Андрей Боровский биография Википедия

О псевдококошниках, лентах хиппи и стереотипах

Одежда – один из основных ключей к разгадке того, как человек воспринимает окружающий мир и себя в этом мире, уверены эксперты форума «Русские сезоны», который проходит в Томском государственном университете. В материале РИА Томск член международной Ассоциации искусствоведов и художественных критиков (AIS) Андрей Боровский и куратор форума Даниил Крапчунов рассказали, почему культура Сибири самобытна, а стереотипные представления о кокошниках и сарафанах – ошибочны, а глава управления информационной политики ТГУ Юлия Эмер – о том, почему форум об одежде нужен вузу.

О чем «молчит» платье

– В ТГУ стартовал форум «Русские сезоны». Хотелось бы понять, в первую очередь, чем он так значим, какие вопросы поднимает, а, возможно, и помогает решить.

– Самый первый, самый главный вопрос – это вопрос самоидентификации. Труды классических энтографов и антропологов хороши, но они не могут ничего сказать человеку, который задается этим вопросом в XXI веке и выбирает для себя, кем он будет.

Искусствовед, музеолог, член международной Ассоциации искусствоведов и художественных критиков (AIS), сотрудник Еврейского музея и центра толерантности в Москве, художник-декоративист, историк моды Андрей Боровский (Москва)

В равной степени мы, например, русские, так как владеем русским языком, и украинцы, если живем на территории Украины. Мы живем в ситуации, когда зачастую наше имя имеет другую «национальность», чем наша фамилия; когда наше вероисповедание абсолютно не связано с местом, где мы находимся; когда наши стереотипы или, наоборот, новые идеи не связаны с нашим образованием.

Мы все очень разные, и каждый выбирает, кем быть. И то, каким образом вопрос национальной самоидентификации поднимается в этом проекте, мне очень импонирует, потому что он ставит базовые вопросы, на которые можно ответить абсолютно по-разному. Даже бывает, что существует не один, а много правильных ответов.

– Недавно Высшая школа экономики провела опрос, и россияне отметили, что идет большая популяризация науки, но 60% недовольны тем, что не хватает материалов о повышении духовности человека.

Начальник управления информационной политики ТГУ Юлия Эмер

Общий тренд в искусстве, в кинематографии, в науке – это то, что в центре внимания оказывается человек. И мы предлагаем ему самому создать себе биографию. Кто-то предлагает внешность как способ самоидентификации, а мы предлагаем одежду.

– Но как связаны проблема самоидентификации и русский национальный костюм?

– Мы говорим об архетипе восприятия человека в этом мире через одежду. Да, тема связана с самым простым, утилитарным, как кому-то кажется, – с одеждой. Но человека встречают именно «по одежке», человек осваивает мир, создавая вокруг себя «оболочки», из которых одежда – первая. И мы стараемся смотреть на одежду не как на текстиль, а как на отражение человеческих цивилизаций.

Одна из сессий у нас называется «Кимоно VS понева: традиционная одежда снаружи и изнутри». Мы сравним, казалось бы, не имеющие ничего общего традиции японской одежды и русской.

В одежде отражаются и личность, и общество, и религия, и каноны красоты, и представление мужчины о женщине… Действительно, в каждом человеке заложено национальное восприятие мира. Сразу видно, что на юге одеваются не так, как на севере. В одних регионах предпочитают делать акцент на одно, в других – на что-то иное.

– А можно сказать, какие, с этой точки зрения, особенности у сибиряков?

– Для Сибири этот аспект исследования очень интересен. С одной стороны, здесь своя очень старая культура. С другой – пришлые русские люди, которые принесли что-то свое и из-за культурной изоляции сохранили это лучше, чем в «метрополии» – центральной России. Третье – определенная отдаленность, отрыв от центра, что не позволило все это уничтожить, когда советская идеология стирала грани и объединяла всех в единый Советский Союз.

