГАЛИ?

Андрей Чернихов. Интервью Андрея Филозова

Андрей Чернихов – один из участников экспозиции российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции

Что для вас значит участие в Венецианской архитектурной биеннале?

Площадка номер один в мире. И наконец вместо маргинальных выставочных концептов последних лет (по-своему изящных, эстетских и т. д., более, кстати, уместных на другой Венецианской биеннале, художественной) Россия представляет собственно архитектурную экспозицию. И правильно, что это не школа, не команда архитекторов одного стилевого направления, а скорее галерея архитектурных портретов. Да, по основным параметрам современной архитектуры – реальные, высокие технологии, высокозатратные, на порядок выше, по российским меркам, проекты и сооружения, концептуально иная профессиональная постановка инвестиционно-девелоперского и архитектурного процесса, иной социальный и культурный статус архитектуры в обществе, – мы другие, мы существуем и действуем в иной цивилизации. Но не надо забывать, что эта иная цивилизация чрезвычайно молода. Россия только-только обрела относительную экономическую стабильность и осваивает путем проб и ошибок совершенно иной «образ жизни». За фантастически короткий срок понастроено, правда, огромное количество всякой мещанской и нуворишской дряни, но и сформировался профессиональный частный архитектурный сектор свободных архитекторов, который в основном сегодня и определяет уровень архитектуры в Р оссии. И уже следующее поколение, естественно, куда менее связанное с прошлым, чем мы, демонстрирует иную эстетику и новый взгляд на архитектуру. И эта новая волна, я думаю, очень скоро будет представлена в Венеции. Но бог с ними, с технологиями и деньгами, не бросать же дело свое, если в твоей стране их еще нет. Ибо мы, архитекторы, отличны друг от друга прежде всего своим личностным ощущением пространства, формы и пропорций. И архитектор это тот, кто по данному ему праву владеет пространством, как хирург обладает властью над живым организмом. Раньше очень хотелось, чтобы мы были в В енеции, хотелось высказать что-то свое и таким образом обрести диалог с остальным архитектурным миром. Ведь мы в архитектурном плане островная страна, не интегрированная в общемировой архитектурный процесс. Но с годами это желание ушло на второй план, и сегодня просто интересно, как мы будем выглядеть со стороны. И наконец – нынешняя биеннале совпадает с пятисотлетием Андреа Палладио, и есть замечательная возможность быть на этих праздниках архитектуры одновременно. Вообще, должен вам сказать, что в последние годы я «раскусил» вторую сторону венецианской медали. И регулярно приезжаю теперь и на арт-биеннале. Последняя оставила ощущение пиршества эстетов, очень лучезарное, даже в глубоких тенях и полутонах. К «Океану» Билла Виолы приезжал трижды. Ощущение катарсиса, испытанного от инсталляции Виолы, увы, не возникало во время последних архитектурных биеннале. Да, и наконец – замечательная русская часть. Наверное, мы слишком мало размышляем о главном, о том, о чем, например, Алексей Герман и Стругацкие говорят в фильме «Трудно быть богом». Коммерциализация архитектуры все-таки не означает закат ее как искусства: было и будет много талантливых, оригинальных художников. Но современный «арх-бизнес» деформирует профессиональное сознание и, как в дьявольской линзе, искажает траектории и цели. Виола о скрытом, единственно важном и трагическом – отчаянии жизни и смерти. И каждый раз в В енеции я словно путешествую с И осифом Бродским, с его «Fоndamenta degli Incurabili». Это самое архитектурное эссе, написанное неархитектором.

Как вы считаете: это разделение на арт- и арх- онтологично или же просто причуда современного сознания? Для вас самого архитектура – это искусство или нечто, равноценное искусству, но параллельное?

Для меня лично с пеленок архитектура – Искусство, поскольку рос я в окружении фантастических работ Якова Чернихова. Не говоря о фламандской живописи, французской бронзе и старинной библиотеке. Наверное, это в крови, в генах, во всех впечатлениях детства. Когда «Горе от ума» читаешь в издании Маркса и тут же с последних страниц второго тома разучиваешь «Грибоедовский вальс». Московская консерватория, которая была рядом, где с восьми лет, так получилось, я постоянно присутствовал: пел в детском хоре и брал уроки фортепиано. Соответственно, когда пришла пора продолжать родословную и поступать в Московский архитектурный институт (МАрхИ), я сказал маме, что проектировать то, что строилось вокруг, бессмысленная трата жизни. На дворе стояла середина 60-х, и «прогресс архитектуры» состоял в переходе с 5- и 9- этажных блочных и панельных домов на 12- и 16- этажные. И я поехал в Ленинград примериваться к факультету «Архитектура кораблей»; мама, естественно, расплакалась, но, к счастью, некая неведомая сила вернула меня в колею профессии. А нынешнее разделение, как мне кажется, произошло в силу чисто организационного устройства и «раздельного» бизнеса. Следуя Цицерону в том, что «все искусства связаны единой нитью», наверное, стоит объединить их с матерью искусств – архитектурой – и представить, как сейчас принято говорить, все это в едином формате. Современная архитектура, как и современное искусство, чрезвычайно разнообразна. Тут все есть: и выходы в будущее, и путешествия в прошлое, и заходы в подсознание…

Множество ярких личностей, индивидуальностей, концепций. Почему бы, действительно, не устроить всеобщую биеннале искусств? Кстати, один из наших последних проектов – «Бизнес-технопарк» в Н агатине в Москве – почти миллион квадратных метров (первая очередь строится по проекту мастерской Владимира Колосницына, Моспроект-2, мы же делаем все последующие), включает идею создания мирового Арт-ЭКС ПО. Сама территория застройки производит тягостное впечатление своей аурой и окружением: это типичная некогда окраинная промзона Москвы, а напротив стоят серые панельные жилые кварталы 60-70-х годов, что тоже достаточно уныло. И вот здесь, на площади в тридцать гектаров, требуется соорудить огромный бизнес-техноцентр. И один из вопросов состоит в том, что делать здесь после семи вечера и в выходные дни, когда тысячи менеджеров сядут в машины и уедут, а весь комплекс погрузится в темноту? Так вот, мы и предложили включить в этот комплекс Арт-Экспо, т. е. и архитектура, и дизайн, и вообще все что угодно, включая моду, видеоарт, кино, театр, может быть представлено на этой площадке.

Создание такого проекта, скажем так, «в струе» нынешнего строительства, как московского, так и вообще российского. Как вы считаете, вы просто вынуждены это делать, поскольку вам «заказывают эту музыку»?

Дело не только в деньгах; есть такое понятие, как исторический заказ, некая волна, которую мы все ощущаем и которую многим приходится ловить за неимением другой. Или же за всем этим просматривается определенное архитектурное движение в России? Какой-то процесс архитектурной мысли, архитектурного видения? В обратном порядке, ладно? Архитектурная мысль, или, как вы сказали, видение, возникает из той или иной необходимости, будь то потребность в социальном переустройстве общества, строительстве новых городов, хоть на Луне, создании пространства для молитвы (храм) или пространства для экспонирования произведений искусства (музей Гуггенхайма). Она может быть самодостаточна, то есть вызываться потребностью представления новой модели пространства, как отражения новой модели мира. Тем паче архитектурное движение, если этот термин понимать как коллективное объединение архитекторов в русле новой типологии, то до этого плод еще не вызрел. Если мейнстрим, то он, как правило, не связан с функцией. Да, эта волна, если хотите техногенная, но ее стоит рассматривать вкупе с куда более, на мой взгляд, интересным явлением – созданием мировых вузовских центров. В сфере образования сегодня вращаются огромные капиталы, и этот бизнес входит в десятку лидеров. Но в России это скорее мода, чем необходимость, как и высотное Сити в Москве. Ведь никто толком не знает, что, собственно, это такое – «технопарк» – в стране, где новейшие технологии только декларируются. Как никто не может сказать, зачем строить кучу небоскребов в городах Сибири. Мы все прекрасно знаем, что есть небоскреб, кому он служит и для чего, и сколько он стоит – не только в строительстве, но и в эксплуатации. И у нормальных архитекторов, помимо желания самоутвердиться и высказаться на тему высотки, присутствует обоснованно скептическое отношение к насаждению «небоскребостроения» в Р оссии. Особенно, как это вышло в московском Сити, где двадцать таких штук, различных по габаритам – у кого-то выше, у кого-то толще, – производят впечатление dejavu. Есть среди них по-своему красивые, например башня «Федерация», другие абсолютно банальны. Количество банальностей превышает норму, что означает, что весь этот остров небоскребов в целом достаточно банален. Скажем, Манхэттен может позволить себе архитектурную посредственность, поскольку его концепция – это квадратно-гнездовая сетка. В одном квадрате шедевр – Эмпайр или Крайслер, а вокруг может стоять все что угодно. Все вместе это такой архитектурный сталактит, который с разных точек смотрится упоительно. К тому же там есть и подлесок в виде старого Манхэттена, что создает разные масштабы. Московское Сити можно было сделать не просто высокоплотной зоной высоток, а островом русского авангарда, и таким образом отдать дань признания тем великим мечтателям, мастерам, тем, кто заложили основы современной архитектуры и создали столько проектных шедевров небоскребов, но ничего из этого не построили сами! Помните великолепное восклицание у К онстантина Мельникова: «Если бы мы смогли осуществить все задуманное тогда, мы бы обездолили архитектуру на несколько десятилетий». Но все то, что сказано, на самом деле проблема не архитектуры, а культуры.