На мой взгляд, благодаря этому сибиряки в большей степени сохраняют самость – в собственном мнении, в собственной идентификации, в собственной одежде. Может быть, это не всегда видно. Но эта самость – отличительная черта сибирской антропологии.

– Параллельно со всеми мероприятиями будет проходить выставка костюмов из запасов музея археологии и этнографии ТГУ. Эти костюмы со всей Сибири, например, эвенков и шорцев.

Куратор форума «Русские сезоны» Даниил Крапчунов

Почему я вспомнил про это? Сказано, например: «Шабур шорский. XIX век». И я понимаю, что для меня здесь, в Сибири, это элемент русской одежды. И где границы, кто от кого усваивал? То ли сибиряки коренные влияли на пришлых русских, то ли русские влияли на них. Это действительно огромное белое пятно – национальный русский костюм.

Мы выпустили календарь, где представлены костюмы разных регионов России. Это та самая история, когда мы показывали образец и спрашивали: «Как вы думаете, костюмы каких народов вы наблюдаете?» И варианты были самые разные: индейский, якутский, белорусский, тувинский. А это все – русские костюмы.

Сарафан – от персов, очелье – от хиппи

– Но специалистов по истории костюма – немного. Как часто люди ошибаются, принимая миф за реальность?

– На самом деле, среднестатистический россиянин ничего не знает о русском костюме, как и о русских песнях, русской еде, русских обрядах и праздниках, хотя все это очень востребовано. Но из-за незнания в обществе приживаются псевдонациональные традиции.

Сейчас и в нашем городе эта же тенденция присутствует, в том числе среди студентов, когда конструируется некая альтернативная национальная социальная идентичность через псевдонациональные костюмы. И поэтому важно сейчас говорить о подлинном костюме, его красоте, глубине – как элементе национальной безопасности.

Этой проблеме в субботу будет посвящена целая лекция, посвященная «комплексу Шабельской». Заблуждения и мифы о русском костюме – это целый комплекс явлений.

– Эти заблуждения – стереотип восприятия, что такое русский костюм.

Если мы выйдем на улицу и спросим: «Что самый русский и женский элемент одежды?», нам ответят, что сарафан. Но это самый поздний элемент одежды, который стал русским на рубеже XVII и XVIII веков. Он пришел из Персии, где слово «сарафан» означало «одетый с головы до ног». И изначально так называли распашную мужскую одежду.

– Второй элемент, который озвучивают, – это кокошник. Но та картинка, что вы себе сразу представляете, не имеет никакого отношения к этому головному убору.

Еще один пример воплощения «альтернативной» истории – хайратник или очелье. Это некая повязочка, ленточка, берестяное нечто на голове как у мужчин, так и у женщин, причем независимо от прически. Это якобы отсыл к чему-то праславянскому, но, как мне кажется, больше восходит к культуре хиппи.

– В таком случае, есть ли что-то стоящее для обсуждения современного российского костюма или же все – полнейшая эклектика?

– Национальный костюм сейчас – одна из немногих оставшихся зацепок для тех, кто боится раствориться в глобализирующемся мире, кто пытается держаться корней. И сейчас есть уникальные современные коллекции, авторы которых переосмысливают традиционный русский костюм.

На «Этнофоруме» в августе мы представляли коллекцию нового бренда «Варвара», который тогда только-только запустился. В Томске был первый показ этой коллекции. Думали, что он будет пробный, а все разобрали – ничего не осталось от первой партии, уже и вторая ушла: очень востребовано оказалось именно переосмысление традиций, их интеграция в современность.

И на форуме «Русские сезоны» у нас тоже один из уникальных показов коллекции, которая идет в ногу с такими домами мод как Chanel или Versace, но основана на русских традициях. Все современно, там не будет павловопосадских платков.

Найти себя

– Но не только же об одежде, наверное, должна идти речь, когда мы говорим о самоидентификации в современном мире…

– Для меня этот вопрос очень интересный – а что является способом самоидентификации? Я уже говорила, что то, что сейчас будет на «Русских сезонах», позволит по-новому поставить вопрос и каждому самоопределиться здесь.

Одежда была единственным средством самоидентификации в XIX и ХХ веках. А сейчас мы наблюдаем тенденцию, что на ее место выходит что-то другое. И вот здесь активно обсуждается – а что становится способом самоидентификации, если не одежда?

Это важно и для ТГУ. Сейчас общая проблема – и вузов, и брендов – в том, что они выходят на глобальный уровень, и вопрос в том, как мы в эти глобальные коммуникации впишемся и что станет ценностным стержнем.

Смотрите видеозаписи других мероприятий «Русских сезонов» 18 — 19 декабря 2015 года:

Видео и фотоматериалы записал и подготовил к публикации:

Максим Степаненко, сотрудник

Томской епархии Русской Православной Церкви

Жив или мёртв русский стиль? И с чем мы его путаем?

Русский стиль, как и русская душа,– сплошная загадка. Вопросов больше, чем ответов. Самый важный – что представляет собой русский стиль? Что включает в себя это понятие?

Мы решили разобраться, подробнее окунуться в данную тему, для чего и пригласили на интервью искусствоведа и этнокультуролога Андрея Боровского. Андрей специализируется на вопросах национального стиля, читает лекции в музеях Москвы, а также он частый гость программы «Правила Жизни» на телеканале «Культура», где рассказывает об особенностях национального костюма или открывает зрителю совсем уж что-то необычное, например, кто ввёл моду на русские кокошники в Голливуде.

Автор Наталия Костомарова с Андреем Боровским

Итак, Андрей, самая главная цель нашего общения – узнать, что такое русский стиль. Жив он или мёртв?
Давайте для начала разберёмся с базовыми понятиями: что вообще такое стиль?

Стиль – это система, в которой всё подчиняется одним канонам. Это не элемент, а общая парадигма, в которой вы можете создать всё: от здания и дверной ручки на нём до пуговицы на платье хозяйки этого самого здания. Стиль – это система эстетической пропорции, цветов, принципов, которые меняются вместе со временем, и он напрямую зависит от технологии. Великая готика возникает тогда, когда происходит прорыв в технологии. Истинных стилей не так уж много в истории.

Стиль в современном понимании тесно связан с таким понятием, как дизайн.

Дизайн – это такой термин, который всегда надо объяснять: у нас многие слова пришли отдельно от понятий, их обозначающих. Слово «дизайн» долго не использовалось в Советском Союзе, и первые художники, осмелившиеся себя так называть, называли себя «дизайнэр», произнося термин через букву э. В Советском Союзе была очень чёткая промышленная система пользы. Были конструкторы, причем всего – одежды, технических вещей. Существовало понятие «техническая эстетика», и, по сути, им самые разные отрасли производства называли то, чему мы сейчас даём одно определение – «дизайн».

Дизайн – это не декораторство! Если пришить на сумочку много кружев и пуговок – это не дизайн, а декор. Дизайн – это создание вещи и предметной среды, нацеленной на использование. Это осознание и моделирование среды под человека. Корбюзье – это дизайн.

Здесь уместно поговорить об идеологии дизайна.

Идеолог дизайна – это Виктор Папанек. И на его идеях живёт IKEA. Папанек – это эпоха и икона. Он создал философию, он искал истоки дизайна на уровне архетипов. Исследовал примитивные вещи из разных национальных культур как образцы совершенного дизайна и боролся с западным миром потребления, который за дизайн выдавал что-то другое. “Ягуар” с панелями из красного дерева и обитый кожей теленка – это не дизайн, а декораторство. Машина должна быть удобной и быстро ездить. Ручка с золотым пером – не дизайн. Ручка компании Bic – наоборот, потому что из неё вынули всё лишнее. Убрать всё ненужное и создать вещь, которой удобно пользоваться,– это и есть дизайн. И дизайнер старается оформить декором не лишнюю вещь, а узлы и сочленения. Четыре золотых кружочка на сидении стула – это украшение, декор, но эти винтики-крепления – они нам необходимы. Ничего лишнего.