В свое время Ле Корбюзье назвал дом «машиной для жилья». Это определение у нас, и не только у нас, понимается совершенно превратно. Возникает образ какого-то бездушного конвейера, призванного механистически обеспечивать некие элементарные функции, обслуживать самые основные инстинкты безликой человеко-единицы. А ведь на самом деле Ле Корбюзье имел в виду нечто прямо противоположное, миниатюрное выражение этого – концепция швейцарских часов. Ведь машина – образ нашего творчества, в котором мы с Богом сотрудничаем.

Для западной культуры машина всегда была образом совершенства, маленькой моделью божественного Творения. Она прежде всего работает, то есть противостоит энтропии, распаду, разброду, двойственности; в ней все гармонично увязано. Это не бездушный механизм, а нечто одновременно прекрасное и совершенное, действительно как швейцарские часы, призванное украсить и облегчить нам жизнь. Неслучайно у самого Ле Корбюзье были швейцарские корни. И поэтому идеальный дом должен быть именно такой машиной для жилья, то есть в нем жизнь должна идти органично, легко и свободно, все ее составляющие – и простые, и самые сложные – должны быть учтены и увязаны. Это идеальная оболочка для повседневной жизни, которая и является одной из ипостасей архитектуры. Этот идеал он и пытался воплотить в своем марсельском блоке. Правда, получилось далеко не все, но Корбю – создатель модели нового устройства жизни в архитектуре, один из последних носителей духа той великой Утопии, в которой так искренне жили наши деды и аналога которой мы ожидаем сегодня. Вообще же, архитектура, на мой взгляд, уже завершает свой классический этап, осуществляя дрейф именно в сторону современного искусства. Вместе они используют новейшие технологии. Кстати, ни один писатель-фантаст ХХ века, из известных мне, не предсказал открытие Интернета…

Яков Чернихов «Архитектурные фантазии»

Архитектура — одна из наиболее заметных форм выражения человека, охватывающая всю историю человечества как такового. Большинство древних цивилизаций даже идентифицированы по их сохранившимся архитектурным реликвиям.

Роль архитектуры в нашей повседневной жизни просто астрономическая. Архитектура окружает нас ежедневно: от классных домов, которыми мы восхищаемся на страницах журналов, до исторических и знаковых зданий, которые мы сразу узнаем. Архитекторы, стоящие за этими зданиями и домами проложили путь к гениальному дизайну, передовым инновациям и стали пионерами нашей искусственной среды.

Есть много художников, которые изменили восприятие архитектуры. На протяжении веков люди строили памятники, храмы, церкви, дворцы и многие другие чудеса архитектуры.

В современную эпоху архитектура прекрасно развивалась с усовершенствованием современных технологий.

Начать статью об архитектурных фантазиях Якова Чернихова следует с высказывания Артура Скижали-Вейса, который, размышляя над историей жанра «архитектурной фантастики», называет только два имени Джованни Баттиста Пиранези и Якова Георгиевича Чернихова.