Вернёмся к главному вопросу. Есть ли такой стиль – русский?

Мы нашли национальное и тут же его потеряли. Мы весь XX век обращаемся к русскому стилю и не понимаем, что это такое. В советское время это была некая эксплуатация без развития нового. Это как раз-таки и было декораторством, а не дизайном.

Пример – зал на Делегатской, экспозиция «От историзма к модерну». Показаны все эти эксперименты на рубеже веков. Формы деревянной избы перенесены в золото, серебро и фарфор. Фаберже, Овчинников и Хлебников. Все приёмы были взяты не из русского ювелирного искусства. Это попытка взять что-то и привнести в другую среду – всего лишь эксперимент. Будет жизнеспособно или не нет. После огромного количества подобных экспериментов остаются только те, что соответствуют потребности и технологии.

А какая вещь, созданная на рубеже веков, показывает, что это жизнеспособно?

Наверное, одно из самых интересных сооружений русского модерна в Москве – доходный дом Перцова. Данное здание гениально, начиная с его экономически верного решения. Грамотная перестройка и смета. Правильно оценённые возможности, изначальное строение сделали удобнее, больше, красивее. Нет ни одной случайной детали. Роспись, мозаика. Плитка делает дом красивым и не боится погоды. Электричество, канализация, отопление – всё проведено.

А что такое русский стиль? Это в первую очередь архитектурные вещи. Храмовая архитектура. Марфо-Мариинская обитель. Когда берется абсолютно чёткая временная стилизация: северные храмы Новгорода, минимализм, новая эстетика ар-нуво, и получается гармоничная вещь. Росписи Нестерова, плавные текучие линии – это выигрышно смотрится и попадает в восприятие человека своего времени.

Андрей, а как Вам место нашей встречи?

Это интересно, потому что это нагло. Есть возможность обсудить, где здесь есть русский стиль, а где его нет.

Стоит сказать, что место встречи играет немалую роль. Согласитесь, вести разговоры про русский стиль не комильфо в китайском, французском и любых других ресторанах. Мы выбрали «Горыныч», недавно открывшийся и уже самый популярный ресторан Москвы, заявивший о себе как о ресторане, интерьер которого построен на приёмах с использованием элементов и даже больше – кодов русского стиля (Прим. автора).

Именно тот самый случай, как создать русский стиль и при этом не жить в сказочном тереме?

Или жить!:) Как создать стиль, но при этом сделать что-то для жизни?

Это ресторан, который не пытается выглядеть русско-народным. В нем нет рушников, пластмассовых подсолнухов, плетней, пыльных чучел петуха и так далее. Интерьер сделан под современные потребности этого места, под современных людей. Проектируя, я смотрю, что представляет собой сегодняшний человек – ему нужна розетка и Wi-Fi? Следовательно, под каждой попой должна быть розетка, и она здесь имеется! И я возьму отовсюду какое-то решение и создам пазл из цитат, где он будет абсолютно оригинальным.

Давайте остановимся на цитатах; расскажите, что есть в этом интерьере с точки зрения искусствоведа, какие коды?

Здесь автор интерьера говорит с посетителями на 3-х уровнях, на нескольких каналах восприятия.

Первый – сказочный. Для очень подготовленного зрителя, которому комфортно в современном дизайне. Почему стул такой формы, почему диван из бетона? Орнамент, который традиционно использовался на вышивке тканей, мы перенесём на металл, наметим уровень присутствия русского стиля.

Второй уровень игры – интеллектуальный. Текстиль и росписи. Это отсылка не к русской избушке, а к поиску национального стиля на рубеже XX века. Здесь присутствует тот самый русский модерн как квинтэссенция русского стиля декоративного, искусственно созданного в начале XX века, зарифмованного с прерафаэлитами, потому что все принты на тканях – это Уильям Моррис (английский поэт, прозаик, художник, издатель, социалист – прим.ред.).