Слишком многие знаменитые зодчие и современные архитекторы считают Якова Чернихова своим учителем, что не удивительно. Ведь именно ему мы обязаны идеями организации пространства городов, причем как жилой застройки, так и промышленных площадок. Наряду с такими мастерами как Леду, Пиранези и другие, Яков Георгиевич Чернихов — один из лучших и самых заслуженных представителей графики жанра архитектурной фантазии. Остановимся на этом подробнее.

Что такое «архитектурная фантазия»

На стыке 20—30-х годов прошлого века советский архитектор и график Яков Георгиевич Чернихов (1889—1951) издает в тогда еще Ленинграде ряд книг, принесших ему всемирную известность. Это «Основы современной архитектуры», вышедшие в 1930 году, «Конструкции архитектурных и машинных форм» — в 1931. Но особенно интересной оказалась книга Якова Чернихова «Архитектурные фантазии. 101 композиция», вышедшая в 1933. Именно она считается архитектурным шедевром.

Архитектурная фантазия или композиция зданий и сооружений на объемном рисунке (аксонометрии) архитектурного комплекса, который не существует, и не скоро еще будет существовать из-за отсутствия достаточно развитой материально-технической базы.

Но если сущность архитектуры — возбуждать в человеке пространственные ощущения, как говорят многие знающие люди, то графика Чернихова прекрасно с этим справляется!

Сам мастер в одной из своих книг говорит, что основой для его работы над архитектурными фантазиями было желание представить все то, что может появиться в голове зодчего: сны, мысли, видения, мечты.

По его словам, им владело именно желание передать свои представления, идеи и фантазии вне зависимости от существующих порядков, правил и подходов и возможности выполнения в реальности, представить другим замыслы, говорящие в полную силу о своей необходимости, даже если не было бы возможности претворить их в жизнь сейчас.

Сложно дать более точное определение, чем определение, данное самим автором.

Другие работы Якова Чернихова

Символом тонкого, похожего на сон, а не на реальность, не скованного условностями фантазирования, можно считать «Цикл живописной архитектуры». Он включает в себя, во-первых, «Архитектурные сказки», которые мастер создавал ночами, и, конечно же, «Архитектурные пейзажи». Чернихов сознательно и четко выбирает тематику сказок необыкновенных городов, считая необходимым выполнить в реальности результат «безудержного фантазирования» и полюбоваться на результат. Эффект получившихся образов «неограниченной фантазии» мастера просто ошеломляет. Можно изучать выполненные рисунки-архитектурные фантазии с визуальным эффектом с лупой и очень долго, постоянно находя что-то новое. Как будто автор пытался оставить потомкам подсказки. Возможно так и было. Работы малы по размеру, но огромная энергия рисунков и отточенность их исполнения завораживают.

Впервые выставлены и сразу же большой интерес

Непревзойденная графика Якова Чернихова, устремленная в будущее и наполненная пафосом бурного века технического прогресса, впервые была представлена публике на выставке «2222 архитектурные фантазии». Она проходила в 1932 году в Ленинграде и произвела настоящий фурор.

Интерес к Чернихову был связан еще и с тем, что публикация таких книг именно этого автора не была никем и ни чем подготовлена. До этого Чернихов не принимал участия в архитектурных конкурсах, не участвовал в каких-либо объединениях и в общем-то не был сильно известен. Появление архитектурных фантазий в графике, шедевров, не похожих на другие работы, сразу вызвало эффект бомбы, которая внезапно взорвалась в архитектурном мире: откуда вдруг такое явление в наших достаточно узких кругах, задавались все вопросом?

Именно после выставки Яков Георгиевич Чернихов, советский архитектор, художник и график вдруг обрел широкую известность: о Чернихове заговорили, о нем писали, появились поклонники таланта — он навсегда вошел в историю мировой архитектуры.

Результат «безудержного фантазирования»

Прекрасно и со вкусом изданные в Ленинграде «Архитектурные фантазии. 101 композиция» (1933) дарят нам новый мир, мир свободного творчества, каким его видел и понимал Чернихов.

В этих работах, научных по форме, он употребляет слово «фантазия» не реже, чем слово «конструкция». Придумывание нового для Якова Чернихова означает самую большую свободу мышления зодчего, как профессионала. Он писал, что фантазия лучше всего работает, если у человека развить графические навыки, способность выложить образ на бумагу. Именно умение фантазировать и способность запечатлевать мысленно увиденное с помощью графики должно было стать основой для дальнейшего развития архитектуры. Вот, как видел знаменитый архитектор наше будущее.

Что же такого необыкновенного в работах мастера?

Чернихов экспериментирует с формой и цветом: использует даже готику архитектурной фантазии, множественные супрематические элементы у него двигаются и вращаются, создавая образы, пульсирующие с разной скоростью и в разных ритмах, цвет получает полновесное звучание и расширяет границы нашей фантазии. Мастер уверен, что цвета, формы и структуры сами создают неповторимые музыкальные формы гармонии графики. Композитором современной архитектуры, советским Пиранези называли Якова Чернихова очень многие авторы-современники. И они нисколько не преувеличивали.

Кроме неограниченной свободы и музыкальности работ Чернихова современники отмечали их удивительно самобытный, уникальный характер и филигранное мастерство исполнения. Он создал нечто неповторимое.

В каком стиле работал Яков Чернихов

Для мастера такого масштаба достаточно трудно определить его стиль, хотя большая часть современников называет его конструктивизмом, а самого Чернихова — Пиранези конструктивизма. Использование тех самых супрематических фигур, элементов, форм и приемов их использования в работах архитектора трудно отрицать. Но ряд авторов считает, что рисунки в его работе «Архитектурные фантазии. Композиции» соединяют гибкую ритмику модерна с футурологией конструктивизма, добавляя поэзию и эффекты экспрессионизма в обычные постройки. Во многих отзывах на его работы говорится о символическом формализме. Востребована даже готика! Мы понимаем, что архитектурная фантазия не имеет границ, она проглядывает в авторских устремленных вверх небоскребах и других конструкциях.

Экспрессионизм – да, конечно, ведь это кроме прочего пророчество, видение картин будущего. А все современники отмечали не только удивительную работоспособность Якова Георгиевича, но и его странную и удивительную интуитивную прозорливость–предвидение будущих событий. Да и мы сами, глядя на его архитектурные фантазии представляем себе некий мир будущего.

Самого Чернихова не смущают стилистические различия архитектуры разных новейших направлений и течений. Он берет от любого из них образно-стилистический модуль и прилагает к нему свои принципы варьирования графических схем, получая большое разнообразие композиций с разнообразным визуальным эффектом, многие из которых оказываются оригинальными и новаторскими.

Орнамент и ритм

Своеобразие вариаций и композиций архитектурно-графической манеры Чернихова во многом собрало в себя глубокое увлечение проблемами орнамента и ритма («ритмы старше образов») и поразительным мастерством владения многими видами графических техник. Архитектор был уверен, что в новейшие времена графика станет дополнительным языком общения цивилизации, и потому необходимо не только знать этот язык, но обязательно учиться владеть им в совершенстве.

Чернихов становится зрелым архитектором в период ухода архитектурного авангарда с передовых позиций советского искусства. Архитектура осталась архитектурой на бумаге, кучей невостребованных проектных фантазий и чистой теорией.

Но трудно представить, что работавший на стройках, прошедший путь от бригадира монтажной бригады до зодчего и разрабатывающий проекты главным образом промышленных зданий и производственных комплексов Яков Чернихов будет «чистым теоретиком». Хотя конкретные проектные проблемы, которые Я.Г. Чернихов никогда не упускал из виду (четко различая виды и функциональность своих образов), все же заставляли его работы оставаться лишь проектами. Полные наглядной эстетической неповторимости работы мастера проложили себе дорогу в будущее, сохранив лучшие возможности авангардной архитектуры, когда вся официальная критика громила творчество Якова Чернихова по всем направлениям — были в жизни знаменитого архитектора и такие моменты.