Третий уровень – массовое сознание. Оно должно признать интерьер русским. 90% не узнают в этой конструкции русский стиль. Нужно внести что-то. И дизайнер искал. И это не гжель и не хохлома. Это сказки Билибина. Именно то, что лежит на подкорке у нас, на подсознании у каждого с детства. То, что читает зритель на эмоциональном уровне. Люди могут не знать, кто такой Иван Билибин, но иллюстрации к книжке из детства узнают все.

А что такое русский стиль сегодня?

У русского человека нет ожидаемого представления. Оно есть, но не стильное. Мы не стильные. Есть безумное словосочетание «в русско-народном стиле». Люди не знают, что такое русское, сейчас есть понятие национальной культуры. Народное и национальное – две разные вселенные. Непересекающиеся. Национальное – это то, что становится символом национальной культуры. У нас была попытка создать национальный стиль в начале XX века. Закончилось всё в 1917 году. Символика революции от политического плаката до лозунгов февральской революции построена на использовании национального стиля. Посмотрите в музеях плакаты, образ России в кокошнике, знамёна, вышитые золотой нитью… А потом – полный отказ от всего, другая эстетика. Между февралём и октябрём был подписан приговор последним минутам русского национального стиля.

После этого он не возникает как национальный стиль. Национальным становится другой – советский, и к моменту ВДНХ он оформляется: роскошь и все национальности равны, и любые орнаменты, изобилие плодов, колосьев, тракторов и шестеренок. Сталинское барокко. И туда можно вплести и грузинский виноград, и узбекский хлопок, и всё это в корзине и рогах изобилия.

Но национального стиля нет. У нас же было столько хорошего. Когда на Олимпиаде орденоносец должен быть в узнаваемом костюме, и мы не можем создать национальный стиль на сочинской олимпиаде. Там была прямая цитата. Очень узнаваемая: то, что Сергей Соломко сделал для последнего Русского Императорского Бала в 1903 году, а по сути – Карнавала. Мы не можем создать нового. За сто лет стиль не развивался в этой парадигме. Мы можем только вернуться и занять, процитировать процитированное.

Но ведь так всегда все и развивается: сначала взять, потом интерпретировать, что-то выживет, что-то отвалится, а в результате начнёт образовываться новое.

То, что сейчас выставлено на Делегатской в основной экспозиции, – это спектр поиска, который пришел к чему-то – это русский стиль. Мы с уверенностью можем говорить, что в России русский стиль – это такая же законченная эпоха, как готика.

О том, есть ли будущее у хохломы и русского стиля в целом, об исторических корнях русских промыслов и о том, стоит ли использовать старинные приёмы при создании новых предметов в архитектуре, интерьере, одежде и многих других вещах, мы расскажем во второй части интервью с Андреем Боровским.

А с чем у вас ассоциируется русский стиль? Не стесняйтесь оставлять комментарии, задавать вопросы, возможно, в следующей статье мы дадим ответы.

Андрей Боровский

Биография писателя

Александр Давидович Боровский (1 января 1952, Ленинград) — российский искусствовед, куратор, заведующий Отделом новейших течений Государственного Русского музея, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, член Санкт-Петербургского отделения АИС.

Окончил факультет теории и истории изобразительного искусства Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина.

В Государственном Русском музее с 1989 года заведует Отделом новейших течений, курирует основные программы Дирекции по репрезентации актуального искусства, в том числе проект «Музей Людвига в Русском музее» — экспозиция дара семьи Людвигов — и серию выставок современного западного искусства.

Член жюри премий «Инновация», «Премия Кандинского», «Премия Курёхина», «Ars Fennica».

Автор более 400 работ по истории искусства XX века, а также критических статей и статей в каталогах по современному искусству.