Сегодня востребованы

Особо популярен жанр архитектурных фантазий стал в начале двадцатого века, когда Европа и Америка менялись, подхваченные вихрем стремительного научно-технического прогресса. Архитекторы пытались создать новый образ стремительно развивающейся цивилизации, уровень культуры которой определялся бы уровнем ее технических достижений. Вот здесь и попались на глаза современным творцам работы Якова Георгиевича. Причем интерес вызвали не только проекты зданий и больших сооружений, было взято много идей для архитектурной фантазии интерьера.

Конечно, при попытке анализа жанра необходимо учитывать временной аспект, важность архитектурного проекта для своей эпохи. Смогли ли мы учесть все аспекты или нет, вопрос спорный. Мы уже живем наполовину, а то и больше, в мире воплощенных архитектурных фантазий начала прошлого века. Проекты начала XX века уже не могут являться «горячей новинкой» для нашего времени.

Педагогика Чернихова

Немногие из ведущих деятелей современного искусства были учителями, но как страстный педагог Чернихов считал свои книги в первую очередь учебниками, а свою превосходную графику — просто иллюстрациями. Он использовал свои исключительные таланты в служении образованию и, в отличие от многих других одаренных и известных художников и архитекторов, не предписывал конкретные стили или методы, вместо этого сосредоточив внимание на таких практических предметах, как использование материалов или способы изображения формы. Важность воображения для Чернихова очевидна в названии первой главы: «Фантазия и объект». Искусство графического изображения — это прежде всего способ изображения воображаемых пространств, в чем он преуспел, и его стремление к систематизации вынудило его поделиться этими знаниями с другими. По его мнению, умение рисовать и рисовать было необходимо, но самым важным было воображение. Произведение Чернихова, которое даже свободно признавали даже его самые суровые критики, было уникальным, убедительно свидетельствует о господстве воображаемого над фактическим и репрезентативным.

Первая публикация Чернихова была революционной по образовательным стандартам того времени, но оставалась почти незамеченной комментаторами. В его философии образования реализм просто не был проблемой; в идеале, изображение должно точно представлять, что происходит в воображении художника, а графическое выражение гораздо важнее, чем создание иллюзии реальности. Он говорил, что если мы сможем каким-либо образом передать наши мысли и идеи в визуальной форме, без претензий на правильность, и если этот образ отразит наше воображение, тогда у нас будет чистая совесть.

Он разделил свою учебную программу на три раздела: «Линии», «Поверхности» и «Твердые тела». Каждый из них был далее разделен на архитектурные, пространственные и динамические факторы. Основная нить — это ритм построения, который логически состоит из двух компонентов: композиции и цвета. В книге семьдесят две главы, каждая из которых посвящена определенной проблеме, требующей решения и вместе демонстрирующая изощренность концепции Чернихова. Эти задачи, несомненно, вызвали бы энтузиазм любого студента с достаточной фантазией, каждая из них сопровождается несколькими десятками выдающихся иллюстраций, из которых в общей сложности 1163. К сожалению, эта книга содержит только тридцать восемь высококачественных, но очень бледных черно-белых графических изображений, поэтому, вероятно, она осталась в значительной степени незамеченной.

Выставка работ Якова Чернихова

9 ноября 2017 года в Государственном музее архитектуры прошла выставка «Яков Чернихов. Образы архитектуры», на которой побывало множество именитых архитекторов нашего времени.

Представленные графические работы мастера, объединенные в циклы, включая цикл «Архитектурные фантазии. 101 композиция» вызвали большой интерес, как и архитектурные модели и макеты, изготовленные Фондом им. Якова Чернихова (создан Андреем Черниховым) на основе композиций архитектора.

Заключение

В заключение хочется напомнить некоторые мысли Якова Чернихова о фантазировании в архитектуре, а ведь их было великое множество и все они достойны внимания и обсуждения.

1. Архитектурные фантазии необходимы при работе над любыми проектами. Они позволят реально развиваться не только самим архитекторам и самой архитектуре, но будут давать направление для создания все новых материалов и пр.

2. Образы его фантазий, применяемые к реализуемым проектам, совершенствуют эту практику.

3. Его фантазии следует использовать как один из приемов в обучении будущих градостроителей.

4. Положительная сторона фантазий зодчих всегда многогранна и огромна.